9-й танковый корпус (СССР)
Поделись знанием:
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
| 9-й танковый корпус | |
| Годы существования |
12.05.1942 года - ?? |
|---|---|
| Страна |
СССР |
| Тип | |
| Знаки отличия |
|
9-й танковый корпус — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне
Содержание
- 1 Боевой путь
- 2 Полное название
- 3 Состав и подчинение
- 3.1 На 01.06.1942 года
- 3.2 На 01.09.1942 года
- 3.3 На 01.10.1942 года
- 3.4 На 01.12.1942 года
- 3.5 На 01.03.1943 года
- 3.6 На 01.04.1943 года
- 3.7 На 01.06.1943 года
- 3.8 На 01.07.1943 года
- 3.9 На 01.08.1943 года
- 3.10 На 01.09.1943 года
- 3.11 На 01.10.1943 года
- 3.12 На 01.11.1943 года
- 3.13 На 01.12.1943 года
- 3.14 На 01.01.1944 года
- 3.15 На 01.02.1944 года
- 3.16 На 01.03.1944 года
- 3.17 На 01.06.1944 года
- 3.18 На 01.10.1944 года
- 3.19 На 01.11.1944 года
- 3.20 На 01.12.1944 года
- 3.21 На 01.01.1945 года
- 4 Укомплектованность
- 5 Командиры
- 6 Отличившиеся воины корпуса
- 7 Ссылки
- 8 Литература
Боевой путь
В действующей армии с 15.05.1942 по 10.03.1943, с 26.03.1943 по 30.11.1943, с 10.06.1944 по 04.09.1944 и с 30.10.1944 по 09.05.1945 года.
Принимал участие в наступательной операции левого крыла Западного фронта лета 1942 года.
На 06.07.1942 года дислоцировалася в районе Воймирово, Баранково, Кочуково, Сухой Сот (восточнее города Киров) по приказу командующего армией имел задачу к исходу 06.07.1942 года войти в прорыв на участке Чёрный Поток, Полики для развития успеха в направлении Ослинка, Жиздра, Орля. Был введён в бой лишь к вечеру 07.07.1942 года. Вследствие плохой разведки местности и направления движения первые эшелоны корпуса завязли в болоте. Вся ночь с 07 на 08.07.1942 года ушла на вытаскивание машин. Затем корпус понёс большие потери, так, одна из бригад потеряла 50 % танков, и в общем, ввод в действие корпуса не повлиял на обстановку. С 14.07.1942 года перешёл к обороне.
В августе 1942 г. участвовал в нанесении контрудара по войскам противника в районе Сухиничей и Козельска.
Был погружен на станциях Воймирово и Пробуждение с 11.03.1943 по 14.03.1943 года.
В начале апреля 1943 года из Сухиничей корпус прибыл в Курск.
В сражении на Курской дуге, находясь в резерве фронта 05.07.1943 года сосредоточился в районе Арсеньевский, Трубицын, Сергеевское. К исходу 07.07.1943 года был направлен на передовую. Со второй половины дня 08.07.1943 года участвует в боях. С 15.07.1943 года ведёт бои в районе Бузулука, недалеко от Малоархангельска и в этот же день ворвался в Малоархангельск. 01.08.1943 года корпус вёл наступательные бои в 14 километрах южнее Кромы в районе населённых пунктов Гостомль и Шоссе. 02.08.1943 года вышел на рубеж Парный, в 9 километрах южнее Кромы. К исходу 03.08.1943 года вёл бои на рубеже Колки-Шарикино. 04.08.1943 года корпус форсировал реку Крома и вёл бой за расширение плацдарма в районе Глинки-Лешня в 11 километрах юго-западнее Кромы.
В ходе Черниговско-Припятской операции введён в бой 27.08.1943 года южнее Севска, и внезапным ударом принял участие в освобождении Глухова 30.08.1943 года, затем продолжил наступление в юго-западном направлении, к 07.09.1943 года вышел к Десне.
