9-й механизированный корпус (1-го формирования)

9-й механизированный корпус (1-го формирования) — сформирован в 1940 году, расформирован 20 сентября 1941 года.
9-й механизированный корпус (2-го формирования) — сформирован в 1943 году, в июне 1945 года преобразован в 9-ю механизированную дивизию.

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #808000" colspan="2"> Командиры </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #808000" colspan="2"> 9-й механизированный корпус РККА 9 мк </td></tr>
Тип:	механизированный
Род войск:	бронетанковые
Количество формирований:	2
В составе армий:	Киевский Особый военный округ
генерал-майор Рокоссовский К. К. (до 11.07.1941) генерал-майор Маслов А. Г.

9-й механизированный корпус РККА (9 мк) — общевойсковое оперативно-тактическое соединение (механизированный корпус) РККА СССР до и во время Великой Отечественной войны.

История. Формирование и дислокация

9-й механизированный корпус начал формироваться в ноябре 1940 года в Киевском Особом военном округе (далее КОВО). Корпус формировался в составе 19-й и 20-й танковых дивизий, 131-й моторизованной дивизии.

В марте 1941 года 19-я танковая дивизия была исключена из состава 9-го мехкорпуса и вошла в состав формируемого 22-го механизированного корпуса. Взамен убывшей 19-й танковой дивизии была сформирована 35-я танковая дивизия.

К 22 июня 1941 года корпус дислоцировался в районе города Новоград-Волынский в 200—250 км от границы.

Великая Отечественная война

22 июня 1941 года корпус вошёл в состав Юго-Западного фронта. Находился в резерве.

Командир — генерал-майор Рокоссовский К. К., начальник штаба — генерал-майор технических войск Маслов А. Г., заместитель командира корпуса по технической части — военинженер 1-го ранга Внуков В. Г.

На вооружении 9-го механизированного корпуса находилось 300 лёгких танков Т-26, БТ и Т-37/38; 73 бронеавтомобиля; 1067 автомашин; 133 трактора; 188 мотоциклов

Состав на 22 июня 1941 года:

• 20-я танковая дивизия, командир — полковник Катуков М. Е., начальник штаба — подполковник Чухин Николай Дмитриевич.

• 35-я танковая дивизия, командир — полковник Новиков, Николай Александрович, начальник штаба — майор, подполковник Рабинович, Леонид Юделевич.

• 131-я моторизованная дивизия, командир — полковник Калинин Н. В., начальник штаба — подполковник Чернов.

• 4-й мотоциклетный полк, командир — полковник Собакин, Максим Фёдорович. Состоял из трёх мотоциклетных батальонов.

• 185 отдельный батальон связи; 41 отдельный мотоинженерный батальон; 106 корпусная авиационная эскадрилья, полевой хлебозавод.

Боевые действия

22 июня 1941 года корпус выступил из района Новоград-Волынский, Шепетовка и с утра 23 июня находился на дневке в лесах западнее Корца и восточнее Славуты, готовясь вечером 23 июня продолжать марш в район Луцка.

В течение 24-25 июня 131-я моторизованная дивизия была переброшена в район Луцка, закрыв брешь на этом направлении. 26 июня дивизии придавались мотоциклетный полк 22-го механизированного корпуса и два артиллерийских дивизиона 19-й танковой дивизии того же корпуса. Дивизия должна была оборонять правый берег реки Стырь на участке Дубице, Луцк, Воротнев, Острожец, прочно обеспечивая свой левый фланг.

В течение 26 июня 131-я моторизованная дивизия вместе с мотоциклетным полком 22-го механизированного корпуса, оборонявшаяся на широком фронте от Рожище до Острожца (15 км юго-восточнее Луцка), с трудом сдерживали атаки противника, овладевшего вечером 25 июня Луцком и пытавшегося развить удар вдоль шоссе на Ровно, а также захватить мост и плацдарм в районе Рожище. В помощь оборонявшимся были брошены в бой остатки 135-й стрелковой дивизии и мотострелковый полк 19-й танковой дивизии на участке Дубице, Валерьяновка (все пункты на правом берегу реки Стырь восточнее Рожище).

9-й механизированный корпус нацелился на дубненское направление, имея задачу во взаимодействии с 36-м стрелковым и 19-м механизированным корпусами уничтожить противника в районе Млынув, Дубно и овладеть этими пунктами. 27 июня из района Ставок, Ромашевская 9-й мехорпускорпус перешёл в наступление.

