AN/USQ-20
AN/USQ-20 — стандартный компьютер, используемый в NTDS. Разработан как более совершенная реализация прототипа AN/USQ-17 с той же системой команд. Первая партия из 17 компьютеров была поставлена флоту в начале 1961 года[1].
Модификации AN/USQ-20 использовались в других военных ведомствах и НАСА под названием UNIVAC 1206. Другая версия этого компьютера, названная G-40, заменила ламповый компьютер UNIVAC 1104, использовавшийся в ракетной программе BOMARC.
Содержание
Описание
По размеру и форме компьютер напоминал старомодный холодильник высотой 1,8 м.
Команда компьютера представляла собой 30-битовое слово следующего формата:
f 6 бит Код функции j 3 бита Условие программного перехода k 3 бита Признак частичного слова b 3 бита Код используемого индексного регистра y 15 бит Адрес операнда в памяти
Числа кодировались 30-битовыми словами. 30-битовое слово могло также хранить пять 6-битовых алфавитно-цифровых символов.
Объём памяти на магнитных сердечниках составлял 32 768 слов.
См. также
Напишите отзыв о статье "AN/USQ-20"
Примечания
- ↑ Lundstrom, 1987, p. 257.
Литература
- David E. Lundstrom. [books.google.com/books?id=JoizAAAAIAAJ A Few Good Men from Univac]. — Mit Press, 1987. — 300 p. — ISBN 0262121204. (англ.)
Ссылки
- [ed-thelen.org/comp-hist/univac-ntds.html UNIVAC-NTDS: UNIVAC 1206, AN/USQ-20] — From the Antique Computer website (англ.)
- [ed-thelen.org/comp-hist/BRL61-a.html#AN/USQ-20 Технические характеристики AN/USQ 20 Navy Tactical Computer] (англ.)
- [wiki.cc.gatech.edu/folklore/index.php/Sperry_Rand_Military_Computers_1957-1975 Sperry Rand Military Computers 1957—1975] — исторические исследования компании Unisys о военной продукции компании Sperry Rand
- [bitsavers.trailing-edge.com/pdf/univac/military/ntds/ Архив документации на UNIVAC NTDS] на сайте bitsavers.org (англ.)
Отрывок, характеризующий AN/USQ-20
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.