Amazing Stories

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Amazing Stories» считается первым в мире массовым журналом, целиком посвящённым научной фантастике, однако это не самый первый научно-фантастический журнал — подобные ему ранее издавались в Швеции — «Stella» (1886—1888) и «Hugin» (1916—1920)[1].





Создание и первые годы

Первый номер журнала, датированный апрелем 1926 года, появился в продаже 10 марта 1926 года. Издавала журнал Experimenter Publishing Company, принадлежавшая Хьюго Гернсбеку, который был также главным редактором журнала.

Редактор нового журнала и владелец издательской компании Experimenter Publishing Company Хьюго Гернсбек до этого регулярно публиковал фантастику в выпускавшихся им научно-популярных журналах и считал её прежде всего прекрасным способом распространения среди читателей научных и технических знаний.

В номере были напечатаны как произведения классиков жанра (Жюль Верн, Эдгар Аллан По, Герберт Уэллс), так и произведения популярных на тот момент американских авторов журнальной фантастики (Остин Холл, Джордж Аллан Инглэнд). Единственное исключение из этого ряда — рассказ Г. Пейтона Уэртенбейкера, который до этого публиковал рассказы только в научно-технических изданиях Гернсбека.

Обложку первого номера журнала нарисовал Фрэнк Р. Пауль, он же делал обложки для всех номеров «Amazing Stories», которые выходили под редакцией Гернсбека.

Первый номер появился на лотках 10 марта 1926 года. Журнал выходил на хорошей бумаге в формате bedsheet, характерном не для дешёвых pulp-журналов, а престижных и более дорогих изданий в глянцевых обложках — таким образом Гернсбек позиционировал «Amazing» не как развлекательное издание, а как познавательное и научно-популярное. Девизом журнала стала фраза «Экстравагантная выдумка сегодня — холодный факт завтра»[2].

В редакционной статье первого номера Гернсбек писал:

Под «scientifiction» я понимаю тот вид рассказа, который писали Жюль Верн, Герберт Уэллс и Эдгар Алан По — чарующие романтические истории, замешанные на научных фактах и пророческом прови́дении. <…> Эти удивительные истории представляют собой не только увлекательнейшее чтение, они всегда выполняют и просветительскую задачу. Они предлагают знания, которые мы могли бы и не получить из других источников, причём предлагают в очень хорошо усваиваемой форме. Про лучших из современных авторов «scientifiction» можно сказать, что они внедряют в нас знания и вдохновения так искусно, что мы даже не замечаем, что нас чему-то научили.

Хотя окончательное решение о публикации того или иного произведения принимал Гернсбек, всю редакционную работу в журнале делал Томас О’Конор Слоун. Предварительным отбором уже издававшихся произведений для журнала занимались Конрад А. Брандт и Уилбур Уайтхед. Обложки для всех номеров журнала рисовал Фрэнк Р. Пауль.

Журнал оказался настолько успешен (его ежемесячный тираж вскоре перевалил за 100 тысяч экземпляров), что Гернсбек начал параллельное издание ассоциированного с ним ежегодника «Amazing Stories Annual» (1927), который в следующем году был преобразован в ежеквартальник «Amazing Stories Quarterly» (1928—1934).

Первоначально основной корпус публикаций журнала составляли перепечатки классики — произведения Эдгара По, Жюля Верна, Герберта Уэллса и произведения, ранее опубликованные в других журналах — романы и рассказы Гаррета П. Сёвисса, Остина Холла, Джорджа Аллана Инглэнда, Мюррея Лейнстера, Э. Р. Берроуза, Абрахама Меррита и других. Авторы, успевшие заработать себе репутацию в более престижных изданиях, как правило, избегали предлагать свои новые произведения в «Amazing», так как Гернсбек чрезвычайно неаккуратно выплачивал гонорары (известно, что гонорар Г. Ф. Лавкрафта за публикацию рассказа «Цвет из Иных Миров» был так мал и пришёл с таким опозданием, что писатель зарёкся иметь дело с Гернсбеком и даже назвал его в одном из писем «Крысёныш Хьюго»). Поэтому Гернсбеку обычно приходилось выбирать между перепечатками и произведениями весьма слабых авторов, которые он публиковал в своих научно-популярных журналах, и поначалу он отдавал предпочтение перепечаткам: например, из 38 произведений, опубликованных в первых шести номерах журнала, новыми были только 6 рассказов (из них один, «Яйцо с озера Танганьика» Курта Сиодмака был переводом с немецкого).