С 24.06.1944 года принимает участие в Белорусской стратегической наступательной операции, наступая на бобруйском направлении из района Рогачев, Жлобин. С 26.06.1944 года корпус вырвался вперёд и вышел к Бобруйску с востока, вышел на восточный берег Березины в районе Титовки, а к утру 27.06.1944 года он перехватил все дороги и переправы северо-восточнее города. На 01.07.1944 года находился на марше из района Осиповичи (8-я мотострелковая бригада в районе населённого пункта Шишчины, 95-я танковая бригада в районе населённого пункта Левки, 23-я танковая бригада — на переправе у населённого пункта Житни). 04.07.1944 года корпус включён в конно-механизированную группу генерала И. А. Плиева и начал наступление на Барановичи, который был взят 08.07.1944 года. Затем был направлен на Минск, но был перенаправлен в юго-западном направлении, участвовал силами 23-й танковой бригады в освобождении Березино участвовал в освобождении Слонима, Новогрудка и в ходе Люблин-Брестской операции Бреста.
С 14.01.1945 года принял участие в наступлении с Пулавского плацдарма, на западном берегу Вислы, южнее Варшавы. 23.01.1945 года участвовал во взятии Быдгоща.
Во время Восточно-Померанской операции корпус был придан 3-й ударной армии и с 01.03.1945 года побригадно использовался для поддержки пехотных соединений.
В ходе Берлинской стратегической операции корпус опять же был придан 3-й ударной армии в качестве подвижной группы и 16.04.1945 года введён в бой в 10-00, наступая на Зееловские высоты, однако существенного влияния на наступление не оказал. 18.04.1945 года, поддерживая 79-й стрелковый корпус, переправившись через Фриландерштром, 23-я и 95-я танковая бригада совместно с 150-й стрелковой дивизией захватили Кунерсдорф, а в конце апреля 1945 года штурмовали здание рейхстага.
Полное название
9-й танковый Бобруйско-Берлинский Краснознамённый ордена Суворова корпус
Состав и подчинение
Постоянно:
- Управление корпуса
- разведывательный батальон
- 9-я отдельная автотранспортная рота подвоза ГСМ
- 79-я полевая танкоремонтная база
- 102-я полевая авторемонтная база
На 01.06.1942 года
Подчинение: Западный фронт, фронтовое подчинение (в июле 1942 года в составе 16-й армии, в августе 1942 года в составе 3-й танковой армии)
На 01.09.1942 года
Подчинение: Западный фронт, 16-я армия
На 01.10.1942 года
Подчинение: Западный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 187-я танковая бригада
На 01.12.1942 года
Подчинение: Западный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 187-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 7-я мотострелковая бригада
На 01.03.1943 года
Подчинение: Западный фронт, 16-я армия
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 1435 самоходно-артиллерийский полк (с 3 марта по 15 марта)
- 8-я мотострелковая бригада
На 01.04.1943 года
Подчинение: Западный фронт, фронтовое подчинение
На 01.06.1943 года
Подчинение: Центральный фронт, фронтовое подчинение
На 01.07.1943 года
Подчинение: Центральный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
На 01.08.1943 года
Подчинение: Центральный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1454-й самоходно-артиллерийский полк
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
На 01.09.1943 года
Подчинение: Центральный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1454-й самоходно-артиллерийский полк
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1540-й самоходно-артиллерийский полк
На 01.10.1943 года
Подчинение: Центральный фронт, фронтовое подчинение
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
На 01.11.1943 года
Подчинение: Белорусский фронт, 65-я армия
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк
На 01.12.1943 года
Подчинение: Резерв Ставки ВГК
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк
- 90-й мотоциклетный батальон
На 01.01.1944 года
