Accept

Эта статья — о группе. О заголовке HTTP см. Список заголовков HTTP.

Accept
Accept на выступлении в 2010 году
Основная информация
Жанр	хэви-метал, спид-метал, пауэр-метал
Годы	1971—1989, 1993—1996, 2005, с 2009 по настоящее время
Страна	Германия Германия
Город	Золинген
Язык песен	английский язык
Лейблы	Metronome, CBS, Nuclear Blast, Polygram
Состав	Марк Торнильо, Вольф Хоффманн, Уве Лулис, Петер Балтес, Кристофер Уиллиамс
[www.acceptworldwide.com Официальный сайт]

AcceptAccept

Accept (читается эксэпт — «одобрять», «принимать») — немецкая рок-группа, играющая в стиле хэви-метал. Отличительными особенностями музыки группы являются оригинальный вокал, плотность и насыщенность звука, мелодичность и виртуозность гитарных соло. Подчёркнуто брутальная, агрессивная ритмическая основа, в сочетании с хард-роковой, зачастую пронизанной классическими ходами, мелодикой гитарной партии и уникальным вокалом, определяют стиль группы, который также называют «тевтонский рок».

История

Ранние годы 1971—1978

Группа была организована в 1971 году Михаэлем Вагенером (гитара), впоследствии известным продюсером, и Удо Диркшнайдером (вокал). Группа под названием Accept возникла вследствие переименования группы Band X, созданной Вагенером и Диркшнайдером в 1968 году и периодически игравшей каверы Rolling Stones и Джимми Хендрикса в различных клубах. Название Accept было взято по названию альбома британской блюзовой группы Chicken Shack. Удо Диркшнайдер говорит так:

Мы подумали, что это слово будет для нас наиболее приемлемым: оно было «принято» во всём мире. Это слово понимали в Англии, США, Германии, Испании… Понимали и, скажем так, «принимали» этот вид музыки. Поэтому для нас это название подходило идеально.

Однако Вольф Хоффманн, гитарист группы, пришедший в Accept позже, уточнял:

Удо скопировал это с бесславного альбома Chicken Shack, который я никогда не слышал и не видел. Никто не знает, почему он назвал группу именно глаголом, более того никто не мог действительно вычислить, почему первая эмблема Accept имеет забавные линии и какова между всем этим связь. Я никогда не мог понять это. Но в то время думать об этом было уже слишком поздно, и никто не думал. Это всегда было уже фактом.

Группа продолжала выступать в клубах, однако речь о профессиональной карьере ещё не шла. Состав группы постоянно менялся, и даже члены группы не в полной мере помнят, кто играл в ней на заре карьеры. В период с 1971 по 1975 годы в состав группы входили Ян Комет (гитара), Райен Бикехоер (бас), Бирки Хо (ударные) и другие музыканты. Вольф Хоффманн считает, что последний вообще является вымыслом Диркшнайдера. Во всяком случае, в её составе всегда был Диркшнайдер, а Вагенер покинул группу ещё в 1971 году.

Более или менее стабильный состав группы образовался только в 1975 году, и состоял из Диркшнайдера (вокал), Вольфа Хоффманна (гитара), Герхарда Шталя (гитара), Дитера «Руби» Рубаха (бас) и Франка Фридриха (ударные). В 1976 году группу покинул басист и на его место пришёл Петер Балтес. Интересно то, что изначально он был басистом вовсе не по призванию, а по воле случая — в той группе, где он играл было три гитариста, и на басу не хотел играть никто. Вопрос решили простым способом — Петер Балтес вытянул короткую спичку.

Этот состав уже стал первым официальным составом группы. Контракт со звукозаписывающей компанией был подписан через четыре недели после прихода Петера Балтеса. Надо отметить, что впервые группа обратила на себя внимание ещё в 1975 году, когда она, победив в конкурсе молодых талантов, получила право на запись демо, однако дальше этого дело не пошло.

