Казанский 9-й драгунский полк

Поделись знанием:
(перенаправлено с «9-й драгунский Казанский полк»)
Перейти к: навигация, поиск
Казанский 9-й драгунский Её Императорского Высочества Великой Княжны Марии Николаевны полк
Годы существования

17011918

Страна

Российская империя

Подчинение

командиру (полковнику) полка

Входит в

9-я кав.дивизия
(IX ак, Киевский ВО)

Тип

драгунский полк, армейская кавалерия

Включает в себя

штаб и подразделения

Численность

воинская часть

Дислокация

Житомир (в 1901 году)

Участие в

Северной войне (Полтавская битва), морских войнах со Швецией, наполеоновских войнах, в Балканской кампании 1877 — 1878 годов, 1-й Мировой войне (Брусиловский прорыв).

Знаки отличия

см. текст

Казанский 9-й драгунский Её Императорского Высочества Великой Княжны Марии Николаевны полккавалерийская часть Русской императорской армии.

Полковой праздник: 22 октября (4 ноября), день иконы Казанской Пресвятой Богородицы (в честь избавления Москвы).

Старшинство: 15 июня (27 июня) 1701 года.





Полные наименования

  • Драгунский полковника Михаила Зыбина полк[1];
  • Драгунский полковника Василия Григорова полк;
  • Драгунский полковника Андрея Ахматова полк, с мая 1703 года;
  • Драгунский полковника Афанасия Астафьева полк, с августа 1703 года;
  • Казанский драгунский полк, с 10.03.1708 года[1];
  • 1-й Свияжский драгунский полк, с 16.02. по 11.11.1727 года;
  • Казанский кирасирский полк, с 12.09.1740 года;
  • Кирасирский Принца Петра Курляндского полк, с 14.10.1740 года;
  • Казанский драгунский полк, с 11.12.1740 года;
  • Казанский кирасирский полк, с 30.03.1756 года;
  • Кирасирский генерал-поручика князя Михаила Волконского полк с 25.04. по 5.07.1762 года;
  • в период с 8.04.1790 г. по 8.02.1792 г. входил в состав Лейб-кирасирского полка;
  • Кирасирский генерал-лейтенанта Бордакова полк, с 31.10.1798 года;
  • Кирасирский генерал-майора Мусина-Пушкина полк, с 7.02.1799 года;
  • Кирасирский генерал-майора Левиза полк, с 11.03.1799 года;
  • Кирасирский генерала-майора Фридериция полк, 19.12.1799 год;
  • Кирасирский генерал-майора графа Головина полк, с 23.07.1800 года;
  • Казанский кирасирский полк, с 31.03.1801 года;
  • Казанский драгунский полк, с 31.07.1801 года;
  • Драгунский Е.Выс. Принца Эмилия Гессенского полк, с 25.06.1841 года;
  • Казанский драгунский полк, с 24.04.1856 года;
  • Драгунский Е.И.В. Эрцгерцога Австрийского Леопольда полк, с 3.07.1856 года;
  • Казанский драгунский Е.И.В. Эрцгерцога Австрийского Леопольда полк, с 19.03.1857 года;
  • 9-й драгунский Казанский Е.И.В. Эрцгерцога Австрийского Леопольда полк, с 25.03.1864 года;
  • 25-й драгунский Казанский Е.И.В. Эрцгерцога Австрийского Леопольда полк, с 18.08.1882 года[1];
  • 25-й драгунский Казанский полк, с 11.07.1898 года;
  • 9-й драгунский Казанский полк, с 6.12.1907 года;
  • 9-й драгунский Казанский Е.И.В. Великой Княжны Марии Николаевны полк, с 14.06.1912 года;
  • 9-й Драгунский Казанский полк, с 04.03.1917 года[2] в связи с якобы отречением императора.

