Aloha from Hawaii: Via Satellite
Aloha from Hawaii: Via Satellite | ||||
концертный альбом Элвиса Пресли | ||||
---|---|---|---|---|
Дата выпуска | ||||
Записан | ||||
Жанр | ||||
Длительность |
62:48 (1973) | |||
Страна | ||||
Лейбл | ||||
Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
Хронология Элвиса Пресли | ||||
|
Aloha from Hawaii: Via Satellite (рус. Привет с Гавайев: через спутник) — четвёртый концертный альбом американского певца Элвиса Пресли, также являющийся саундтреком к одноимённому телеконцерту 1973 года (см. «Aloha From Hawaii (телеконцерт)»), трансляция которого шла в прямом эфире из Гонолулу через спутник. Пластинка заняла 1-е место в американском хит-параде и достигла 5-кратного платинового статуса (в мире было продано 12 миллионов экз.); это было последнее первое место при жизни певца.
Содержание
Обзор
Телеконцерт состоялся в полночь 14 января 1973 года в зале H.I.C. в столице Гавайев Гонолулу. Для того времени это было беспрецедентное шоу: прямая трансляция шла в десятки стран (за парадоксальным исключением США и Великобритании). Программа выступления была разумно сбалансирована между хитами и новейшим репертуаром Пресли (в отличие от большинства других концертов старый репертуар здесь сведён к минимуму). Неслучайно поэтому на обложке пластинки анонсировалось: «Включает 8 песен, никогда ранее не записанных Элвисом». Из этих новых песен выделялись кавер-версии хитов Фрэнка Синатры («My Way»), The Beatles («Something»), Марти Роббинса («You Gave Me a Mountain»); кроме того, концерт открывался последним хитом самого Пресли «Burning Love», занявшем 2-е место (ни один последующий сингл певца при его жизни не вошёл в верхнюю десятку).
Запись вышла через 3 недели после концерта (обложки к альбому были заранее отштампованы). Помимо двойного альбома, вышедшего в стерео- и квадрофонической версиях, также был выпущен одноимённый мини-альбом (последний при жизни Пресли).
После того, как зрители покинули зал, Пресли вернулся на сцену и записал 5 песен, из которых четыре из саундтрека «Blue Hawaii» к одноимённому фильму 1961 года. Эти песни — в качестве вставок — были включены в ретрансляцию шоу, однако в альбом они не вошли. В качестве дополнительных дорожек они были помещены в юбилейное издание альбома 1998 года.
За два дня до телешоу — 12 января 1973 — Пресли дал предварительный концерт, который служил своего рода репетицией и подстраховкой на случай возникновения каких-либо проблем (это выступление также снималось на телекамеры). Запись этого концерта вышла в 1988 году на альбоме «The Alternate Aloha».
Обложка
Обложка альбома была необычна с точки зрения дизайна пластинок Элвиса Пресли. На лицевой стороне изображён глобус и космический спутник, «отражающий» фотографию Пресли с концерта 1972 года. На задней стороне были помещены переводы «We love Elvis» на немецком, французском, испанском, итальянском, японском и греческом языках, подчёркивая интернациональный характер мероприятия. Юбилейное издание альбома 1998 года вышло с другой обложкой.
Список композиций
Оригинальная версия (1973)
- Introduction: Also Sprach Zarathustra
- See See Rider
- Burning Love
- Something
- You Gave Me a Mountain
- Steamroller Blues
- My Way
- Love Me
- Johnny B. Goode
- It’s Over
- Blue Suede Shoes
- I’m So Lonesome I Could Cry
- I Can’t Stop Loving You
- Hound Dog
- What Now My Love
- Fever
- Welcome to My World
- Suspicious Minds
- Introductions by Elvis
- I’ll Remember You
- Long Tall Sally / Whole Lotta Shakin' Goin' On
- An American Trilogy
- A Big Hunk O’ Love
- Can't Help Falling In Love
- Closing Vamp
Форматы: грампластинка (x2), аудиокассета, компакт-диск.
Расширенная версия (1998)
В издание 1998 года вошла та же запись концерта плюс 5 песен, записанных после ухода зрителей. Они даны в той же последовательности.
26. Blue Hawaii
27. Ku-U-I-Po
28. No More
29. Hawaiian Wedding Song
30. Early Morning Rain
Форматы: компакт-диск.
Альбомные синглы
- Steamroller Blues / Fool (март 1973; #17)
См. также
Напишите отзыв о статье "Aloha from Hawaii: Via Satellite"
Отрывок, характеризующий Aloha from Hawaii: Via Satellite
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.