Album-oriented rock

Album-oriented Rock
Истоки:	Рок
Место и время возникновения:	США, 1970-е гг.
Годы расцвета:	1980-е гг.

AOR (расшифровывается как Album-oriented Rock — «рок, ориентированный на альбомы») — формат мейнстримовских американских FM-радиостанций с упором на треки альбомных рок-исполнителей.

Одной из первых AOR-групп была «Journey», поменявшие своё джаз-рок звучание на радио формат. Стандартами в звучание AOR’a являются: доступные хуки, риффовая музыка, мелодичные баллады и обязательный высокий красивый голос вокалиста.

Определение границ формата

Из-за шаткого баланса составляющих формата AOR, всегда было трудно установить, что же это всё-таки такое. К примеру, пуристы рассматривают группы «Kansas», «Styx» и «Magnum», как помп-роковые сущности. Другие же видят в «Foreigner» и «Toto» либо оголтелых рокеров (на ранней стадии их карьеры так оно и было), либо окопавшихся в хит-парадах мастеров баллад, которыми и те и другие стали впоследствии. В любом случае, эти пять групп наглядно представляют собой сцену AOR’a.

В 1980-х и 90-х размывание границ формата продолжилось. Такие группы как «Harem Scarem» и «Winger» дополнили изначальную схему AOR’a более сложными ритмическими рисунками (альбом «Mood Swings» первых) и музыкальной утончённостью («Pull» вторых). «Bon Jovi», «Def Leppard» и «Europe» в 90-х стали гигантами жанра, и даже рынок мейнстрима попал под их обаяние. Зачастую термин AOR используется как устоявшийся, всеми понятный ярлык. Так как же отличить AOR от не-AOR’a? Если песня сама по себе добрая и красивая, с непомерно пафосными клавишными и текстом про обречённую любовь, то велика вероятность, что это AOR.

Восьмидесятые, расцвет формата

Большинство лучших AOR-альбомов вышло в 80-е, для мелодик-рока и AOR’a 80-е были золотым веком, среди них такие стандарты как — «Reckless» Брайана Адамса, «en:Living in Oz» Рика Спрингфилда, «en:Hi Infidelity» группы «REO Speedwagon», «Heart» группы «Heart» и «Everybody's Crazy» Майкла Болтона. Лучшую свою музыку, группы «Journey», Survivor, «Foreigner», «Toto» и «en:The Babys» сочинили в 80-х. Появлялись также и новые группы, которые пожинали неплохие плоды и давали надежды на успешное будущее AOR’a. И вскоре уже такие команды, как «REO Speedwagon», «Heart», «Dokken», «Mr.Mister», «House of Lords», «en:Bad English», «en:Great White», «Saga», «Loverboy», «en:Y&T», «en:Dan Reed Network», «Stryper» и «Legs Diamond», либо выпустили хиты и купались в лучах популярности, либо вели себя так, будто это вот-вот случится. На какое-то время даже Великобритания обзавелась собственной AOR-сценой и группы «FM», «Strangeways», «Tobruk», «Heavy Pettin», «Airrace», «Shy», «Alaska», «Terraplane», «Grand Prix», «Lionheart» и Робин Джордж вполне подавали надежды. Увы, они не оправдались. По мере того как 80-е близились к завершению, и повсюду распространялось влияние MTV, границы между жанрами стали стираться и многие так называемые «хаир-метал команды» также попали под определение AOR. Зачастую более озабоченные имиджем и лучше умеющие заинтересовать прессу, такие группы как «Bon Jovi», «Def Leppard», «Motley Crue», «Poison», «Cinderella», «Winger», «Ratt», «White Lion» и «Warrant», выстраивали свой репертуар на песнях с мелодичной основой и запоминающимися припевами. Немало сумятицы вносил и тот факт, что Брайан Адамс, «Def Leppard», «Europe», «Bon Jovi», «Extreme», «Mr Big» и Ричард Маркс начали массировано атаковать британский и американский хит-парады. И к 90-м стало казаться, что позиции AOR’a просто неуязвимы, а его самые выдающиеся представители примеряли на себя статус суперзвёзд.