Хотя удар 9-го механизированного корпуса и не достиг поставленной цели — захвата Млынува, тем не менее его активные действия на левом фланге ударной группировки противника заставили немецкое командование повернуть 299-ю пехотную дивизию и часть сил 13-й танковой дивизии на север, что несколько улучшило положение 19-го механизированного корпуса, отходившего с тяжёлыми боями в направлении Ровно.

27 июня командующий Юго-Западным фронтом приказал 5-й армии силами механизированных корпусов продолжить контрнаступление в прежних направлениях, то есть на Млынув и Дубно, с северо-востока и востока. Но они не могли продолжать наступление. 9-й механизированный корпус нуждался в передышке для проведения в порядок материальной части.

С вечера 27 июня он, закрепившись на рубеже станции Олыка, Клевань, отражал атаки подошедших 28 июня из района Луцка 14-й танковой и 25-й моторизованной дивизий, стремившихся прорваться на шоссе Луцк-Ровно.

Вот что пишет в своих воспоминаниях К. К. Рокоссовский: «В тех лесистых, болотистых местах немцы продвигались только по большим дорогам. Прикрыв дивизией Новикова (35-я танковая дивизия) избранный нами рубеж на шоссе Луцк — Ровно, мы перебросили сюда с левого фланга 20-ю танковую с её артполком, вооружённым новыми 85-мм орудиями. Начальник штаба организовал, а Черняев (заместитель командира 20-й танковой дивизии по строевой части — при. авт.) быстро и энергично осуществил манёвр.

Орудия поставили в кюветах, на возвышенностях у шоссе, а часть — непосредственно на полотне для прямой наводки. Настал момент встречи. Немцы накатывались большой ромбовидной группой. Впереди мотоциклисты, за ними бронемашины и танки. Мы видели с НП, как шла на 20-ю танковую внушительная сила врага. И увидели, что с ней стало. Артиллеристы подпустили немцев близко и открыли огонь. На шоссе осталась чудовищная каша — мотоциклы, обломки бронемашин, тела убитых. Инерция движения наступавших войск давала нашим орудиям все новые цели.

Враг понес тут большой урон и был отброшен. Генерал Новиков, используя красивую удачу Черняева, двинулся вперед и сумел занять нужные нам высотки.»

К 29 июня корпус силами 35-й и 20-й танковых дивизий оборонялся на рубеже Олыка, Клевань, отражая атаки частей 25-й моторизованной дивизии и частично 14-й танковой дивизии противника с юга. В корпусе осталось 32 танка и 55 орудий различных калибров. 131-я моторизованная дивизия совместно со 193-й стрелковой дивизией вела бой на рубеже Синтаровка, Клепачев, Киверцы, Копче.

Корпусу была поставлена следующая задача: без 131-й мотодивизии во взаимодействии с 22-м механизированным корпусом ударом в направлении Клевань, Зарецк уничтожить противостоящего противника, выйти в район Зембица, Оладув, м. Варковичи и, обеспечивая себя со стороны Дубно, не допустить отхода противника на запад. 131-й моторизованной дивизии сосредоточиться в лесу восточнее Киверец в армейском резерве.

Днем 1 июля, когда войска левого крыла 5-й армии заканчивали подготовку к переходу в наступление, был получен новый приказ командующего Юго-Западным фронтом, в котором 5-й армии ставилась задача — продолжая во взаимодействии с 6-й армией ликвидацию прорыва на ровенском направлении, прочно закрепиться на укреплённом рубеже первой линии Новоград-Волынского укреплённого района.

9-му механизированному корпусу было приказано упорно оборонять район Клевань, Грабов, Оржев до исхода 3 июля. К 4 июля отойти в район Седлице, Тучин, обеспечивая стык 31-го стрелкового и 19-го механизированного корпусов. 9-й корпус в ходе подготовки к наступлению вечером 30 июля был атакован в районе Оржева (5 км восточнее Клевани) частями 25-й моторизованной и 14-й танковой дивизий противника, стремившимися, по-видимому, прорваться к северу в направлении Деражня с целью отрезать войска 5-й армии от переправ на реку Горынь, но эта атака противника была отбита. 9-й механизированный корпус с утра 1 июля перешёл в наступление.

