Демидов, Анатолий Николаевич

Анатолий Николаевич Демидов †<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
1-й князь Сан-Донато
20 октября 1840 — 29 апреля 1870
Предшественник:	нет
Преемник:	Демидов, Павел Павлович
Рождение:	17 апреля 1812(1812-04-17) Флоренция, Италия
Смерть:	29 апреля 1870(1870-04-29) (58 лет) Париж, Франция
Род:	Демидовы
Отец:	Демидов, Николай Никитич
Мать:	Строганова, Елизавета Александровна
Супруга:	Матильда Бонапарт
Дети:	нет
Награды:

Анатолий Николаевич Демидов (17 апреля 1812, Флоренция, Италия — 29 апреля 1870, Париж, Франция) — русский и французский меценат, действительный статский советник, князь Сан-Донато. Представитель рода Демидовых, младший сын Николая Никитича Демидова от его брака с Елизаветой Александровной Строгановой. Большую часть своей жизни прожил в Европе, лишь изредка приезжая в Россию.

Крупнейшие его пожертвования: основание «Демидовского дома призрения трудящихся» в СПб., на что им дано более 500 000 руб.; основание «Николаевской детской больницы», на которую он пожертвовал вместе с братом Павлом Николаевичем 200 000 руб.

Биография

В молодости Анатолий Демидов служил в министерстве иностранных дел и, состоя при русском посольстве сначала в Париже, затем в Риме и в Вене.

Наезжая в Петербург, он никогда не удостаивался царского приглашения в Зимний дворец. Николай I недолюбливал Демидова-младшего за то, что по его прихоти из России уплывали колоссальные средства. Анатолий Демидов решил, что двери в Зимний дворец ему откроет княжеский титул, который и купил у своего промотавшегося и спившегося приятеля (купив Княжество Сан-Донато, близ Флоренции, он стал называться князем Сан-Донато). Когда до Николая I дошёл слух об этой сделке, император сказал: «Пусть он там только князем и остаётся».

В 1840 году он женился на племяннице Наполеона I, сестре принца Наполеона, Матильде Бонапарт, но семейная жизнь почти с самого начала не заладилась. После того как муж несколько раз высек её, привязав к кровати, она добилась развода.

Демидов отправился в путешествие по Италии и России. Унаследовав от отца, бывшего русским посланником во Флоренции, колоссальное богатство, чистый годовой доход с которого простирался до двух миллионов рублей в год, Анатолий Демидов основал во Флоренции шёлковую фабрику. Вместе с другими железными и медеплавильными заводами Демидову принадлежал и Нижне-Тагильский завод, в дачах которого найден был во время его владения особый минерал, названный в честь владельца завода, демидовитом. Унаследованное Демидовым от отца собрание замечательных произведений живописи, ваяния, бронзы и разных других редкостей было так велико, что для помещения его заложено было в 1833 году в Петербурге особое здание на Васильевском острове.

Анатолий Демидов, по примеру отца, был щедр на крупные пожертвования: он пожертвовал 500 000 рублей на устройство в Санкт-Петербурге дома для призрения трудящихся, который и носил имя жертвователя; вместе с братом Павлом Николаевичем пожертвовал капитал, на который в Санкт-Петербурге же устроена детская больница; при Академии Наук в Санкт-Петербурге учредил премию в 5 000 рублей за лучшее произведение на русском языке; в 1853 году выслал из Парижа 2 000 рублей на украшение церкви Демидовского лицея в Ярославле, пожертвовал в библиотеку лицея все свои издания и несколько других ценных французских книг, а также щедро покровительствовал учёным и художникам; между прочим, знаменитая картина «Последний день Помпеи» написана была Kарлом Брюлловым по заказу Анатолия Демидова.

Финансировал разведку запасов каменного угля в Донецком бассейне.

Заинтересованный в развитии горного дела в отечестве, Анатолий Демидов в 1837 году снарядил на свой счёт учёную экспедицию для изучения южной России и Крыма. В этой экспедиции приняло участие 22 лица, в том числе несколько выдающихся учёных и художников, во главе со знаменитым профессором горной парижской школы Ле Пле. Результаты этой первой по времени научно обставленной экспедиции, уже тогда предвидевшей блестящее будущее русской горнозаводской промышленности, опубликованы в великолепно изданном описании этого путешествия под названием: «Voyage dans la Russie Meridionale et la Crimee par la Hongrie, la Valachie et la Moldavie, execute en 1837, sous la direction de M. Anatol de Demidoff par M. M. de Sainson, Lе-Play, Huot, Leveille, Raffet, Rousseau, de Nordmann et du Ponceau». Dedie a S. M. Nicolas I-er Empereur de toutes les Russies, Paris, 4 vol., 1840—1842. (русский перевод издан в 1853 году)