Контракт был подписан после выступления группы на рок-фестивале Rock Am Rhein (Рок на Рейне) осенью 1976 года, где группа заняла третье место. На группу обратили внимание представители компании Metronome. Контракт же на полноформатный альбом с дочерним отделением Brain компании Metronome Accept подписала только в 1977 году, после долгих прослушиваний и переговоров.

Весь 1977 год группа гастролировала, а в 1978 году наконец приступила к записи дебютного альбома, который вышел только в 1979 году. В ноябре 1978 года, в целях раскручивания Accept, компания выпустила EP с песней Lady Lou. К тому времени группу покинул Шталь, и пришёл Йорг Фишер.

Начало карьеры 1978—1981

Первый альбом группы, названный Accept, если не стремительно, то достаточно уверенно начал покорять европейские чарты. Более того, его даже выпустили в США, сначала пробным небольшим тиражом, а затем уже большим. Музыка на альбоме хотя и не была полноценным Accept-ом, который в дальнейшем стал узнаваем везде, но уже содержала в себе отличительные черты группы: оригинальный вокал и тяжёлую плотную ритм-секцию. После выхода дебютного альбома группу покинул барабанщик, в связи с нежеланием продолжать музыкальную карьеру, и на его место пришёл Штефан Кауфманн, который, будучи высокопрофессиональным барабанщиком даже участвовал в записи дебютного альбома, играя в некоторых местах вместо Фридриха. Теперь группа была в так называемом «классическом» составе. В 1979 году группа записала свой второй альбом I'm a Rebel, увидевший прилавки в июне 1980 года. Альбом оказался достаточно успешным и издавался в разных странах по обе стороны Атлантики разными фирмами, в разных обложках. Любопытно, но единственная песня в истории группы, сочинённая не участниками Accept, была именно I’m a Rebel, которая вышла на EP, и на которую был снят клип, и которая в общем-то, наиболее способствовала увеличению продаж. Её написал Алекс Янг, старший брат братьев Янг, основателей AC/DC. Можно сказать, что перед Accept уже лежало большое музыкальное будущее. Единственное, что вызывало проблемы — это тексты. Никто из участников группы не владел в достаточной мере английским, и поэтому тексты нуждались в корректировке, которую на первых порах проводил их продюсер Дирк Стефенс. Третий альбом группы под названием Breaker вышел в продажу весной 1981 года. Начиная с этого альбома можно говорить о состоявшемся стиле группы Accept. Breaker уже полновесно продавался во всём мире, правда для продажи его в англоязычных странах пришлось переписать без нецензуры песню Son of a Bitch. Звукорежиссёром альбома был бывший участник группы Михаэль Вагенер, которому удалось добиться плотного и тяжёлого звука. Один журналист писал:

Знаете, как проверить, металюга вы или нет? Да проще некуда! Если на вашей полке до сих пор нет LP Accept 1981 года «Breaker», то вы и понятия не имеете, что такое хэви-метал

По результатам выпуска альбома Accept провели европейское турне, с одним концертом в Великобритании, а затем отправились в турне в качестве разогревающей группы у Judas Priest и приобрели мировую известность. По крайней мере, после этого турне никто не предлагал Accept выступить у кого-либо на разогреве.

Но коммерческие дела были не так хороши, как казалось бы могли быть. Что говорить, Диркшнайдер до сих пор работал на фабрике, принадлежащей родителям. Группа обзавелась юристом только после выхода третьего альбома. В общем, можно сказать, что их работа в группе представляла собой некое хобби; о деньгах никто особо не задумывался.