Контрудар 5-й армии на дубненском направлении, вызвало у немецкого командования опасение за тыловые коммуникации 3-го моторизованного корпуса и 29-го армейского корпуса. Немецкое командование спешно бросило против наступавших соединений другие части, ещё не втянутые в бой: 670-й отдельный противотанковый дивизион, усиленный танковый полк, разведывательный батальон 16-й танковой дивизии, учебный полк химических миномётов, а также резерв 1-й танковой группы — моторизованную дивизию СС «Адольф Гитлер». Против 9-го механизированного корпуса противник направляет 25-ю моторизованную дивизию и перегруппированную из района Тучина часть сил 14-й танковой дивизии.

В результате этих контрмер противника наступление войск 5-й армии, наносивших контрудар на дубненском направлении, имело ограниченные результаты.

Войска 5-й армии в период с 2 по 5 июля форсированными маршами отходили на реку Случь, разрушая за собой мосты и устраивая заграждения на дорогах.

9-й механизированный корпус, прикрывавший отход основных сил 5-й армии с юга, до 4 июля был скован боями в районе Цумань, Клевань, Александрия, отражая сильные атаки 25-й моторизованной, 99-й и 298-й пехотных дивизий, моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер». В ночь на 5 июля части корпуса, оторвавшись от противника, совершили отход за реку Случь. До отхода на рубеж Коростенского УРа 5-й армии предстояло в период с 5 по 9 июля оборонять рубеж реки Случь, что потребовало от командующего армией уточнить своё решение, учитывая изменение задачи армии в соответствии с директивой штаба фронта. 9-му механизированному корпусу были поставлены следующие задачи: к исходу 7 июля сосредоточиться в районе Погореловка, колхоз Визенталь, исключая Ушомир, подготовить противотанковый район колхоз Визенталь, Боровица, Рудня Ушомирская; отсечные позиции на левом берегу реки Уж на фронте Мощна Рудня, Могильно, седлая дорогу на Житомир фронтом на юг. Быть в готовности к нанесению удара в направлениях Новограда-Волынского и Житомира.

Утром 7 июля был получен приказ командующего фронтом начать в ночь на 8 июля отвод войск 5-й армии на Коростенский УР, который занять к 9 июля.

9-му механизированному корпусу к исходу 7 июля необходимо было сосредоточиться в районе Погореловка, колхоз Визенталь, исключая Ушомир (15-20 км юго-западнее Коростени), подготовить контратаки в направлениях Новограда-Волынского и Житомир. 9-й механизированный корпус, выведенные в резерв, должен был согласно новому приказу сосредоточиться после марша не в районе Коростени, как это намечалось ранее, а юго-западнее и южнее этого пункта, то есть ближе к новоград-волынскому направлению и автомагистрали, связывающей этот пункт с Житомиром.

К вечеру 8 июля Новоград-Волынский УР был прорван на большей части фронта и 3-й моторизованный корпус противника устремился на Житомир, а 48-й моторизованный корпус противника ещё утром 8 июля захватил Бердичев.

К 9 июля в корпусе осталось около 10 тысяч человек личного состава и около 35 танков.

Командующий 5-й армией принял решение об удержании частью сил рубеж Рудница, Белокоровичи, Эмильчино, Сербы, а силами 31-го стрелкового, 9-го и 22-го механизированных корпусов нанести удар в направлении Бронники, Черница, во взаимодействии с 6-й армией и уничтожить прорвавшуюся группировку противника и восстановить на левом фланге фронт по реке Случь.

9-й механизированный корпус во взаимодействии с 31-м стрелковым и 22-м механизированным корпусом с рубежа Тесновка, исключая Мирное, должен был атаковать противника в общем направлении Барбаровка, Каменный Брод и к исходу дня 10 июля овладеть районом Несолонь, Чернецкая Слобода, Улашиновка, не допуская прорыва противника со стороны Новоград-Волынский, Рогачев, Каменный Брод. Утром 10 июля ударная группировка 5-й армии перешла в наступление с фронта Вершница, Тесновка, Мирное. 9-й механизированный корпус за период с 10 по 14 июля продвинулся на 10-20 км и вышел на Киевское шоссе. Здесь он был остановлен развернувшимися и вступившими в бой главными силами 44-й и 95-й пехотных дивизий противника.

