9 мая
Поделись знанием:
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
| ← май → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
| 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |
| 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |
| 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |
| 29 | 30 | 31 | ||||
| 2023 г. | ||||||
9 мая — 129-й день года (130-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 236 дней.
Соответствует 26 апреля юлианского календаря[1].
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 9 мая
-
Россия, 
Кыргызстан, 
Таджикистан, 
Азербайджан, 
Казахстан, 
Белоруссия, 
Молдавия, 
Армения, 
Сербия, 
Черногория, 
Туркмения, 
Грузия — День Победы. -
Украина — День победы над нацизмом во Второй мировой войне -
Узбекистан — День Памяти и Почести. -
Европейский союз — День Европы. -
Дания — Гельголандское сражение. -
США — День индейцев. - США — День учителя.
-
Джерси — День Освобождения. -
Нагорно-Карабахская Республика — Праздник Победы, день Армии Обороны Нагорно-Карабахской Республики и освобождения Шуши[2].
- Религиозные
- Поминовение усопших воинов;
- память священномученика Василия, епископа Амасийского (ок. 322);
- память святителя Стефана, епископа Великопермского (1396);
- память праведной Глафиры девы (322);
- память преподобного Иоанникия Девиченского (XIII) (Сербская православная церковь);
- память священномученика Иоанна Панкова, пресвитера, и сыновей его, мучеников Николая и Петра (1918).
Именины
- Православные: Василий, Иван, Николай, Пётр, Степан, Глафира.
- Католические: Екатерина, Григорий, Парфений.
События
См. также: Категория:События 9 мая
До XIX века
- 53 до н. э. — войска Красса разбиты парфянами в битве при Каррах. Сам полководец погиб.
- 1502 — Христофор Колумб с небольшой флотилией из четырёх судов и экипажем в 150 человек отплыл из Кадиса в своё последнее, четвёртое, путешествие в Америку.
- 1701 — После длившегося почти год расследования проходивший в течение двух дней суд, признал капитана Уильяма Кидда виновным в пиратстве и убийстве канонира Мура. Через две недели Кидда повесили.
- 1712 — Основан Тульский оружейный завод.
- 1719 — Пётр I повелел изгнать из Российской империи представителей ордена иезуитов.
- 1754 — Бенджамин Франклин (Benjamin Franklin) опубликовал первую американскую карикатуру.
- 1755 — В день празднования годовщины коронации императрицы Елизаветы Петровны прошла церемония торжественного открытия Московского университета в здании «Аптекарского дома». Этот день будет университетским праздником, пока Николай I в 1835 году не повелит перенести его на 12 января — день подписания указа.
- 1791 — Г. А. Потемкин устроил для Екатерины II грандиозный праздник в только что отстроенном Таврическом дворце.
XIX век
- 1832 — 15 вождей индейцев семинолов подписали договор о продаже их земли во Флориде правительству США и уходе индейцев за реку Миссисипи.
- 1837 — В США на реке Миссисипи погибли 175 человек во время пожара на колёсном пароходе «Sherrod»[6].
- 1855 — Одно из первых упоминаний о самиздате в России.
- 1868 — Небольшой городок на северо-западе Невады Рено получил своё нынешнее название в честь генерала Джесси Ли Рено (Jesse Lee Reno), офицера северян.
- 1886 — Вторая предполагаемая дата создания кока-колы.
XX век
- 1901 — Первое заседание австралийского парламента в Мельбурне.
- 1907 — В этот день американка Анна Джарвис (Anna Jarvis) начала свою национальную кампанию по учреждению празднования Дня матери в США.
- 1911 — Русский учёный Б. Л. Розинг провёл первую в мире телевизионную передачу.
- 1913
- Первый полёт гидроплана С-10 «Гидро» И. И. Сикорского.
- На экраны Франции вышел фильм «Фантомас» — первая в длинном ряду экранизация похождений зловещего преступника.