Однако на протяжении трёх лет у журнала всё-таки начинает складываться собственный круг постоянных авторов — Эдвард Элмер «Док» Смит, А. Хайат Веррил, Дэвид Г. Келлер, Харл Винсент, Джек Уильямсон, Майлс Дж. Брюйер, Боб Олсен, Фрэнсис Флэгг и другие. Для привлечения новых авторов журнал постоянно проводил конкурсы фантастического рассказа с довольно крупными призами. В итоге Гернсбеку удаётся в сентябре 1928 года выпустить номер журнала, в котором не было ни одного ранее издававшегося рассказа.

Серьёзной заслугой Гернсбека было также создание в «Amazing» постоянной рубрики «Дискуссии», где публиковались письма читателей и авторов журнала и ответные реплики Гернсбека. Именно в этой рубрике впервые было начато обсуждение концепции и особенностей фантастической литературы, что можно считать первыми попытками осмысления только что обособившегося феномена. При этом читатели часто критиковали подход Гернсбека к различным аспектам ведения журнала.

Например, в октябрьском номере за 1928 год была опубликована реплика любителя фантастики Рэймонда Палмера (который, кстати, через десять лет станет редактором «Amazing») о том, что слишком броские обложки отпугивают серьёзных читателей и что некоторые просто стесняются покупать журнал на лотках. По случаю, предыдущий (сентябрьский) номер вышел с особенной обложкой, на которой была крупно изображена эмблема «Scientifiction», победившая в ранее объявленном конкурсе. Проанализировав продажи, Гернсбек в апрельском выпуске 1929 года сообщил читателям, что непроданных экземпляров именно этого номера оказалось в три раза больше обычного и было бы неразумно менять манеру оформления, если это приведёт к снижению тиража.

Более серьёзную тему поднял молодой автор журнала Г. Пейтон Уэртенбейкер. В июльском номере «Amazing Stories» 1926 года было опубликовано его письмо, в котором говорилось:

Литература прошлого и настоящего делает для нас человека и окружающий мир менее загадочными, как следствие — менее прекрасными, так как красота и загадка неразрывно связаны. Красота побуждает наши эмоции стремиться к тому, чего невозможно достигнуть одним только интеллектом. Научная фантастика уводит нас в такие далёкие уголки Вселенной, где ещё осталась тайна и, соответственно, осталась красота. Именно поэтому научная фантастика представляется мне истинной литературой будущего. Но «Amazing Stories» грозит опасность стать слишком научным и слишком приземлённым. Конечно, пока ещё слишком рано делать выводы, но для дружески высказанных предостережений, пожалуй, самое время. Конечно, точную меру соотношения науки и литературы определить непросто, но здесь я бы доверился эстетическому инстинкту.

Публикацию письма сопровождал ответ Гернсбека, который, полностью проигнорировав эстетический подход корреспондента, воспользовался его репликой о «точной мере», чтобы конкретизировать свой подход:

Эти высказывания, нам представляется, ставят вопрос ребром. Если нам будет позволено озвучить наше мнение, мы бы сказали, что идеальный состав научной фантастики — 75 % литературы, разбавленный 25 % науки.

