All You Need Is Now
Поделись знанием:
К:Альбомы 2010 года
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
| All You Need Is Now | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Duran Duran | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
21 декабря 2010 года (интернет) | |||
| Записан |
Февраль-Август 2010 Sphere Studios, Лондон | |||
| Жанры | ||||
| Продюсер | ||||
| Лейбл | ||||
| Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
| Хронология Duran Duran | ||||
| ||||
All You Need Is Now — тринадцатый студийный альбом британской нью-вейв группы Duran Duran. Релиз альбома состоялся 21 декабря 2010 в цифровом формате на iTunes Store. На компакт-диске и виниле пластинка поступила в продажу в марте 2011 года — через тридцать лет после первого релиза группы.
Содержание
Об альбоме
Предыстория и запись
После коммерческого провала предыдущего студийного альбома Red Carpet Massacre (2007), спродюсированного Тимбалендом, Duran Duran расторгла с хип-хоп продюсером отношения. В 2008 году группа встретилась с Марком Ронсоном — музыкальным продюсером, диджеем и лауреатом «Грэмми». Ронсон ещё до знакомства с Duran Duran был известен своей работой с такими исполнителями, как Эми Уайнхаус, Адель, Kaiser Chiefs и Лили Аллен.
В процессе записи и написания композиций, в студию были привлечены (не без участия Ронсона) такие исполнители, как Ник Ходжсон (экс-Kaiser Chiefs), Ана Матроник (Scissor Sisters) и Kelis.
Звучание
При работе над пластинкой, Марк Ронсон и группа постарались передать звучание более характерное первым альбомам, таким как Duran Duran (1981) и Rio (1982). Так, во многих песнях можно услышать отсылки к их предыдущим хитам, таким как «The Chauffer» («The Man Who Stole A Leopard» и «Before The Rain»), «Hold Back The Rain» («Runway Runaway»), «Girls On Film» («Girl Panic!») и «Save A Prayer» («Leave A Light On» и «Mediterrreanea»).
Список композиций
Загрузочный релиз 21.12.2010
- «All You Need Is Now» — 4:46
- «Blame the Machines» — 4:06
- «Being Followed» — 3:47
- «Leave a Light On» — 4:36
- «Safe (In the Heat of the Moment)» (при участии Аны Матроник) — 3:59
- «Girl Panic!» — 4:31
- «The Man Who Stole a Leopard» (при участии Kelis) — 6:13
- «Runway Runaway» — 3:04
- «Before the Rain» — 4:12
Физический релиз 21/22.03.2011
- «All You Need Is Now» — 4:46
- «Blame the Machines» — 4:06
- «Being Followed» — 3:47
- «Leave a Light On» — 4:36
- «Safe (In the Heat of the Moment)» (при участии Аны Матроник) — 3:59
- «Girl Panic!» — 4:31
- «A Diamond In the Mind» (инструментальная композиция) — 1:15
- «The Man Who Stole a Leopard» (при участии Kelis) — 6:13
- «Other People’s Lives» — 3:43
- «Mediterranea» — 5:38
- «Too Bad You’re So Beautiful» — 4:54
- «Runway Runaway» — 3:04
- «Return to Now» (инструментальная композиция) — 1:33
- «Before the Rain» — 4:12
- «Networker Nation» — 3:10
- «Early Summer Nerves» — 3:04 1
- «Too Close to the Sun» — 5:16
- «This Lost Weekend» — 3:12
1 В британской версии альбома песня заменена на Youth Kills Mix-версию песни «All You Need Is Now».
Музыканты
Duran Duran
- Саймон Ле Бон — вокал, акустическая гитара («Leave a Light On»)
- Ник Роудс — клавишные, программирование
- Джон Тейлор — бас-гитара
- Роджер Тэйлор — ударные
- Дом Браун — гитара
Сессионные музыканты
- Марк Ронсон — гитара («Leave a Light On»)
- Анна Росс — бек-вокал («Being Followed»)
- Саймон Виллескрофт — клавишные («Before the Rain», «The Man Who Stole a Leopard»)
- Нина Хуссейн — голос («Blame the Machines», «A Diamond In the Mind»)
- Тавиа — бек-вокал («Safe (In the Heat of the Moment)»)
- Ана Матроник — рэп-вокал («Safe (In the Heat of the Moment)»)
- Kelis — бек-вокал («The Man Who Stole a Leopard»)
- Оуэн Паллетт — аранжировка струнных («A Diamond In the Mind»)
- The St. Kitts String Octet — струнные («A Diamond In the Mind»)
- Джейми Уолтон — виолончель («Being Followed», «Before the Rain»)
Напишите отзыв о статье "All You Need Is Now"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий All You Need Is Now
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