- 1915 — Вторая битва при Артуа во время Первой мировой войны. Шла с 9 мая 1915 по 18 июня 1915.
- 1917 — Временное правительство России объявило о полной ликвидации цензуры печати.
- 1922 — Взят под домашний арест патриарх всея Руси Тихон.
- 1924 — В Москве основан Музей Революции.
- 1926 — Американский пилот Флойд Беннетт (Floyd Bennett) и известный полярный исследователь Ричард Берд (Richard Evelyn Byrd) в роли штурмана на трёхмоторном самолёте конструкции Антона Фоккера (Fokker F.VIIA/3m Josephine Ford) первыми пролетели над Северным полюсом Земли, потратив на перелёт 15 часов 30 минут.
- 1927 — Парламент Австралии переехал в новую столицу — Канберру.
- 1936 — Муссолини (Benito Mussolini) объявил о присоединении Эфиопии к Италии.
- 1941
- 1944 — Войсками 4-го Украинского фронта освобождён Севастополь.
- 1945
- 8 мая в 22:43 по центральноевропейскому времени (9 мая в 0:43 по московскому времени) в районе Берлина Карлсхорсте генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель подписал Акт о безоговорочной капитуляции Германии, который подтвердил время прекращения огня — 8 мая в 23:01 по центральноевропейскому времени (9 мая в 01:01 по московскому времени). От германской стороны акт также подписали: представитель люфтваффе — генерал-полковник Штумпф и кригсмарине — адмирал фон Фридебург. Безоговорочную капитуляцию приняли маршал Жуков (от советской стороны) и заместитель главнокомандующего союзными экспедиционными силами Теддер.
- На Центральном аэродроме имени М. В. Фрунзе приземлился Ли-2 с экипажем А. И. Семенкова, доставивший в Москву Акт о безоговорочной капитуляции нацистской Германии.
- 1946 — В Ленинграде после войны и реставрации открыт Государственный Русский музей.
- 1950 — Начались первые в Великобритании регулярные пассажирские рейсы вертолётов во время проведения Британской промышленной ярмарки. Полёты между Лондоном и Бирмингемом выполнялись вертолётом S-51 производства фирмы «Вестланд».
- 1952 — Во Франции на экран вышел фильм Рене Клемана «Запрещённые игры», названный в следующем году Американской киноакадемией лучшим иностранным фильмом.
- 1955 — ФРГ принята в НАТО.
- 1956 — Японец Тосио Иманиси и шерпа Гьялзен Норбу покорили Манаслу.
- 1958 — Михаил Ботвинник взял реванш у Василия Смыслова и вернул себе звание чемпиона мира по шахматам.
- 1958 — В Сан-Франциско (в нём разворачивается действие фильма) состоялась премьера фильма Альфреда Хичкока «Головокружение» (Vertigo) с Джеймсом Стюартом и Ким Новак в главных ролях. Одна из лучших работ режиссёра регулярно попадает в сотню лучших фильмов в любых опросах кинокритиков и любителей кино.
- 1960
- Торжественное открытие мемориала в память жертв блокады Ленинграда на Пискарёвском мемориальном кладбище.
- В США Управление контроля качества продуктов и лекарств объявило о предстоящем одобрении первого средства гормональной контрацепции Enovid[7][8].
- 1962 — Первый полёт в США вертолёта-крана S-64 И. И. Сикорского.
- 1964 — Во главе американского хит-парада оказался джазовый исполнитель — Луи Армстронг с песней «Hello, Dolly».
- 1967
- Мохаммед Али лишился титула чемпиона мира в тяжёлом весе среди профессионалов советом WBA (Всемирной боксёрской ассоциации) после выдвинутого против него обвинения в отказе служить в армии США.
- Первый полёт реактивного лайнера Fokker F-28, созданного для региональных линий.
- 1969 — В ходе ревизии католического календаря исключены из списка праздников около двухсот святых и добавлены неевропейские святые.