История

  • 15 июня 1701 года — сформирован в Москве, по указу царя Петра Алексеевича, боярином князем Б. А. Голицыным, в соответствии с традицией военного дела России, того периода времени, именовать полки по командирам и роду оружия (службы), под наименованием Драгунский полковника Михаила Зыбина полк[3], в другом источнике под наименованием Драгунский полковника Данила Шеншина полк[2], из дворян и дворянских недорослей подмосковных, заоцких и низовых городов («детей боярских ... и казачьих и стрелецких»[3]). Позже поименован Драгунский полковника Василия Григорова полк, а на протяжении первой половины XVIII века несколько раз полк был переименован, в соответствии с фамилиями своих командиров (полковников).
  • 1701 — 1709 годах — полк участвовал в Великой Северной войне в составе армии фельдмаршала Шереметева.
    • 4 сентября 1701 года — Принял бой при Ряпиной мызе.
    • 1701 год — участие в битве при Эрестфере.
    • 1702 год — участие в боевых действиях при Гумельсгофе, Роненбурге, Смилтене и Вольмаре.
    • 26 августа 1702 года — участие при взятии Мариенбурга.
    • 1703 год — Под Нарвой; разведка в Ревель; штурм Нарвы.
    • 18 октября 1706 года — При Калише.
    • 3 июля 1708 года — При Головчине.
  • 10 сентября 1702 года — Драгунский полковника Михаила Зыбина, затем Драгунский полковника Василия Григорова полк.
  • Май 1703 года — Драгунский полковника Андрея Ахматова полк.
  • Август 1703 года — Драгунский полковника Афанасия Астафьева полк.
  • 1703 год — сформирована в составе полка гренадерская рота.
  • 1706 год — наименован Драгунским полковника Иогана-Фердинанда-Адольфа фон Милен-Фельзена полком.
  • 10 марта 1708 — наименован Казанским драгунским.
  • 1711 год — участвовал в Прутском походе.

В 1790 году, в период Русско-турецкой войны, 1787 — 1791 годов, кирасирский полк, как и ещё один кирасирский и два карабинерных полка, участвовал в эксперименте, в ходе проводимой военной реформы, под руководством генерал-аншефа Светлейшего Князя Г. А. Потёмкина, для определения оптимальной организации формирований Русской армии того периода, на театре войны, были влиты в состав Лейб-Кирасирского полка. Эксперимент продолжился в период с 8 апреля 1790 года по 8 февраля 1792 года, в ходе него выяснилось что командование таким громоздким формированием затруднено и имело немалые трудности, и эксперимент был прекращен, полк вернули в прежнее состояние.

Знаки отличия

  • В работе А. Висковатова «Исторического описания одежды и вооружения российских войск... .», указано что знамёна ротных командиров (капитанов) полка в 1712 году: «красные, с изображением, в верхнем углу, у древка, золотого дракона.», а знамя командира полка (полковника) белое с монограммой Петра I.
  • Георгиевский штандарт, образца 1876 года, с красными квадратами и золотым шитьем, с надписью — «За отличiе въ Турецкую войну 1877 и 1878 годовъ»[1], пожалаван 21.07.1878 года
  • Георгиевский штандарт, образца 1900 года, с образом Спаса Нерукотворного, с красной каймой и золотым шитьём, пожалован 15 июня 1901 года. На полотнище надпись «1701 — 1801 — 1901».
  • Юбилейная Александровская лента, с надписями: «1901 год.», «1701. Драгунскiй Михаила Зыбина — Казанскiй полкъ», «За отличiе въ Турецкую войну 1877 и 1878 годовъ», «25-го Драгунскаго Казанскаго полка.»

Шефы

Шефы или почётные командиры:

19.12.1799 — 23.07.1800 — генерал-майор Кнорринг, Отто Фёдорович 3-й

Командиры, чин

Полковая песня

Споёмте песню полковую[4],
Потешим Батюшку-Царя,
Царевну нашу молодую
И грянем дружное ура![5]

Споём, как волею державной
Царя — Великого Петра
Родился полк Казанский славный
И нёс победное ура![5]

Кирасы прусские отбили
В кровопролитном мы бою.
И их в награду получили
На грудь геройскую свою.[5]

Ура Царю — Отцу России
И Шефу — Дочери Царя,
Княжне Великия Марии,
Казанской всей семье — ура![5]