Расцвет карьеры 1981—1987

1982 год ознаменовался несколькими событиями. Во-первых, был подписан контракт с менеджером Габи Хауке, которая взяла в свои руки все контакты со звукозаписывающими компаниями, оставив музыкантам творчество. Во-вторых, благодаря ей был изменён имидж группы: Диркшнайдер постригся, и с тех пор выступал на сцене в камуфляжной военной форме с соответствующими аксессуарами, что полностью соответствовало той музыке, которую исполняла группа. В-третьих, был подписан контракт с Breeze Music. В-четвёртых, Габи свободно говорила на английском и принимала деятельное участие в подготовке текстов (именно она скрывается под псевдонимом Deaffy на обложках конвертов). В пятых, с этого времени, не без участия Габи, Accept на сцене выступал сдвоенными гитарами Gibson Flying V. Любопытно, что по словам Вольф Хоффманна он редко использовал эту гитару, ставшую едва ли не торговой маркой Accept, в студии. И, наконец, группу покинул Йорг Фишер. Группа пригласила давнего гитариста Accept Яна Комета, который, вероятно, сыграл несколько партий на новом альбоме, и принял участие в одном-двух выступлениях, а затем, сессионного гитариста для выступлений Германа Франка. Всё же неясность с тем, кто записывал гитарные партии сохраняется, а Вольф Хоффманн уклоняется от прямых ответов. Альбом Restless and Wild вышел в 1982 году и не имел того успеха, который имел предыдущий альбом, хотя его ни в коей мере нельзя назвать неудачным. Accept приглашали в США для турне, но они отказались, не считая себя готовыми в полной мере, и ограничились турне по Европе. Затем Accept перешли под крыло более крупной компании: CBS и разработали новый, получивший наибольшую известность, логотип группы. И выпустили наиболее продаваемый альбом группы Balls to the Wall. Новый альбом продолжал музыкальную линию предыдущих альбомов (даже имели место обвинения в штампах), но с точки зрения текстов он вышел на совершенно другой уровень. Если ранее тексты ограничивались темами рок\любовь\секс, иногда перемежаемыми мистическими мотивами, то на этом альбоме Accept затронули темы угнетения человечества, поиска смысла жизни и проблем сексуальных меньшинств. Большинство поклонников Accept считают этот альбом лучшим в дискографии группы. Группа провела турне по Европе, в полной мере включая Великобританию и в 1984 году отправилась в США, где выступала с Kiss, Motley Crue, Оззи Осборном, Saxon и другими группами. 18 августа 1984 года группа выступила на фестивале Монстры рока в Касл-Донингтоне. В октябре группа вновь уединилась в студии. В группу вернулся Йорг Фишер. К тому времени, Вольф Хоффманн, Петер Балтес и Габи приняли решение ориентироваться на американский рынок, и несколько смягчить музыку. Вот как это объяснил Вольф Хоффманн

Мы очень хотели бы сделать запись песни, которая будет большим успехом на радио и MTV. В Европе есть почитатели хэви-метал, и они все носят чёрную кожу и разъезжают на мотоциклах. В Америке этого нет вообще. Много различных типов людей с помощью радио и MTV слышат разную музыку. Кто слушает Мадонну может также слушать Deep Purple. Чтобы стать очень успешным в Америке, мы должны обратиться к той аудитории.

В начале 1985 года вышел альбом Metal Heart. Звукооператору Дитеру Дирксу удалось смягчить звук альбома, сохранив при этом и оригинальность вокала, и плотность звука. Однако ориентация на американский саунд и тексты дала о себе знать: что-то типичное для группы было утрачено. Но что-то было и приобретено. Так, на заглавной песне присутствовала оригинальная обработка пьесы К Элизе Бетховена, виртуозно и со вкусом выполненная Вольфом Хоффманом, а вступление к песне представляло собой исполненный тяжёлыми риффами Славянский Марш Чайковского. Понятно, что альбом стал популярен в США. Было проведено турне по США, Европе, и Японии. В последней Accept принимали особенно горячо — как и почти любую металлическую группу. После череды релизов, выпущенных в разных странах, разными лейблами, в разных форматах, выпуска сборника, выпуска видеоклипа, группа приняла участие в организованной Дио записи диска Hear'n Aid, сбор от которой направлялся в помощь голодающим Эфиопии.

