ADAT

ADAT (англ.  Alesis Digital Audio Tape — цифровая аудиолента фирмы Alesis) — пакет стандартов цифровой звукозаписи, разработанный компанией Alesis в 1991 году, включающий формат восьмидорожечной звукозаписи на кассету стандарта S-VHS, стандарт передачи восьмиканального цифрового звука между устройствами по оптическому кабелю с разъёмами TosLink (фигурирующий под наименованиями ADAT Optical Interface и ADAT Lightpipe), а также принципы синхронизации нескольких восьмидорожечных трактов, обеспечивающие запись и воспроизведение до 128 дорожек.

История

Продукт был анонсирован в январе 1991 года на выставке NAMM Show в Анахайме.

Первый ADAT-магнитофон был продан в начале 1992 года. Отличительной особенностью была возможность синхронизации до 16 магнитофонов без дополнительного внешнего устройства синхронизации, при этом общее количество рабочих дорожек доходит до 128. Распространение магнитофон формата ADAT получил во многом благодаря уникально высокому соотношению функциональность/цена, доступности носителя информации и весьма удобному пользовательскому интерфейсу. При цене $3995 ADAT являлся самым недорогим (относительно других устройств цифровой звукозаписи) цифровым многодорожечным магнитофоном.

Было предложено несколько моделей ADAT-магнитофонов. Первые устройства (называвшиеся ADAT и ADAT XT) записывали с разрядностью 16 бит (ADAT Тип I). Позже были выпущены аппараты XT-20, LX-20 и M-20, поддерживающие 20-битную запись (ADAT Тип II). Все магнитофоны в качестве носителя информации использовали высококачественные S-VHS кассеты. Кассеты, записанные на магнитофонах Типа I, можно было воспроизводить на более современных магнитофонах, но не наоборот. Первые магнитофоны имели только одну частоту дискретизации 48 кГц, последующие поколения записывали с частотами 44,1 или 48 кГц, ставшими стандартными в индустрии звукозаписи.

С развитием компьютерных технологий в 2001 году компания Alesis представила 24-канальное устройство записи на жёсткий диск с интерфейсом IDE ADAT HD24 в формате 24-бит/48 кГц c возможностью апгрейда до 96 кГц, устройство предусматривало разъем Ethernet для передачи дополнительной обработки и графического отображения файлов формата AIFF в компьютерных системах, и 24-битный оптический ADAT-интерфейс, одновременно передающий 24 дорожки в реальном времени. Таким образом, была обеспечена поэтапная миграция пользователей оборудования Alesis к следующему поколению цифровой звукозаписи.

Технические характеристики

• Восьмидорожечная цифровая запись.
• Разрядность записи — 16, 20 или 24 бит
• Частота дискретизации: 44100 и 48000 Гц.
• Продолжительность записи кассет: 42 или 60 минут.

См. также

• Звукозапись
• Цифровая звукозапись
• Digital Audio Tape

Ссылки

• [rus.625-net.ru/625/1997/04/hdrs/alesis_adatxt.htm Alesis ADAT XT Никита Капустин (Журнал «625», 1997, выпуск4)]
• [rus.625-net.ru/625/1996/01/alesis_adatxt.htm Alesis ADAT XT (Журнал «625», 1996, выпуск 1)]
• [books.google.ru/books?id=MFSilO_OEPAC&lpg=RA1-PA37&dq=ADAT%20alesis&pg=RA1-PA33#v=onepage&q=ADAT%20alesis&f=false Recording in the digital world: complete guide to studio gear and software Авторы: Thomas E. Rudolph,Vincent A. Leonard]

Отрывок, характеризующий ADAT

Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.