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «A.N.Demidow». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=2116-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Описание собственно путешествия вышло также особо, под заглавием: «Voyage dans la Russie Meridionale et la Crimee par la Hongrie, la Valachie et la Moldavi, execute en 1837 par M. Anatol de Demidoff», Paris, 1840, illustre de 64 dessins par Raffet. Это сочинение появилось в переводе на русский язык в "Журнале Министерства Народного Просвещения (ч. LXXXII № 6) и затем в пересмотренном виде, вышло в 1854 году в Париже вторым изданием и переведено было на языки: итальянский (Тоrinо, 1841), польский (Warszawa, 1845), русский (Москва, 1853), английский (London, 1853, 2 г.), немецкий (Breslau, 1854) и испанский. Кроме того, в 1842 году на французском языке появилась работа главного горного инженера Ле Пле, выполненная при участии Миленбо, Лалана и Эйро, под названием: «Исследование каменноугольного Донецкого бассейна, произведённое в 1837—1839 гг. по распоряжению А. П. Демидова». Это сочинение Ле Пле и его сотрудников составляет часть общего труда Демидовской экспедиции, в которой принимал деятельное участие, как знаток горного дела, между прочим, и граф С.Г. Строганов, и при том весьма ценную, как по своему учёному достоинству, так и по тому значению, какое постепенно приобрёл в нашей промышленности каменный уголь. По желанию инициатора и организатора экспедиции книга Ле Пле была переведена на русский язык проф. Г. Е. Щуровским и издана в 1854 году в Москве, с атласом, геологическою картою и обширным приложением от переводчика, в коем изложены дальнейшие успехи каменноугольного дела в Донецком бассейне.

Под псевдонимом Nil-Tag Демидов поместил о России ряд писем в «Journal des Debats» и издал их отдельной книгой: «фр. Lettres sur l’Empire de Russie».

Был пожалован придворными званиями камер-юнкера (1829) и камергера (1855).

Умер бездетным, в Париже, 16 апреля 1870 года. Так как у него не было детей титул князя «Сан-Донато» перешёл к его племяннику Павлу Демидову.

Генеалогия

Генеалогическое древо Демидовых

Демид Антюфьев

Никита Демидов (1656—1725)

Акинфий (1678—1745)

Григорий (ум. 1728)

Никита (1680-е — 1758)

Прокофий (1710—1786)

Григорий (1715—1761)

Никита (1724—1789)

Иван (1708—1730)

Евдоким (1713—1782)

Иван (1725—1789)

Никита (1728—1804)

Алексей (ум. 1786)

Лев (1745—1801)

Александр (1737—1803)

Павел (1739—1821)

Пётр (1740—1826)

Николай (1773—1828)

Василий (ум. 1803)

Иван (ум. 1823)

Иван

Василий (1769—1861)

Григорий (1765—1827)

Алексей (1771 — до 1841)

Павел (1798—1840)

Анатолий (1812—1870)

Николай (1773—1833)

Александр (1811—1872)

Александр (1803—1853)

Пётр (1807—1862)

Павел (1809—1858)

Денис (ум. 1876)

Павел (1839—1885)

Платон (1840—1892)

Григорий (1837—1870)

св. кн. Николай Лопухин-Демидов (1836—1910)

Александр (1845—1893)

Михаил (1840—1898)

Елим (1868—1943)

Анатолий (1874—1943)

Игорь (1873—1946)

Павел (1869—1935)

Память

• В честь А. Н. Демидова в 1856 году Минералогом Н. Норденшёльдом был назван новый уральский минерал — демидовит.
• В честь А. Н. Демидова названа железнодорожная станция Сан-Донато рядом с г. Нижний Тагил.

Литература

• Чумаков В. Ю. Демидовы. Пять поколений металлургов России. – М.: ЗАО «Бизнеском». – 2011. – 272 с. – (серия «Великие российские предприниматели», том 2) – ISBN 978-5-91663-088-6
• [vivaldi.nlr.ru/ab000000711/view#page=74 Демидов Анатолий Николаевич] // Список гражданским чинам первых четырех классов. Часть вторая. Чины четвертого класса. Исправлен по 15-е сентября 1869 года.. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1869. — С. 40—41.

Ссылки

• ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C:196032
• www.peoples.ru/state/rich/demidov_an/
• www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=34207
• zmmu.msu.ru/g_and.htm

Предшественник: титул создан

Князь Сан-Донато 1840 - 1870 годы

Преемник: Павел Павлович Демидов 2-й Князь Сан-Донато

Отрывок, характеризующий Демидов, Анатолий Николаевич

– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.