- 1974 — Открыт первый участок Пражского метрополитена.
- 1975 — В Ленинграде открыт памятник героическим защитникам Ленинграда на площади Победы.
- 1976 — Резня Монтехурра в Испании, нападение ультраправых на фестиваль левых сил.
- 1987 — катастрофа Ил-62 польских авиалиний на окраине Варшавы, в результате которой погибли 183 человека. Крупнейшая авиакатастрофа в истории Польши.
- 1992 — Вооружённые силы Нагорно-Карабахской Республики взяли город Шуша (Шуши).
- 1994 — Указом президента России учреждены орден Жукова и медаль Жукова.
- 1995 — В Москве открыт мемориальный комплекс Победы на Поклонной горе (автор — Зураб Церетели) и памятник Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову неподалёку от Государственного Исторического музея.
- 1996 — Официальным талисманом Linux стал Tux.
- 1998 — В Бирмингеме на песенном конкурсе Евровидения с песней «Дива» победила представительница Израиля Дана Интернешнл, которая ранее была мужчиной.
XXI век
- 2002 — Террористический акт в Каспийске, произошедший во время парада, посвящённого Дню Победы.
- 2003
- Престижной премии Принца Астурийского в области культуры в этом году удостоились американская писательница, эссеистка и кинорежиссёр Сьюзен Зонтаг (Susan Sontag) и прозаик из Марокко Фатима Мернисси (Fátima Mernissi, فاطمه مرنيسى).
- На главном конвейере Запорожского автомобильного завода собраны первые экземпляры новых моделей автомобилей Opel — Corsa, Astra и Vectra.
- Трагический случай с военно-транспортным самолётом «Ил-76», принадлежащим Украине. Из-за открывшегося грузового люка на высоте 2200 метров пассажиры (почти 130 человек из 200) оказались за бортом судна[9].
- 2004 — При взрыве, произошедшем на грозненском стадионе в результате террористического акта, гибнет президент Чечни Ахмад Кадыров.
- 2010 — В ночь с 8 на 9 мая в городе Междуреченске Кемеровской области произошёл взрыв метана на шахте Распадская.
- 2011 — Выступления во Львове, связанные с Днём Победы.
- 2012 — Самолёт Sukhoi Superjet 100 пропал с экранов радаров во время демонстрационного полёта в Индонезии. Самолёт врезался в гору Салак.
- 2014 — обострение противостояния в Мариуполе: боестолкновения, повлекшие гибель 8 украинских силовиков, 25 сторонников ДНР и 5 гражданских.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 9 мая
- 1439 — Пий III (в миру Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини) (ум. 1503), папа римский.
- 1741 — Джованни Паизиелло (ум. 1816), итальянский композитор, представитель неаполитанской оперной школы.
- 1773 — Жан Шарль Леонар Симонд де Сисмонди (ум. 1842), швейцарский историк и экономист, иностранный почётный член Петербургской АН.
- 1783 — Александр Росс (Alexander Ross) (ум. 1856), канадский исследователь, торговец пушниной, основатель ряда городов в Британской Колумбии.
XIX век
- 1826 — Грегорио Гутьеррес Гонсалес (Gregorio Gutiérrez González) (ум. 1872), колумбийский поэт, творчеством которого завершается романтический период в национальной поэзии.
- 1835 — Максим Алексеевич Антонович, русский литературный критик и публицист (ум. 1918).
- 1837 — Адам Опель (ум. 1895), основатель компании Adam Opel GmbH, в настоящее время известного производителя автомобилей.
- 1841 — Грегор Краус (ум. 1915), немецкий профессор ботаники.
- 1844 — Бели Бойд (ум. 1900), шпионка Конфедерации.
- 1845 — Густаф де Лаваль (ум. 1913), шведский инженер и изобретатель.
- 1849 — Витольд Карлович Цераский (ум. 1925), астроном, один из пионеров применения фотографии в астрономии.
