AVC-Intra
AVC-Intra — формат записи видео и аудио данных на видеокамерах. Технология разработана компанией Panasonic и представлена ею в 2007 году.
Спецификации
AVC-Intra предусматривает кодирование видео сигнала в кодек H.264\MPEG-4_AVC. Используется MXF в качестве контейнера файлов.
Классы \ профили AVC-Intra;
- AVC-Intra 50:
- 50 Мбит/с, размер каждого кадра фиксирован
- Энтропийное кодирование CABAC
- 1920x1080 размер кадра, Высокий профиль 10 (High Profile 10), Уровень 4 (Level 4)
- 1280x720 размер кадра, Высокий профиль 10, Level 3.2
- Цветовая субдискретизация 4:2:0
- frames are horizontally scaled by 3/4 (1920x1080 is scaled to 1440x1080. 1280x720 is scaled to 960x720)
- AVC-Intra 100:
- 100 Мбит/с, размер каждого кадра фиксирован
- Энтропийное кодирование CAVLC
- High 4:2:2 Intra Profile, Уровень 4.1
- Цветовая субдискретизация 4:2:2
- frames are not scaled
Для всех классов используется:
- Размер кадра: 1920x1080 (23.98p / 25p / 29.97p / 50i / 59.94i), 1280x720 (23.98p / 25p / 29.97p / 50p / 59.94p)
- 10 бит на яркость и цвет
- AVC-Ultra:
Класс AVC-Ultra добавляет еще три новых набора параметров для кодирования в MPEG-4_AVC. Добавляется класс AVC-LongG, который поддерживает размер кадра 1920x1080@23.97,25 и 29.97p, используя 10 бит для глубины цвета и цветовую субдискретизацию 4:2:2. Так же кроме AVC-Intra Class 50/100 создаются Class 200 и Class 4:4:4. В Class 200 поддерживается битрейт до 226 Мбит/с, для режима 1080/23,97p. Class 4:4:4 позволяет расширить режимы размера кадра, позволяя выбрать от 720p до 4K, с глубиной цвета 10 и 12 бит и битрейтом от 200 до 440 Мбит/с в зависимости от разрешения, частоты кадров. Оба класса Class 200 и Class 4:4:4 поддерживают только Intra Profile кодирования стандарта H.264\MPEG-4_AVC. Режим AVC-Proxy создан для быстрой доставки контента и имеет битрейт от 800 Кбит/с до 3,5 Мбит/с, используя 8 бит для передачи глубины цвета.
Напишите отзыв о статье "AVC-Intra"
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий AVC-Intra
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
