Абрамова, Анастасия Лаврентьевна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «A.Abr.»)
Перейти к: навигация, поиск
Анастасия Лаврентьевна Абрамова
Научная сфера:

ботаника

Учёная степень:

кандидат биологических наук

Систематик живой природы
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Abramova».
[www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=30626-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Также используется обозначение «A.Abr.»


Страница на Викивидах

Анастаси́я Лавре́нтьевна Абра́мова (в девичестве — Токунова, 19152012) — советская учёная-бриолог.





Биография

Родилась 26 октября 1915 года в Санкт-Петербурге в семье рабочего Лаврентия Сергеевича Токунова и его супруги Марии Клементьевны. С 1933 года работала в должности чертёжницы на заводе имени Макса Гельца, одновременно училась на рабфаке при Ленинградском университете. В 1934 году поступила на биологический факультет ЛГУ, выбрала кафедру морфологии и систематики высших растений, где училась у профессора Николая Адольфовича Буша.

Первую научную статью Анастасия Лаврентьевна опубликовала в 1938 году, она была посвящена овсянице изменчивой (Festuca varia). Уже в 1937 году заинтересовалась изучением флоры мохообразных. В 1939 году с отличием окончила Ленинградский университет, продолжив обучение в аспирантуре.

В 1939 году Анастасия Лаврентьевна вышла замуж за своего однокурсника Ивана Ивановича Абрамова (1912—1990). Во время Великой Отечественной войны Анастасия Абрамова-Токунова с дочерью (Людмила Ивановна Абрамова, род. 1940 — кандидат биологических наук) была эвакуирована в Череповец, после чего — в Башкирию. В 1944 году переехала в город Сталино, после войны продолжила учёбу в аспирантуре ЛГУ под руководством Александра Александровича Корчагина, также проводила летнюю практику со студентами.

С 1946 года Анастасия Лаврентьевна работала младшим научным сотрудником Ботанического института АН СССР. В 1947 году она получила степень кандидата биологических наук за монографию семейств Meesiaceae и Catoscopiaceae. С 1954 года Анастасия Абрамова была старшим научным сотрудником.

А. Л. Абрамова принимала участие в написании «Флоры споровых растений СССР».

В 1979 году Анастасия Лаврентьевна ушла на пенсию.

6 августа 2012 года Анастасия Лаврентьевна Абрамова скончалась в возрасте 96 лет.

Некоторые научные публикации

  • Абрамова А. Л., Абрамов И. И. Материалы к флоре печёночных мхов Юго-Осетии // Труды Ботанического института АН СССР, сер. 2. — 1953. — Т. 8. — С. 375—402.
  • Абрамова А. Л., Абрамов И. И. Киммерийские мхи Дуаба (Абхазия) // Труды Ботанического института АН СССР, сер. 2. — 1959. — Т. 12. — С. 301—359.
  • Абрамова А. Л., Абрамов И. И. К пониманию некоторых дальневосточных мхов СССР // Новости систематики низших растений. — 1981. — Т. 18. — С. 153—178.
  • Абрамов И. И., Абрамова А. Л. Конспект флоры мхов Монгольской народной республики // Биологические ресурсы и природные условия Монгольской народной республики. — 1983. — Т. 17. — 222 с.

Виды растений, названные в честь А. Л. Абрамовой

Напишите отзыв о статье "Абрамова, Анастасия Лаврентьевна"

Литература

Отрывок, характеризующий Абрамова, Анастасия Лаврентьевна

Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.