- 1860 — Джеймс Мэтью Барри (ум. 1937), шотландский драматург и писатель.
- 1871 — Георгий Александрович (ум. 1899), великий князь, сын Александра III, председатель Русского астрономического общества, создатель первой русской горной обсерватории.
- 1874 — Говард Картер (Howard Carter) (ум. 1939), британский археолог-египтолог, в 1922 году открыл гробницу Тутанхамона.
- 1877 — Архиепископ Лука (в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий; ум. 1961), выдающийся хирург, религиозный философ, богослов, писатель, архиепископ Крымский и Симферопольский.
- 1882 — Генри Кайзер (Henry John Kaiser) (ум. 1967), американский промышленник, строивший дороги, мосты, дамбы, туннели, автомобили.
- 1883 — Хосе Ортега-и-Гассет (José Ortega y Gasset) (ум. 1955), испанский писатель и философ («Восстание масс», «Дегуманизация искусства»).
- 1887
- Николай Андреевич Тырса (ум. 1942), художник и скульптор. Его иллюстрации создавались в манере беглого наброска («Баржа на Мойке», «Почтамтская улица»).
- Николай Мельницкий, российский спортсмен, стрелок, серебряный призёр Олимпийских игр 1912 года в Стокгольме.
- 1889 — Чжан Цюнь, китайский политик, глава правительства Китая (1947—1948) (ум. 1990).
- 1892 — Николай Ходатаев (ум. 1979), аниматор.
- 1895 — Лучиан Блага (Lucian Blaga) (ум. 1961), румынский писатель и философ-рационалист.
- 1895 — Ричард Бартелмесс (ум. 1963), американский актёр.
- 1896 — Ричард Дэй (Richard Day) (ум. 1972), канадский и американский художник-постановщик, семикратный лауреат премии «Оскар».
XX век
- 1901 — Густав Махаты (Gustav Machatý) (ум. 1963), чешский, американский и немецкий режиссёр.
- 1904 — Николай Васильевич Разин (ум. 1983), гидротехник, член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда.
- 1905 — Николай Прозоровский (ум. 1935), актёр.
- 1907 — Мухаммеджан Касымов (ум. 1971), таджикский актёр.
- 1909 — Игорь Луковский (ум. 1979), сценарист.
- 1912 — Педро Армендарис (ум. 1963), мексиканский актёр.
- 1914 — Карло Мария Джулини (ум. 2005), итальянский дирижёр и педагог.
- 1921 — Софи Шолль (ум. 1943), немецкая студентка и революционерка, активистка ненасильственного движения сопротивления «Белая роза» в Третьем Рейхе.
- 1924 — Булат Окуджава (ум. 1997), поэт, бард, прозаик, сценарист.
- 1927 — Манфред Эйген, немецкий физико-химик, развил релаксационные методы исследования быстрых химических реакций. Лауреат Нобелевской премии по химии.
- 1932 — Игорь Ледогоров, актёр («Горячий снег», «Фронт за линией фронта», «Поздняя ягода», «Пусть я умру, господи»).
- 1936 — Альберт Финни, английский актёр и режиссёр. Четырежды номинировался на «Оскар», но не сумел победить ни разу («Том Джонс», «Убийство в восточном экспрессе»).
- 1940 — Джеймс Брукс, американский продюсер, режиссёр и сценарист.
- 1941 — Леонид Григорьевич Давиденко (ум. 2002), белорусский советский скульптор, живописец, график, педагог.
- 1941 — Инна Иосифовна Гулая (ум. 1990), актриса («Когда деревья были большими», «Время, вперёд!», «Долгая счастливая жизнь»).
- 1944 — Тебуев, Шукур Шабатович, известный карачаевский актёр, поэт, прозаик, режиссёр, сценарист, журналист, теле- и радиоведущий.
- 1945 — Юпп Хайнкес, известный немецкий футбольный тренер.
- 1949 — Билли Джоэл, американский рок-певец.