Подчинение: Резерв Ставки ВГК
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк
- 90-й мотоциклетный батальон
- 286-й гвардейский миномётный дивизион
- 1935-я полевая касса Госбанка
На 01.02.1944 года
Подчинение: Резерв Ставки ВГК
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й самоходно-артиллерийский полк
- 90-й мотоциклетный батальон
- 286-й гвардейский миномётный дивизион
- 218-й миномётный полк
На 01.03.1944 года
Подчинение: Резерв Ставки ВГК
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 730-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й самоходно-артиллерийский полк
- 90-й мотоциклетный батальон
- 286-й гвардейский миномётный дивизион
- 218-й миномётный полк
- 216-й зенитный артиллерийский дивизион
На 01.06.1944 года
Подчинение: 1-й Белорусский фронт, фронтовое подчинение
На 01.10.1944 года
Подчинение: Резерв Ставки ВГК, 2-я танковая армия
- 23-я танковая бригада
- 95-я танковая бригада
- 108-я танковая бригада
- 8-я мотострелковая бригада
- 36-й отдельный танковый полк
- 868-й лёгкий артиллерийский полк
- 1455-й самоходно-артиллерийский полк
- 1508-й самоходно-артиллерийский полк
- 90-й мотоциклетный батальон
- 286-й гвардейский миномётный дивизион
- 218-й миномётный полк
- 216-й зенитный артиллерийский дивизион
На 01.11.1944 года
Подчинение: 1-й Белорусский фронт, 2-я танковая армия
На 01.12.1944 года
Подчинение: 1-й Белорусский фронт, 2-я гвардейская танковая армия
На 01.01.1945 года
Подчинение: 1-й Белорусский фронт, фронтовое подчинение — до конца войны (в январе 1945 года придавался 33-й армии, в марте и апреле — 3-й ударной армии
Укомплектованность
Командиры
- генерал-майор танковых войск Куркин, Алексей Васильевич (с 12.05.1942 по 18.10.1942)
- генерал-майор танковых войск Шамшин, Александр Александрович (с 19.10.1942 по 10.03.1943)
- генерал-майор танковых войск, с 07.06.1943 генерал-лейтенант танковых войск Богданов, Семён Ильич (с 11.03.1943 по 24.08.1943)
- генерал-майор танковых войск Рудченко, Григорий Сергеевич (с 25.08.1943 по 01.09.1943) (погиб)
- генерал-майор танковых войск Бахаров, Борис Сергеевич (со 02.09.1943 по 16.07.1944) (погиб)
- генерал-майор танковых войск Воейков, Николай Иванович (с 17.07.1944 по 07.12.1944)
- генерал-лейтенант танковых войск Кириченко, Иван Фёдорович (с 08.12.1944 по 09.05.1945)
Отличившиеся воины корпуса
-
Александров, Геннадий Петрович (08.1918 — 09.03.1945), механик-водитель танка 108-й танковой бригады, старшина. Герой Советского Союза. Звание присвоено 24.03.1945 года за бой 29.01.1945 года в районе населённого пункта Одерек (оказавшись вместе с другими шестью танками отрезанным от своего подразделения, в течение 9 суток удерживал занятый рубеж, отражая многочисленные контратаки противника. Экипаж уничтожил 4 пушки, 4 миномёта с расчётами, до сотни солдат и офицеров противника, удержав плацдарм до подхода войск) -
Басыров, Георгий Васильевич. Механик-водитель танка Т-34 142-го танкового батальона, сержант. Полный кавалер Ордена Славы. Награждён: 11.09.1944 орденом 3-й степени за бои 27.06.1944 в районе г.Бобруйск, 08.03.1945 орденом 2-й степени за бои 15.01.1945 близ г.Радом, 15.05.1946 орденом 1-й степени за бои марта 1945 года в районе г. Массов (ныне Машево, Польша). - Болотов, Павел Васильевич, гвардии капитан, командир роты 108-й танковой бригады.
- Гавриков, Владимир Алексеевич, лейтенант, командир танка 257-го танкового батальона 108-й танковой бригады.
- Гаганов, Алексей Георгиевич, Командир танка 267-го танкового батальона, старший лейтенант. Герой Советского Союза. Звание присвоено 31.05.1945 года за бои в Берлине 17-30.04.1945 года (Подбил 2 танка, 5 самоходных орудий, 11 пулемётов, 13 автомашин, 3 тягача. Экипаж одним из первых форсировал реку Шпрее)
- Гребченко, Сергей Сергеевич, командир стрелкового взвода 3-го стрелкового батальона 8-й мотострелковой бригады, лейтенант.