В 1986 году вышел новый релиз группы — Russian Roulette, пронизанный антивоенной тематикой. Музыканты вновь вернулись для записи к Михаэлю Вагнеру, посчитав звук предыдущего диска слишком отлакированным. Однако в полной мере, как хотели того музыканты, вернуться к временам Balls to the Wall им не удалось. Конечно, материал на пластинке представляет собой отборный хэви-метал, но влияния предыдущего альбома не удалось избежать: музыка стала более коммерческой. В группе возникли разногласия: Вольф Хоффманн и Петер Балтес хотели продолжать равняться на США, тогда как Диркшнайдер, Кауфманн и Йорг Фишер тосковали по временам жёсткого скоростного звука. Последний официальный концерт в таком составе группа дала 1 октября 1986 года в Японии. Летом 1987 года Диркшнайдер покинул группу. Впоследствии им была организована группа U.D.O., и над первым её альбомом также работали музыканты Accept.

Окончание карьеры 1987—1989

Оставшиеся музыканты начали поиски нового певца, обладающего голосом, который мог быть принят в США, «голос которого будет подходить к коммерческой музыке, ориентированной в большей степени на мелодию, вроде Бон Джови». Сначала они пригласили Роба Эрмитажа, однако через полгода он был уволен, и на его место пришёл Дэвид Рис. Вместе с ним группа несколько раз выступила, и записала альбом Eat the Heat, который имел в себе коммерческий потенциал, и даже добрался до некоторых высот, но всё же многие считают его провальным. К тому времени из группы ушёл Йорг Фишер и пришёл Джим Стэйси. Можно говорить о том, что группа в таком составе будущего не имела: поклонники Accept переметнулись к группе U.D.O., которая к 1989 году выпустила два альбома, а музыкальный материал альбома Eat the Heat был сомнителен. К этому добавились конфликты внутри группы, увлечение наркотиками и алкоголем вокалиста и нелады со здоровьем барабанщика. Осенью 1989 года группа распалась. В 1990 году был выпущен двойной концертный альбом Staying a Life, содержавший записи японского турне 1985 года.

Воссоединение 1993—1996

В начале 90-х группа собралась в составе Диркшнайдер, Хоффманн, Петер Балтес, Кауфманн не без инициативы последнего, который стал к тому времени продюсером. Воссоединение группы обещало большой успех, и ожидания оправдались: бескомпромиссный, выдержанный в духе классического Accept альбом Objection Overruled был встречен очень хорошо в Европе и США.

Группа незамедлительно приступила к записи нового альбома Death Row, который вышел в 1994 году и явился самым тяжёлым в истории группы, а также, по мнению Диркшнайдера, самым худшим. Этому способствовало много факторов; одним из них был тот, что на начало 90-х классическая музыка Accept устарела, и если успех первого альбома после воссоединения отчасти обязан самому воссоединению, то дальше надо было придумывать что-то другое, отвечающее времени. Результатом этого было то, что фанаты группы не приняли этот альбом, как не выдержанный в стиле группы, а поклонники более тяжёлой музыки попросту не увлекались группой. Половину ударных партий на этом альбоме сыграл уже Штефан Шварцман, поскольку у Кауфманна опять проявились те же симптомы, вызванные болезнью.

И опять начались давние споры, в каком направлении двигаться группе. Они не принесли никакого результата, и группа выпустила новый альбом, скорее потому, что не хотела уходить на плохой ноте Death Row. Альбом Predator получился более удачным, во многом повторяющим лучшие времена группы. На барабанах играл уже Майкл Картеллоне. Однако, все участники пришли к выводу, что нужно заканчивать историю Accept, и в июне 1996 года последний раз в официальной карьере выступили перед поклонниками в Токио.

Однако, в 2005 году группа ещё раз собралась и провела короткое турне, дав концерты в Санкт-Петербурге, Москве и Минске.