- 1952 — Виктор Резников (ум. 1992), композитор, поэт, певец.
- 1962 — Дэвид Гаан, вокалист британской группы «Depeche Mode».
- 1965 — Стив Айзерман, бывший профессиональный канадский хоккеист.
- 1967 — Фёдор Бондарчук, российский актёр, режиссёр, сценарист, ведущий на ТВ.
- 1979 — Розарио Доусон, американская киноактриса, певица и писательница.
- 1980 — Алексей Воевода, российский бобслеист, двукратный олимпийский чемпион.
Скончались
См. также: Категория:Умершие 9 мая
- 1672 — Франсуа де Ла Мот Ле Байе, французский писатель.
- 1707 — Дитрих Букстехуде (р. 1637), немецкий композитор.
- 1760 — Николаус Цинцендорф (р. 1700), немецкий религиозный деятель, епископ Моравской церкви.
- 1805 — Иоганн Фридрих Шиллер (р. 1759), немецкий поэт и драматург.
- 1914 — Поль-Луи-Туссен Эру (р. 1863), французский инженер-химик, изобретатель способов электролиза алюминия и электрической выплавки стали.
- 1949 — Луи II (р. 1870), князь Монако (1922—1949 гг.).
- 1986 — Тенцинг Норгей (р. 1914), по национальности шерпа, гражданин Индии, первовосходитель на Джомолунгму (Эверест) вместе с новозеландцем Эдмундом Хиллари.
- 1991 — Янка Дягилева (предположительно; р. 1966), рок-певица, поэтесса.
- 1997 — Марко Феррери (р. 1928), итальянский эпатажный кинорежиссёр.
- 2004 — Ахмат Абдулхамидович Кадыров (р. 1951) — муфтий Чеченской Республики Ичкерия (1995—2000), президент Чеченской республики (5 октября 2003 — 9 мая 2004).
- 2005 — Николай Григорьевич Сычёв (р. 1928), русский экономист.
- 2010 — Лена Хорн (р. 1917), американская джазовая вокалистка, киноактриса, одна из первых звёзд негритянского киномюзикла.
- 2010 — Епископ Зосима (р. 1963), в миру — Давыдов Игорь Васильевич, епископ Якутский и Ленский.
Приметы
- Глафира Горошница. В этот день крестьяне сажают горох и ранний картофель[10].
См. также
«9 мая. Личное отношение» (телеальманах, 2008—2010)
|
9 мая в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "9 мая"
Примечания
- ↑ В XX и XXI веках григорианский календарь опережает юлианский на 13 суток.
- ↑ [www.president.nkr.am/ru/nkr/holidays/ Праздники и памятные даты НКР]
- ↑ [azbyka.ru/days/2015-05-09 Старый стиль, 26 апреля, Новый стиль 9 мая, суббота] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2015/5/9 9 мая 2015 года] // Православие и мир, православный календарь, 2015 г.
- ↑ [azbyka.ru/days/2016-05-09 Старый стиль, 26 апреля, Новый стиль 9 мая, понедельник] // Православный церковный календарь
- ↑ [owwo.ru/dats/35-chisla/78-2009-10-22-13-22-42 Катастрофы]
- ↑ [contraception.about.com/b/2010/05/07/happy-birthday-the-pill-celebrates-50-years.htm Happy Birthday — The Pill Celebrates 50 Years]
- ↑ [timesofindia.indiatimes.com/life/health-fitness/health/Pill-Womens-long-search-for-sure-contraception/articleshow/5892082.cms Pill: Women’s long search for sure contraception] The Times of India, 7 мая 2010.
- ↑ [palm.newsru.com/world/09may2003/kongo.html Новости NEWSru.com :: 120 погибших на борту украинского Ил-76 в Конго]
- ↑ [www.rg.ru/2007/05/04/primety.html Приметы]. Российская газета (4 мая 2007). Проверено 2 сентября 2010.
Отрывок, характеризующий 9 мая
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.
Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
