AN/SPS-30
| AN/SPS-30 | ||
|---|---|---|
| ||
| Радар SPS-30 на мачте ракетного крейсера CLG-5 «Оклахома-Сити», 1963 | ||
| Основная информация | ||
| Тип | Трёхкоординатная РЛС | |
| Страна |  США
| |
| Производитель | General Electric Heavy Military Electronics Department | |
| Начало производства | 05.1962 | |
| Число установок | 57 | |
| Статус | Снят с вооружения | |
| Параметры | ||
| Частота импульсов | 300 Гц | |
| Длительность импульса | 12 мкс | |
| Частота вращения | 1, 2, 3, 5, 10 об/мин | |
| Макс. дальность | 440 км | |
| Пиковая мощность | 2,5 МВт | |
| Размеры антенны | 3,6 × 4,5 м | |
| Ширина луча | 1,5° × 1,2° | |
| Углы возвышения | 0°... 36° | |
| Усиление антенны | 41 dB | |
AN/SPS-30 — американский трёхкоординатный радар, предназначенный для определения высоты цели системы управления огнём Mk 77 зенитного ракетного комплекса «Талос». Мог работать в режиме кругового обзора, либо в режиме непрерывного слежения за выбранной целью. Антенна параболическая, с рупорным облучателем, расположенным вместе с волноводом слева от антенны. Эффективная дальность — более 270 км[1].
Сканирование по углу места механическое. Устанавливался на стабилизированной гироплатформе[2].
Разработан для замены радара SPS-8[3]. В соответствии с контрактом разработчику было выделено $36 млн на проведение НИОКР. Испытания опытного образца радара осуществлялись на борту тяжёлого крейсера «Мейкон»[en].
Фото
- SPS-30 Radar USS Galveston (CLG-3) NH 98859 1968-05-17 (cropped).jpg
Радар на борту USS Galveston
- USS Macon CA-132.jpg
USS Macon — первый корабль, на борту которого был установлен радар AN/SPS-30
Напишите отзыв о статье "AN/SPS-30"
Примечания
Отрывок, характеризующий AN/SPS-30
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