Генерал Потапов, внимательно следивший за поведением противника, разгадал его намерение нанести главный удар по слабо защищённому левому флангу армии, выйти в её тыл и отрезать от соседей и переправ на Днепре. Исходя из этого, командующий армией решил перегруппировать с правого на левое крыло армии 62-ю и 228-ю стрелковые дивизии, 9-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса. Перегруппировку решено было совершить в течение 20-22 июля скрытно, ночными переходами. Механизированные корпуса были выведены в армейский резерв. 9-й корпус был сосредоточен в районе Писаревка, Липляны (20-25 км восточнее Коростеня).

В период с 23 июля по 5 августа развернулись ожесточённые встречные бои на главной полосе обороны юго-западного сектора Коростенского укреплённого района — на участке Осовка, Гулянка, Белка, Зарубинка, Ягодинка и восточнее его на рубеже реки Ирша — с наступающими группировками противника, стремившегося концентрическими ударами из района Симаковка, станция Яблонец и из района Малина в общем направлении на Коростень овладеть Коростенским УРом и уничтожить войска 5-й армии.

9-й механизированный корпус — резерв командующего армией — в 11 часов 31 июля получил задачу сосредоточиться в районе Головков и ударом в направлении Пирушек задержать продвижение противника на севере.

Обстановка на малинском направлении все более ухудшалась. К исходу 4 августа войскам 51-го армейского корпуса противника удалось продвинуться на глубину до 20 км и расширить плацдарм до 30 км в направлении на Ксаверов и в северо-западном направлении вдоль железной дороги Малин-Коростень.

Предпринятый по приказу командующего армией в период 2-3 августа контрудар силами 9-го механизированного корпуса с севера и другими частями с северо-востока и северо-запада в общем направлении на Малин был отражён противником, и к 4 августа войска левого крыла армии, с трудом сдерживая наступление противника, вели тяжёлые бои. 9-й механизированный корпус вел бой на рубеже леса северо-западнее Владовки, роща восточнее Писаревки.

Вечером 4 августа генерал Потапов, оценив обстановку, приказал 9-му механизированному корпусу с рубежа Гута Генриховская, колхоз им. Гринько, нанося удар левым флангом, наступать в направлении высота 172,1, высота 162,5, Омельяновка с задачей уничтожить противостоящего противника и овладеть опушкой лесов южнее района Владовка, Омельяновка. В дальнейшем наступать в направлении урочища Батков и во взаимодействии с 15-м стрелковым и 1-м воздушно-десантным корпусами окружить и уничтожить противника в районе Чеповичи, Головки, Щербатовка.

Противник с утра 5 августа возобновил наступление и к исходу дня потеснил наши войска на 6-10 км. На левом крыле 5-й армии 51-й армейский корпус противника развивал удар на северо-запад вдоль железной дороги на Коростень и к исходу 5 августа, продвинувшись на 10 км, потеснил 9-й механизированный корпус на рубеж Скураты, Владовка.

В то время как войска правого крыла 5-й армии 6 августа отходили на новый рубеж, части 9-го и 22-го механизированных, 1-го воздушно-десантного корпусов возобновили атаки по восточному флангу малинской группировки противника. Но встретив упорное сопротивление 113, 262, 98 и 296-й пехотных дивизий противника, смогли в течение трёх суток продвинуться лишь на 6-10 км и к исходу 8 августа вели тяжёлые бои. 9-й механизированный корпус остановился в районе Владовки.

Хотя в результате этого контрудара положение в районе Малина и не было восстановлено, наступление превосходящих сил малинской группировки было задержано, что способствовало осуществлению организованного отхода 31-го и 15-го стрелковых корпусов из южного мешка, в котором они находились.

Командующий 5-й армией принял решение перейти всеми силами к упорной обороне на рубеже Рудня Мяколовецкая, Кремно, Тесновка, Чигири, Бехи, Липляны, Каменка, Барановка.

Войска 5-й армии с 9 по 14 августа улучшали свои позиции в инженерном отношении и совершенствовали систему огня, продолжая методом активной обороны сковывать крупные силы противника. По-прежнему предпринимались частые контратаки, а также засылка в расположение противника истребительных отрядов и групп для уничтожения автомашин, повозок с грузами и захвата пленных. 9-й механизированный корпус занимал рубеж юго-восточная окраина Обиходов, хутор Гуниче, исключая северную окраину Ксаверова. На этих позициях с небольшими изменениями в ту или другую сторону войска 5-й армии оборонялись до 20 августа 1941 г., изматывая противника, и сами при этом несли большие потери.

