Ager publicus
Áger públicus (а́гэр пу́бликус, рус. общественная земля, общественное поле) — земля, находившаяся в собственности Римского государства.
Традиционно фонд ager publicus пополнялся за счёт захвата части земель италиков[1][2]. На некоторые участки ager publicus выводились римские колонии, однако многие участки обрабатывались как мелкими, так и крупными арендаторами. Со временем крупные арендаторы вытеснили мелких и стали считать ager publicus своей собственной землёй[1]. Поскольку крупные землевладельцы чаще использовали труд рабов вместо наёмного труда вытесненных ими свободных, число безземельных крестьян увеличивалось[1].
В 133 до н. э. народный трибун Тиберий Семпроний Гракх потребовал ограничить размер земельного участка 500 югерами (125 га) с дополнительными 250 югерами на каждого взрослого сына (но не более двух), а освободившуюся землю разделить участками по 30 югеров (7,5 га) без права продажи. За изъятие земли крупным землевладельцам выплачивалось вознаграждение[3]. После определённых трудностей, связанных с сопротивлением крупных землевладельцев lex Sempronia Agraria был проведён. Для выполнения решения была создана комиссия из трёх человек (триумвиров), в которую вошли Тиберий и Гай Семпронии Гракхи, а также тесть Тиберия Аппий Клавдий Пульхр[4][5]. После убийства Тиберия Гракха выполнение закона было на время остановлено, пока младший брат Тиберия, Гай Семпроний Гракх, не восстановил работу комиссии. После вынужденного самоубийства Гая Гракха было принято несколько законов, которые фактически приостановили передел земли.
Напишите отзыв о статье "Ager publicus"
Примечания
См. также
- [www.sno.pro1.ru/lib/lubker/a/ager.htm Ager publicus в Реальном словаре классических древностей Ф. Любкера]
- [www.nsu.ru/classics/makin/lex_torr.htm Текст аграрного закона Тория 111 года]
Литература
- Roselaar S. Public Land in the Roman Republic: A Social and Economic History of Ager Publicus in Italy, 396-89 BC. — Oxford: Oxford University Press, 2010. — 370 p.
Отрывок, характеризующий Ager publicus
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