Воссоединение в 2009 — настоящее время

В мае 2009 года Хоффманн и Балтес провели вместе уикенд, играя старые хиты Accept, где и созрело решение восстановить Accept. У обоих возникло желание вновь собрать группу. На место вокалиста сразу же нашёлся бывший певец американской группы TT Quick Марк Торнильо. В итоге 26 апреля 2009 года Аccept провели репетиции в студии Branch (США, Нью-Джерси) в обновлённом составе Хоффманн — гитара, Петер Балтес — бас, Герман Франк — гитара, Марк Торнильо (ex-TT Quick) — вокал, Штефан Шварцманн — ударные. Было принято решение записать новый альбом, получивший название Blood of the Nations. Его выход в Европе был запланирован на 20 августа 2010 года, в США — 14 сентября 2010 года Blood of the Nations увидел свет на лейбле Nuclear Blast и занял высокие позиции в чартах.

В мае 2010 года группа отправилась в тур по Европе (11 концертов, в том числе 2 в России и 1 концерт в США).

В начале апреля 2012 года Accept выпустили в свет новый полноформатный студийный альбом под названием Stalingrad. Продюсером альбома выступил гитарист групп Sabbat и Hell Энди Снип.

В начале 2014 года на официальном сайте группы появилась информация о грядущем новом альбоме группы - Blind Rage. Выпуск состоялся 15 августа 2014 года.

Регалии

По версии DigitalDreamDoor Accept занимает 43 место среди 100 величайших хэви-метал групп, 9 место среди 100 величайших пауэр-метал групп и 159 место среди рок/поп-артистов 80-х годов.

В 1986 году журналом Bravo Accept была признана лучшей концертной группой. Тот же статус Accept был присвоен в Японии.

Официальная дискография

Студийные альбомы

Год	Альбом	Позиции в чартах								Сертификации
		US	UK	GER	FRA	SWE	NOR	SWI	AUT
1979	Accept Первый студийный альбом Формат:LP Фирма: Brain Metronome	—	—	—	—	—	—	—	—
1980	I’m a Rebel Формат:LP Фирма: Brain Metronome	—	6 (Heavy Metal Chart)	—	—	—	—	—	—
1981	Breaker Формат:LP Фирма: Brain Metronome	—	—	—	—	—	—	—	—
1982	Restless and Wild Формат:LP Фирма: Metronome	—	98	—	—	27	—	—	—
1983	Balls to the Wall Формат:LP Фирма: RCA	74	—	59	—	10	—	—	—
1985	Metal Heart Формат:LP Фирма: CBS	94	50	13	—	10	9	14	—
1986	Russian Roulette Формат:LP Фирма: RCA	114	80	5	—	9	16	23	—
1989	Eat the Heat Формат:LP Фирма: RCA	139	—	15	—	26	19	26	—
1993	Objection Overruled Формат:LP, CD Фирма: RCA	—	—	17	—	21	24	22	—
1994	Death Row Формат: 2LP, CD Фирма: RCA	—	—	32	—	27	—	—	—
1996	Predator Формат:LP, CD Фирма: RCA	—	—	56	—	28	—	49	—
2010	Blood of the Nations Формат:CD Фирма: Nuclear Blast	187	—	4	72	7	—	15	19
2012	Stalingrad Формат:CD, LP Фирма: Nuclear Blast	81	32	6	77	7	22	17	70
2014	Blind Rage Формат:CD, LP Фирма: Nuclear Blast	35	85	1	44	16	19	9	18
«—» означает, что альбом не попал в чарт или не был выпущен в данной стране.
- золотой альбом - платиновый альбом

Концертные альбомы

• Kaizoku-Ban (1985) — переиздание Live in Japan in 1992
• Staying a Life (1990)
• All Areas - Worldwide (1997) — (в Японии и США переиздан как The Final Chapter в 1998 году

Сборники

• I’m a Rebel/Breaker, 1981
• Best Of, 1983
• Midnight Highway, 1983
• Demon’s Night, 1983
• Metal Masters, 1984
• Hungry Years, 1986
• A Compilation of the Best of Balls to the Wall/Restless and Wild, 1986
• The Collection, 1991
• No Substitutes, 1992
• Restless the Best, 1994
• Steel Glove, 1995
• Balls to the Wall, 1997
• Bestseller, 2000
• Classics, Rocks 'N' Ballads (Hot and Slow), 2000