Споёмте песню полковую,
Потешим Батюшку-Царя,
Царевну нашу молодую
И грянем дружное ура![5]

Известные люди, служившие в полку

Напишите отзыв о статье "Казанский 9-й драгунский полк"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Казанский 25-й драгунский полк // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. 1 2 [www.antologifo.narod.ru/pages/list/histore/istKazDr.htm Историческая справка.]
  3. 1 2 В. Н. Шустов, «История 25-го драгунского Казанского полка.», — Киев, 1901 год.
  4. [ruskline.ru/monitoring_smi/2007/04/20/nciklopediya_voennoj_pesni_pesni_3-go_9-go_i_12-go_dragunskih_polkov/ Русская народная линия, информационно-аналитическая служба, Энциклопедия военной песни. Песни 3-го, 9-го и 12-го драгунских полков.]
  5. 1 2 3 4 5 Две последние строки каждого куплета повторяются два раза.

Литература

  • Казанский 25-й драгунский полк // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.
  • Казанский, 9-й драгунский, Е. И. Выс. Великой Княжны Марии Николаевны, полк // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
  • Перечень передвижений и военных действий 9-го драгунского Казанского Его Императорского Высочества эрцгерцога Австрийского Леопольда полка в кампанию 1877-78 гг. С.-Петербург: Тип-я «Бережливость», 1901. — 14 с.
  • Шустов В. Н. «История 25-го драгунского Казанского полка.» — Киев, Типография Штаба Киевского военного округа, 1901. — 447 с., ил..
  • Список офицерским чинам 9-го драгунского Казанского Ее Императорского Высочества великой княгини Марии Николаевны полка с 1872 по 1913 год. Харьков: Тип-я губ. правления, 1872-1913.- 72 с.
  • Попов. К 231-ой годовщине и полковому празднику казанских драгун. Париж: Военная быль, 1967.- 4 с.
  • Подмазо А. Казанский драгунский полк. Самара: Воин, 2003.- 3 с.
  • Прянишников А. П. «Запись того, что я помню о передвижениях и военных действиях 9-го драгунского Казанского полка в русско-турецкую войну 1877–1878 гг.» — М., 2004.
  • Прянишников А. Запись того, что я помню о передвижениях и военных действиях 9-го драгунского Казанского полка в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. Москва, 2004.- 68 с.
  • Шустов В. История 25-го драгунского Казанского полка. Репр. изд. 1901 г. С.-Петербург: Альфарет, 2008.
  • Шустов В. История 25-го драгунского Казанского полка. Репр. изд. 1901 г. С.-Петербург: Нестор-история, 2010.
  • Л. Г. Бескровный, «Русская армия и флот в XVIII веке.»
  • Петр Румянцев-Задунайский, «Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала.»
  • М. И. Марков, «История конницы.» Книга III. «От Фридриха Великого до Александра Суворова.»

Ссылки

  • [www.antologifo.narod.ru/pages/list/histore/istKazDr.htm Историческая справка.]
  • [www.vexillographia.ru/russia/rarmy061.htm Полковые знамена.]
  • [book.ua-ru.com/2.0.Cavalry/2.2.Dragoon/2.2.10.php Полковой знак.]
  • [www.museum.ru/museum/1812/army/Viskowatov/t11/pic/11-1456.jpg Висковатов. Рядовые Казанского, Нарвского и Московского драгунских полков, 1816-1817.]
  • [www.museum.ru/museum/1812/army/Viskowatov/t11/pic/11-1463.jpg Висковатов. Унтер-офицер Казанского Драгунского полка, 1817-1820. (Прим. С 1820 г. по 1825, включительно, кивера были без султанов).]
  • [www.gusa.ru/pasha3.html Военно-исторический клуб «Ахтырские гусары».]
  • [ruskline.ru/monitoring_smi/2007/04/20/nciklopediya_voennoj_pesni_pesni_3-go_9-go_i_12-go_dragunskih_polkov/ Русская народная линия, информационно-аналитическая служба, Энциклопедия военной песни. Песни 3-го, 9-го и 12-го драгунских полков.]

Отрывок, характеризующий Казанский 9-й драгунский полк

– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]