- Давыдов, Андрей Яковлевич, механик-водитель танка Т-34 195-го танкового взвода 95-й танковой бригады, старший сержант.
- Жидков, Иван Андреевич (25.10.1914- 22.01.1945), командир моторизованного батальона автоматчиков 23-й танковой бригады, майор. Герой Советского Союза (посмертно). Звание присвоено 24.03.1945 года за бои 14-22.01.1945 года за города Радом, Опочно, Варта (Польша), (умело руководил действиями батальона в боях, захватил переправу через р. Варта, чем содействовал дальнейшему наступлению войск)
- Кутенко Николай Васильевич 01.03.1923 — 18.01.1945. Герой Советского Союза (посмертно). Звание присвоено 27.02.1945. Командир танкового взвода 2-го танкового батальона, 47-я гвардейская танковая бригада. гвардии старший лейтенант.
- Ольшевский, Александр Васильевич, младший лейтенант, командир самоходной артиллерийской установки 1455 самоходного артиллерийского полка. Звание присвоено 24 марта 1945 года.
- Паланский, Александр Степанович, командир танкового взвода 142-го танкового батальона 95-й танковой бригады лейтенант. Герой Советского Союза. Звание присвоено 15.01.1944 года за бои 15-20.10.1943 года по расширению плацдарма на Днепре, близ Лоева (разгромил вражеский гарнизон села Стародубовка численностью в 200 человек, захватил два исправных миномёта)
- Попов, Семён Ефремович, сержант, командир экипажа бронетранспортёра отдельной разведывательной роты 8 мотострелковой бригады.
- Рахмонов, Журахон Рахмонбердиевич, старший сержант 95-й танковой бригады 9-го танкового корпуса 2-го Белорусского фронта. Кавалер ордена Отечественной войны II степени. Орден Отечественной войны 2 степени присвоен ему приказом 9-ТК № 015/п от 23 августа 1943 года) за уничтожение нескольких вражеских танков и героизм проявленный в боях на Курской дуге.
- Сапунков, Борис Петрович, командир танка Т-34 3-го танкового батальона 95-й танковой бригады, лейтенант. Герой Советского Союза. Звание присвоено 27.02.1945 года за бои 16.01.1945 года в районе польских посёлков Шидловец,Опочно. (находясь в ночной разведке, вступил в бой с отступающей колонной гитлеровских войск, уничтожив до десяти танков и штурмовых орудий противника. Продвигаясь вперёд, экипаж танка с ходу преодолел реку Варта, после чего занял оборону и прикрыл форсирование Варты)
- Светочев, Георгий Георгиевич, командир взвода танков 95-й танковой бригады, лейтенант Герой Советского Союза. Звание присвоено 15.01.1944 года за бой 20.11.1943 года в районе города Лоев (заняли оборонительный рубеж и удержали его в течение суток до прихода своей пехоты)
- Ситников, Вениамин Иванович, старший радист — заряжающий танка 108-й танковой бригады, старшина. Герой Советского Союза. Звание присвоено 24.03.1945 года за тот же (см. Александров Г. П.) бой 29.01.1945 года
- Сугоняев, Александр Константинович, механик-водитель танка 108-й танковой бригады, старшина. Герой Советского Союза. Звание присвоено 24.03.1945 года за бои января 1945 года на Пулавском плацдарме.
- Шевцов, Иван Андреевич, командир роты 142-го танкового батальона, 95-й танковой бригады старший лейтенант. Герой Советского Союза. Звание присвоено 27.08.1943 года за бои на Курской дуге 15.07.1943 года (с ротой во взаимодействии с пехотой в числе первых ворвался на станцию Малоархангельск (Орловская область) и в течение 5 часов удерживал её, нанеся противнику значительный урон в живой силе и боевой технике)
Напишите отзыв о статье "9-й танковый корпус (СССР)"
Ссылки
- [tankfront.ru/ussr/tk/tk09.html 9-й танковый корпус]
- [rkka.ru/oper/zf/main.htm Некоторые выводы по операциям левого крыла Западного фронта]
Литература
Отрывок, характеризующий 9-й танковый корпус (СССР)
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