Видео

• I’m a Rebel (VHS), 1980, клип.
• Balls to the Wall (VHS), 1984, клип
• Midnight Mover (VHS), 1985, клип
• Generation Clash (VHS), 1989, клип
• Staying a Live (VHS), 1990, сборник
• Protectors of Terror (VHS), 1992, клип
• Death Row (VHS), 1994, клип
• Metal Blast from the Past (DVD), 2002, видеосборник концертов и клипов

7-дюймовые синглы

Год	Сингл	Альбом
1978	«Lady Lou»	Accept
1980	«I'm a Rebel»	I'm a Rebel
1981	«Burning»	Breaker
1981	«Starlight»	Breaker
1981	«Breaker»	Breaker
1982	«Fast as a Shark»	Restless and Wild
1983	«Restless and Wild» 7“	Restless and Wild
1983	«Restless and Wild» 12“	Restless and Wild
1983	«Balls to the Wall»	Balls to the Wall
1984	«Love Child»	Balls to the Wall
1985	«Metal Heart»	Metal Heart
1985	«Midnight Mover»	Metal Heart
1985	«Screaming for a Love Bite»	Metal Heart
1986	«T.V.War»	Russian Roulette
1986	«It’s Hard to Wind Away»	Russian Roulette
1989	«Generation Clash»	Eat the Heat
1992	«I Don’t Wanna Be Like You»	Objection Overruled
1992	«All or Nothing»	Objection Overruled
1992	«This One’s for You»	Objection Overruled
1993	«Slaves to Metal»	Objection Overruled
1992	«Bad Habits Die Hard»	Death Row
1994	«Hard Attack»	Predator

Макси-синглы EP

Год	Сингл	Альбом
1984	«Balls to the Wall»	Balls to the Wall
1985	«Midnight Mover»	Metal Heart
1985	«London Leather Boys»	Balls to the Wall
1986	«Heaven is Hell»	Russian Roulette
1986	«Monsterman»	Russian Roulette
1998	«Breakers on Stage»	All Areas - Worldwide
2002	«Rich and Famous»

Состав (с 1977 года)

• 1977—1978

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Йорг Фишер — гитара

Франк Фридрих — ударные

• 1978—1982

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Йорг Фишер — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1982—1984

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Ян Комет\Герман Франк — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1984—1987

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Йорг Фишер — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1987—1987

Роб Эрмитаж — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Йорг Фишер — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1987—1988

Дэвид Рис — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Йорг Фишер — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1988—1989

Дэвид Рис — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Джим Стэйси — гитара

Штефан Кауфманн — ударные

• 1989—1993 — группы не существовало
• 1993—1994

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Штефан Кауфманн — ударные

• 1994—1995

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Штефан Шварцман — ударные

• 1995—1997

Удо Диркшнайдер — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Петер Балтес — бас

Майкл Картеллоне — ударные

• с 2009

Марк Торнильо — вокал

Вольф Хоффманн — гитара

Герман Франк — гитара

Петер Балтес — бас

Штефан Шварцман — ударные

Состав по годам

<timeline> ImageSize = width:1000 height:370 PlotArea = left:100 bottom:60 top:40 right:50 Alignbars = justify DateFormat = dd/mm/yyyy Period = from:01/01/1976 till:01/01/2017 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy

Colors =

 id:vocals    value:red    legend:Вокал
 id:guitar    value:green  legend:Гитара
 id:bass      value:blue legend:Бас-гитара
 id:drums     value:purple legend:Ударные
 id:Lines     value:black  legend:Альбомы

