AS-203

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Эмблема</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">
</td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">
AS-203
Общие сведения
Полётные данные корабля
Название корабля Аполлон-Сатурн-203
Ракета-носитель Сатурн-1Б (SA-201)
Стартовая площадка База ВВС США на мысе Канаверал LC-37Б
Запуск 5 июля 1966
14:53:13 UTC
Посадка 5 июля 1966
21:00:00 UTC
Длительность полёта 6 часов
Количество витков 4
Апогей 190,0 км
Перигей 190,0 км
Наклонение 32,0°
Период обращения 88,5 мин
Масса 26 552 кг
NSSDC ID [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1966-059A 1966-059A]
SCN [www.n2yo.com/satellite/?s=2289 2289]
Полётные данные экипажа
Предыдущая Следующая
AS-201 AS-202

</td></tr>


AS-203 (SA-203) — 19-й старт, проведенный в рамках подготовки к программе Аполлон, без корабля Аполлон, произведен ракетой-носителем Сатурн-1Б, состоялся 5 июля 1966 года.





Предыстория

Целью полета AS-203 было исследование поведения в невесомости горючего - жидкого водорода во второй ступени S-IVB-200. Эту ступень Сатурна-1Б планировалось испытать в данном полете на предмет включения-выключения на орбите вокруг Земли, так как в лунных экспедициях она будет третьей ступенью Сатурна-5 (в варианте S-IVB-500) и для старта к Луне с космическим кораблём Аполлон её двигатель должен повторно запускаться на опорной орбите. Для обеспечения запуска двигателя в невесомости были приняты меры по управлению положением жидкого водорода в баке горючего. Чтобы иметь на орбите необходимое количество топлива в баках второй ступени, пришлось отказаться от полезной нагрузки - был установлен только головной обтекатель. Кроме того, при заправке второй ступени количество окислителя (жидкого кислорода) было немного уменьшено, чтобы соотношение водород-кислород соответствовало ситуации с третьей ступенью Сатурна-5 на опорной орбите[1].

Бак был оборудован 88 датчиками и двумя телевизионными камерами, чтобы сделать запись поведения горючего. Одна из камер сломалась перед запуском, другая передала изображения на Землю[2]. В полете впервые испытывался приборный отсек нового типа, применявшийся во всех запусках ракет Сатурн со стартовой площадки №37B (также при первом старте Сатурна-1Б - AS-201).

Подготовка

Весной 1966 года было решено произвести старт AS-203 раньше AS-202, поскольку корабль для полёта AS-202 не был готов. 6 апреля 1966 года на Мыс Канаверал прибыла вторая ступень S-IVB , первая – шесть дней спустя, приборный отсек – ещё через два дня. 19 апреля технический персонал начал устанавливать ракету-носитель на стартовый стол позиции 37B. При опробовании опять столкнулись с проблемами, казалось, исправленными после полёта AS-201: из-за плохой пайки пришлось заменить более 8 000 печатных плат. В июне 1966 можно было одновременно видеть три ракеты Сатурн на различных стартовых позициях Мыса Канаверал: на площадке 39А стоял технологический макет Сатурна-5, ракета Сатурн-1Б для полёта AS-202 находилась на площадке 34, а Сатурн-1Б для полёта AS-203 – на площадке 37B.

Полет

Ракета стартовала c первой попытки 5 июля 1966 года. Вторая ступень и приборный отсек вышли на круговую орбиту высотой 190 км. Главные задачи полета S-IVB были решены на первых двух витках. Водород, как и ожидалось, вел себя предсказуемо, контролировалось его положение в баке и температура двигателя, повторный запуск двигателя прошёл успешно. Следующие два витка использовались для дополнительных экспериментов: исследование свободного перемещения топлива в баках при небольшом отрицательном ускорении вследствие аэродинамического торможения ступени, испытания топливных баков на быструю разгерметизацию и на герметизацию.

Эксперимент по закрытию клапана бака жидкого кислорода привел к увеличению давления в водородном баке. После сброса давления в кислородном баке, когда был закрыт клапан, кислород продолжал испаряться. Вероятно, при перепаде давления между баками в 39,4 фунта на квадратный дюйм (272 кПа) не выдержала разделяющая их переборка, как это было в наземном испытании. Разрушение, по-видимому, произошло, когда ступень пролетала зону двухминутной потери связи между Центром Управления и станцией слежения на Тринидаде. Радарное изображение с тринидадской станции показало вместо S-IVB большое количество обломков, связь установить не удалось. NASA пришло к заключению, что искра или давление воспламенили топливо, что привело к взрыву.

Несмотря на разрушение баков, полёт признали успешным. Были достигнуты все главные цели и подтверждена концепция проекта 500-й версии ступени S-IVB. В сентябре компания Дуглас, разработчик S-IVB, объявила, что ступень готова к эксплуатации и может использоваться на Сатурне-5 для полёта человека на Луну.

Напишите отзыв о статье "AS-203"

Примечания

  1. ntrs.nasa.gov/archive/nasa/casi.ntrs.nasa.gov/19680012073_1968012073.pdf
  2. [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1966-059A NASA - NSSDC - Spacecraft - Details]

Дополнительно

  • [www.youtube.com/watch?v=fIwhRSoeZSE AS-203 - Старт (видео)]

Отрывок, характеризующий AS-203

– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.