Девяностые

С наступлением 90-х, популярность AORа резко пошла на спад. Джейни Лейн рассказывал, как, зайдя в офис своего рекорд-лейбла, на месте постера своей команды «Warrant» увидел фото группы «Alice in Chains». «Slaughter», из группы вызывавшей всеобщий интерес, превратились в «ноль», и когда они приехали в офис одного из британских музыкальных изданий, чтобы дать интервью, их просто попросили уйти. Принявшие вызов «Bon Jovi» записали альбом «Keep the Faith», а «Def Leppard» выпустили донельзя противоречивый «Slang». Многие AOR команды совершили «самоубийство», сменив музыкальный стиль на гранж. Рок-журналисты объявили настоящую «охоту за ведьмами», в девяностых мелодик-року пришлось нелегко. Но несмотря ни на что, превосходные, настоящие, мелодичные альбомы появлялись и в этом десятилетии, только теперь на уровне «андеграунда». Такие группы, как «Crown of Thorns», «Hugo», «Von Groove», «Ten», «Heartland», «Shotgun Symphony» и «Bone Machine» не давали пламени погаснуть, но их альбомы выходили, как правило, не на крупных, а на независимых лейблах, вроде Escape Music и ныне приказавшем долго жить Now & Then Records.

Лучшие альбомы семидесятых

• The Grand Illusion — Styx
• Evolution — Journey
• Boston — Boston
• Leftoverture — Kansas
• Violation — Starz
• Foreigner — Foreigner
• Broken Heart — The Babys
• Toto — Toto
• Sinful — Angel
• Survivor — Survivor

Лучшие альбомы восьмидесятых

• Raised On Radio — Journey
• Slippery When Wet — Bon Jovi
• Hysteria — Def Leppard
• 4 — Foreigner
• The Final Countdown — Europe
• Everybody’s Crazy — Michael Bolton
• Paradise Theater — Styx
• Toto IV — Toto
• Hi Infidelity — REO Speedwagon
• Indiscreet — FM

Лучшие альбомы девяностых

• For the Love of Strange Medicine — Steve Perry
• Crown of Thorns — Crown of Thorns
• Walk On — Boston
• Damn Yankees — Damn Yankees
• Adrenalize — Def Leppard
• Prisoners of Paradise — Europe
• Mood Swings — Harem Scarem
• Trial By Fire — Journey
• Unruly Child — Unruly Child
• In the Heart of the Young — Winger

Характерные песни

• Abandon — Dare
• Affair of the Heart — Rick Springfield
• Alive And Kickin' — Mr Big
• Amanda — Boston
• Armageddon — Prism
• Back on the Road Again — REO Speedwagon
• Before the Dawn — April Wine
• Burning Heart — Survivor
• Can’t Let You Go — Rainbow
• (Can’t Live Without Your) Love and Affection — Nelson
• Don’t Ever Wanna Lose Ya — New England
• Don’t You Know What Love Is? — Touch
• Eye Of The Tiger — Survivor
• Fantasy — Moxy
• Fire Dance — Gotthard
• Forever Young — Tyketto
• Gimme Your Love — Nantucket
• Goodnight L.A. — Strangeways
• Heard It Through the Grapevine — FM
• Heaven — Bryan Adams
• Hey World — Roadmaster
• Hold The Line — Toto
• How Far To Jerusalem — Magnum
• I Believe in You — Y&T
• I Got Your Number — Hughes/Thrall
• I Surrender — Rainbow
• In These Arms — Bon Jovi
• Kingdom of Desire — Toto
• Life’s Just An Illusion — Axe
• Listen (Can You Feel It) — American Tears
• Look But Don’t Touch — Skin
• Love Don’t Lie — House of Lords
• More Than I Can Say — Alias
• Once is Not Enough — Von Groove
• Only Time Will Tell — Asia
• Paradise Skies — Max Webster
• Pickin' Up the Pieces — Glenn Hughes
• Put on the Show — Zon
• Reflections — Shy
• Road of a Thousand Dreams — Trixter
• Run To You — Bryan Adams
• Shine on Brightly — Starcastle
• Shoot to Kill — 1994
• Sister Christian — Night Ranger
• Somebody Like You — Trigger
• Straingt to Your Heart — Bad English
• Take It Or Leave It — Saga
• Tell Me That You Love Me — Storm
• Tempted — Squeeze
• The KIng and I — Reggie Knighton Band
• Too Much Ain’t Enough Love — Jimmy Barnes
• Wanna Be A Rock 'n' Roll Star — Eddie Money
• What About Love? — Heart
• When It's Love — Van Halen
• When I See You Smile — Bad English
• Wild on the Run — Tall Stories
• Without the Night — Winger
• Woman — Legs Diamond
• Working for the Weekend — Loverboy
• Ask Me Yesterday — Pride of Lions
• Coin of the Realm — Pride of Lions

Отрывок, характеризующий Album-oriented rock

Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.