Legend = orientation:horizontal position:bottom

ScaleMajor = increment:5 start:1976

BarData =

 bar:Udo    text:"Удо Диркшнайдер"
 bar:David  text:"Дэвид Рис"
 bar:Mark   text:"Марк Торнильо"
 bar:Wolf   text:"Вольф Хоффманн"
 bar:Gerhard text:"Герхард Валь"
 bar:Jan    text:"Ян Комет"
 bar:Herman text:"Герман Франк"
 bar:Jörg   text:"Йорг Фишер"
 bar:Jim    text:"Джим Стэйси"
 bar:Peter  text:"Петер Балтес"
 bar:Frank  text:"Франк Фридрих"
 bar:Stefan text:"Штефан Кауфманн"
 bar:Michael text:"Майкл Картеллоне"
 bar:Stef   text:"Штефан Шварцманн"

PlotData=

 width:5 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:Udo    from:01/07/1976 till:01/07/1987        color:vocals
 bar:David  from:01/01/1988 till:01/12/1989        color:vocals
 bar:Udo    from:01/01/1992 till:01/01/1997        color:vocals
 bar:Udo    from:01/08/2005 till:31/08/2005        color:vocals
 bar:Mark   from:01/06/2009 till:end               color:vocals
 bar:Wolf   from:01/07/1976 till:01/12/1989        color:guitar
 bar:Wolf   from:01/01/1992 till:01/01/1997        color:guitar
 bar:Wolf   from:01/08/2005 till:31/08/2005        color:guitar
 bar:Wolf   from:01/06/2009 till:end               color:guitar
 bar:Gerhard   from:01/07/1976 till:31/12/1978        color:guitar
 bar:Jörg   from:01/01/1979 till:01/01/1982        color:guitar
 bar:Jan   from:01/01/1982 till:01/12/1982        color:guitar
 bar:Herman   from:02/12/1982 till:01/12/1983        color:guitar
 bar:Jörg   from:01/12/1983 till:31/12/1987        color:guitar
 bar:Jim   from:01/01/1988 till:01/12/1989        color:guitar
 bar:Herman   from:01/08/2005 till:31/08/2005        color:guitar
 bar:Herman   from:01/06/2009 till:end               color:guitar
 bar:Peter  from:01/07/1976 till:01/12/1989        color:bass
 bar:Peter  from:01/01/1992 till:01/01/1997        color:bass
 bar:Peter  from:01/08/2005 till:31/08/2005        color:bass
 bar:Peter  from:01/06/2009 till:end               color:bass
 bar:Frank   from:01/07/1976 till:31/12/1978     color:drums
 bar:Stefan  from:01/01/1979 till:01/12/1989     color:drums
 bar:Stefan  from:01/01/1992 till:31/12/1994     color:drums
 bar:Michael  from:01/01/1995 till:01/01/1997     color:drums
 bar:Stef   from:01/08/2005 till:31/08/2005        color:drums
 bar:Stef   from:01/06/2009 till:end               color:drums

LineData =

 at:15/01/1979 color:black layer:back
 at:15/06/1980 color:black layer:back
 at:15/03/1981 color:black layer:back
 at:15/10/1982 color:black layer:back
 at:15/12/1983 color:black layer:back
 at:15/03/1985 color:black layer:back
 at:21/04/1986 color:black layer:back
 at:15/06/1989 color:black layer:back
 at:01/02/1993 color:black layer:back
 at:15/06/1994 color:black layer:back
 at:15/01/1996 color:black layer:back
 at:20/08/2010 color:black layer:back
 at:06/04/2012 color:black layer:back
 at:18/07/2014 color:black layer:back

</timeline>

Ссылки

• [www.last.fm/ru/music/Accept Профиль Accept] на Last.fm
• [rateyourmusic.com/artist/accept Accept] (англ.) на сайте Rate Your Music
• [www.discogs.com/artist/Accept Accept] (англ.) на сайте Discogs
• [www.accept-archive.ru/ Фэн-сайт на русском языке]
• [www.accept-fun.com/ Фэн-сайт на русском языке с аудио и видео бутлегами]
• [www.metal-archives.com/band.php?id=198 Accept на Encyclopaedia Metallum]
• [headbanger.ru/reports/2955?show_images=1 Отчет и фотографии с концерта Москва 14 мая 2010 года]

Отрывок, характеризующий Accept

– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.