AGILE (космический аппарат)

AGILE
Организация:	Итальянское космическое агентство
Волновой диапазон:	гамма-диапазон
NSSDC ID:	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2007-013A 2007-013A]
Тип орбиты:	эллиптическая орбита, наклонение 2,5°
Высота орбиты:	524—553 км
Период обращения:	95,4 мин
Дата запуска:	23 апреля 2007 10:00 UTC
Место запуска:	Космический центр имени Сатиша Дхавана
Средство вывода на орбиту:	PSLV-C8
Масса:	352 кг
Научные инструменты
GRIT	изображающий гамма-детектор (30 МэВ — 30 ГэВ)
MCAL	мини-калориметр (0,3—100 МэВ)
Hard X-ray Imager	камера жёсткого рентгеновского диапазона (15—45 кэВ)
Сайт:	[agile.iasf-roma.inaf.it asf-roma.inaf.it]

AGILE (сокр. от итал. Astro-rivelatore Gamma a Immagini LEggero) — итальянская орбитальная обсерватория для наблюдения космического пространства в рентгеновском и гамма-диапазонах. Спутник запущен 23 апреля 2007 года из индийского Космического центра имени Сатиша Дхавана на острове Шрихарикота с помощью ракеты-носителя PSLV‑C8.

Конструкция

Спутник разработан и создан Итальянским космическим агентством на базе платформы «MITA». Габариты аппарата — 1,675 × 1,689 × 2,62 м, стартовая масса — 352 кг, масса полезной нагрузки — 130 кг.

Инструменты

На спутнике установлены следующие инструменты:

• GRID (Gamma-Ray Imaging Detector) — изображающий гамма-детектор, предназначенный для обнаружения и определения координат гамма-всплесков и работающий в диапазоне энергий от 30 МэВ до 30 ГэВ;
• MCAL — мини-калориметр, предназначенный для обнаружения гамма-всплесков в диапазоне энергий 0,3—100 МэВ;
• Hard X-Ray Imager — камера жёсткого рентгеновского диапазона, предназначенная для определения спектра гамма-всплесков и получения их изображения в диапазоне 15—45 кэВ.

См. также

• Swift
• Список космических аппаратов с рентгеновскими и гамма-детекторами на борту

Ссылки

• [agile.iasf-roma.inaf.it/ AGILE — домашняя страница] (англ.)

Отрывок, характеризующий AGILE (космический аппарат)

– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.