Но, имея укрытые пути подвоза, войска не испытывали недостатка в боеприпасах и горючем, несмотря на их большой расход. В течение всего периода боев в районе Коростень, Малин и севернее в войсках имелись неснижаемые запасы: боеприпасов 1-1,5 боевого комплекта, продовольствия 2-3 сутодачи, горючего 1,5-2 заправки.

Вечером 19 августа была получена директива штаба Юго-Западного фронта на отвод войск 5-й армии за Днепр. Отвод должен быть осуществлен комбинированным способом в период 20-25 августа. После отхода на реку Днепр 5-я армия должна была занять оборону на левом его берегу на фронте м. Лоев, Старый Глыбов.

К этому времени в дивизиях 9-го механизированного корпуса (20-й и 35-й танковых) оставалось по 2,2-2,4 тысячи человек, по 4-5 станковых и 20-24 ручных пулемётов, по 12 орудий и 6 миномётов разного калибра, по 4-5 бронемашин и 2-3 зенитных пулемёта. Танков не было.

По плану разработанному командующим 5-й армией 9-й механизированный корпус на своем автотранспорте должен совершить марш в общем направлении Лозница, Хабное, Шепелевичи, Неданчичи, далее на Чернигов, к 23 августа сосредоточиться севернее Чернигова, в районе Александровка, Богданы. По этому же плану артиллерия оставлялась во фронтовом резерве на случай необходимости манёвра артиллерийскими средствами.

Вечером 22 августа части 9-го механизированного корпуса переправились через реку Припять и расположились на дневку в междуречье Припяти и Днепра. К утру 23 августа соединение прошло рубеж реки Днепр.

К утру 24 августа 9-й механизированный корпус начал сосредотачиваться севернее Чернигова, куда он был направлен во время отхода в связи с обозначившейся угрозой приближения войск группы армий «Центр» с севера. Корпус получил задачу отдельными узлами занять оборону на участке хутор Александровский, Лентяевка, прикрывая подступы к Чернигову с севера.

28 августа начались бои на северном участке фронта 5-й армии. К исходу 29 августа генералу Потапова стало ясно, что 15-й стрелковый корпус не в состоянии не только отразить, но и задержать наступление превосходящих сил противника, которому в течение двухдневных боев удалось преодолеть главную полосу обороны почти на всем фронте корпуса.

В ходе боев на черниговском направлении, несмотря на стойкое сопротивление частей 15-го стрелкового корпуса и предпринятой ими 31 августа контратаки, положение на правом крыле армии все более ухудшалось. За трое суток, с 30 августа по 1 сентября, противнику удалось продвинуться ещё на 6-8 км и приблизиться к Чернигову на расстояние до 10 км. 9-й механизированный корпус продолжал занимать прежний рубеж — хутор Александровский, Богудовка (20-4 км севернее Чернигова) и в бою принимал участие только своей артиллерией.

20 сентября 1941 года из остатков 9-го механизированного корпуса командованием 5-й армии был сформирован сводный батальон, который влился в состав 15-го механизированного корпуса.

Командование

Командир корпуса

Рокоссовский, Константи́н Константи́нович (28.11.1940 - 11.07.1941), генерал-майор;

Маслов Алексей Гаврилович (11.07.1941 - 17.09.1941), генерал-майор технических войск. 

Начальник штаба корпуса 

Маслов Алексей Гаврилович (_.10.1940 - 11.07.1941), генерал-майор технических войск. 

Заместитель командира корпуса по политической части 

Каменев Д. Г., бригадный комиссар 

Начальник артиллерии корпуса 

Панков А. Н., полковник.

Литература

• Е. Дриг. Механизированные корпуса РККА в бою. История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940—1941 годах. — М.: АСТ, 2005. — С. 278—295. — (Неизвестные войны). — 5000 экз. — ISBN 5-170-24760-5.
• Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 годов.
• Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В трёх томах. Десятое издание, дополненное по рукописи автора. Издательство «Новости». Москва, 1990.
• Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины. 1979.
• Баграмян И. X. Так начиналась война. — М.: Воениздат, 1971.

Ссылки

• [www.rkka.ru/idocs.htm Записка по плану действий войск в прикрытии на территории Киевского Особого военного округа]

Отрывок, характеризующий 9-й механизированный корпус (1-го формирования)

– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.