Клён белый

Запрос «Явор» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Клён белый
Общий вид взрослого дерева
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Rosanae Порядок:  Сапиндоцветные Семейство:  Сапиндовые Подсемейство:  Конскокаштановые Триба:  Клёновые Род:  Клён Вид:  Клён белый
Международное научное название
Acer pseudoplatanus L., 1753
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=1211 t:1211] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Acer+pseudoplatanus&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Acer+pseudoplatanus ???]

Клён бе́лый, или ло́жноплата́новый, или псе́вдоплата́новый, или я́вор (лат. Acer pseudoplatanus) — дерево, вид рода Клён, характерный для Центральной Европы и Юго-западной Азии, от Франции на восток до Украины и на юг по горам до северной Испании, северной Турции и Кавказа. Является номенклатурным типом.

Описание

Ботаническая иллюстрация из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона

Клён белый — большое лиственное летнезелёное дерево, достигающее 20—35 метров в высоту, с широкой куполообразной кроной.

На молодых деревьях кора гладкая и серая, но с возрастом становится грубее и отслаивается чешуйками, показывая внутренние слои коры от бледно-коричневого до розоватого цвета.

Листья супротивные, 10—25 см в длину и ширину, с 5—15-сантиметровым черешком, пальчато-лопастные, с зубчатыми краями, тёмно-зелёные; некоторые культивары имеют листья пурпурного или багрового или желтоватого оттенка.

Однодомные жёлто-зелёные цветки появляются весной на 10—20-сантиметровых висячих кистях, по 20—50 цветков в каждом соцветии.

5—10-миллиметровые в диаметре шаровидные семена расположены попарно в крылатках, каждое семя — с крылышком 2—4 сантиметров в длину, угол между крылышками составляет 60—90 градусов. Крылышки позволяют семенам при падении лететь, вращаясь, по ветру; это помогает им распространяться на большее расстояние от родительского дерева. Семена созревают осенью, примерно через 6 месяцев после опыления.

Болезни и вредители

Патогенные грибы

• Taphrina pseudoplatani вызывает появление серых, коричневых или чёрных пятен на листьях.

Пищевые цепи

Многие виды чешуекрылых используют листья белого клёна как источник пищи.

Название

В русском языке слово явор служит, вероятно, народным названием и некоторых других видов клёна.

В Шотландии явор известен под сбивающим с толку наименованием платана.

Название «сикомор», часто применяемое к белому клёну, особенно в англоязычных странах, первоначально принадлежит виду фикуса Сикомор (Ficus sycomorus L.), растущему в Юго-Восточной Азии (именно это, вероятно, — тот сикомор, или сикамор, растение, родственное смоковнице, которое упоминается в Библии); позднее его стали применять по отношению к описываемому здесь явору и к некоторым другим деревьям (см. также Платан) по причине некоторого кажущегося сходства в форме листьев.

Значение и применение

Белый клён выращивается ради древесины, белой, с шелковистым блеском, износоустойчивой, используемой для изготовления музыкальных инструментов, мебели и фурнитуры, настилки полов, в том числе паркета. Иногда встречающаяся древесина с волнистой текстурой повышает свою ценность для декоративной облицовки (фанеровки). Это традиционный материал для изготовления кузова струнных музыкальных инструментов, например гуслей, домры или скрипки (кроме верхней деки, которая изготавливается из ели).

Медонос. Цветки производят пыльцу и в изобилии нектар, дающий ароматный, с мягким вкусом, бледного цвета мёд. Нектаровыделение менее обильное, чем с клёна остролистного.

Клён белый в садовой и парковой культуре

Белый клён замечателен своей стойкостью к ветру, городским загрязнениям и соли, что делает его популярным для выращивания в городах, вдоль дорог, посыпаемых солью зимой, и на морском побережье. Он интродуцирован и широко распространяется в культуре севернее своего естественного ареала в Северной Европе, особенно на Британских островах и в Скандинавии, на север до Тромсё в Норвегии (семена могут созревать на север до Вестеролена), в Рейкьявике (Исландия) и в Торсхавне на Фарерских островах.

В Северной Америке одичавшие (происходящие от культурных посадок) белые клёны обычны в Новой Англии, Нью-Йорке и на северо-западе по берегу Тихого океана.

Выращивается во многих частях Южного полушария с умеренным климатом, очень часто в Новой Зеландии и на Фолклендских островах. Он рассматривается как нежелательный агрессивный сорный вид в некоторых частях Австралии (Yarra Ranges, Виктория).

Популярный культурный сорт Acer pseudoplatanus ‘Brilliantissimum’ замечателен своим ярким оранжево-розовым цветом молодой листвы.

Известные деревья

Платан Дарнли

Рассказывают, что королева Шотландии Мария I вы́ходила своего больного мужа, Генри Стюарта, лорда Дарнли, вернув ему здоровье под этим великолепным «платаном» (так называют в Шотландии Клён белый) в Дарнли в Глазго.

Это прекрасный старый явор, независимо от его реальной включенности в исторические события.

Явор в русской культуре

Фасмер указывает, что явор был легендарным материалом, из которого изготовлялись гусли, интерпретируя устойчивое былинное выражение «гусельки яровчаты» как первоначально означавшее «сделанные из явора». Возможно, этим словом в славянских языках иногда обозначался клён вообще (кленовый лес).

Встречается в русской поэзии (например, у Пушкина — «Под сенью яворов густых гуляют лёгкими роями...»), в том числе, по-видимому, как элемент архаической лексики высокого стиля.

Галерея

• Acer-pseudoplatanus.jpg

  Типичное дерево

• Bark of an old Sycamore.JPG

  Кора старого дерева

• Acer pseudoplatanus4 ies.jpg

  Лист

• Baumknospe.jpg

  Почка

• Acer pseudoplatanus infloresc kz.JPG

  Цветение

• Acer pseudoplatanus5 ies.jpg

  Пара крылаток (плоды)

• Acer pseudoplatanus6 ies.jpg

  Семя в крылатке

Стадии раскрытия листьев из почки

• Acer, stage 1.JPG

  1

• Acer, stage 2.JPG

  2

• Acer, stage 3.JPG

  3

• Acer, stage 4.JPG

  4

Литература

Пояркова А. И. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1949_14.djvu Род 870. Клён — Acer] // Флора СССР : в 30 т. / начато при рук. и под гл. ред. В. Л. Комарова. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1949. — Т. XIV / ред. тома Б. К. Шишкин, Е. Г. Бобров. — С. 598—600. — 790 с. — 4000 экз.</span>

Ссылки

• [plants.usda.gov/java/profile?symbol=ACPS Клён белый на сайте USDA NRCS] (англ.) Проверено 27 декабря 2008 г.
• Клён белый // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span> Проверено 10 октября 2009 г.

Отрывок, характеризующий Клён белый

– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.