Несмотря на концептуальную «несгибаемость», для Гернсбека вскоре стало очевидно, что в фантастических рассказах читатели более ценят приключения и свободный вымысел, чем науку. Конъюнктура заставляла его печатать чрезвычайно популярные произведения А. Меррита, которые можно было назвать «научными» только с большой натяжкой, и уж точно нельзя было назвать «просветительскими». Чтобы хоть как-то привязать роман Меррита «Лунный бассейн» (начал публиковаться в июньском номере 1927 года) к своей концепции, Гернсбек в редакционном вступлении пояснил, что автор пишет о несуществующей науке, которая может появиться в будущем. Однако концепция Гернсбека оказалась слишком ограничена, чтобы быть успешной в продолжительной перспективе: читатели журнала однозначно голосовали за «ненаучные» произведения Меррита и Берроуза — номера, в которых публиковались их произведения, пользовались заметно более высоким спросом.

Самым крупным открытием Гернсбека на поприще поиска новых авторов оказался Эдвард Элмер «Док» Смит, роман которого «Космический жаворонок» начал публиковаться в августовском номере 1928 года. Однако и здесь основной заслугой автора была не повышенная «научность» и «просветительство», а невиданный масштаб фантастических приключений: автор отправил своих героев далеко за пределы Солнечной Системы, что в те времена было запредельной дерзостью даже для писателя-фантаста.

Несмотря на то что в активе «Amazing» начального периода издания числятся несколько памятных оригинальных публикаций, значимы они в основном не высоким художественным уровнем, а идейной или концептуальной новизной для своего времени. За пределами фэндома эти произведения ныне совершенно неизвестны. По-настоящему популярная американская фантастика (Берроуз, Меррит, Лейнстер) продолжает появляться преимущественно в крупных журналах широкой тематики, до уровня которых проекту Гернсбека дотянуться не удаётся.

Смена владельца

Весной 1929 года на Experimenter Publishing Co. была предпринята финансовая атака со стороны конкурентов. Объём требований был невелик и у Гернсбека была возможность или оттянуть время, начав частичные выплаты по долгам из собственных средств, или взять для покрытия долга кредит; однако он не предпринял ничего и вынужден был в мае 1929 года объявить себя банкротом — впрочем, после этого он мгновенно основал новую компанию и начал выпуск журналов «Air Wonder Stories», «Science Wonder Stories», «Science Wonder Quarterly» и «Scientific Detective Monthly».

По свидетельству адвоката Роберта Хэлперна, который готовил иск кредиторов против Experimenter Publishing, Гернсбек не был удивлён появлением претензий: хотя журналы выходили без перерывов и задержек и приносили серьёзную прибыль, финансовые дела компании были в беспорядке, так как Гернсбек регулярно изымал прибыль для своих личных нужд и нужд акционеров. В этот период его годовая зарплата составляла 50 тысяч долларов, которые он, стоит упомянуть исторической справедливости ради, большей частью тратил на эксперименты с передачей телевизионного изображения; годовая зарплата его брата Стэнли составляла 39 тысяч долларов (для сравнения: зарплата губернатора штата Нью-Йорк в это время составляла 25 тысяч долларов).

Новыми владельцами Experimenter Publishing Co. (название компании вскоре изменилось) стали Б. А. Маккиннон и Н. К. Флай, действиями которых руководил (по наиболее распространённой версии) Бернар Макфадден, владелец конкурирующей сети популярных журналов. «Amazing Stories» перешёл в собственность Teck Publishing Corporation, а его редактором стал Артур Линч, который в ноябре того же года передал бразды правления Т. О’Конору Слоуну, бывшему ассистенту Гернсбека. Редакционная политика при этом существенных изменений не претерпела.

Проигрыш в конкуренции

В середине 1930-х годов журнал начал испытывать серьёзные трудности из-за конкуренции и вынужден был с августа 1935 года перейти на более щадящий график выхода — 6 раз в год — и в дальнейшем никогда более не оказывался в положении «главного» фантастического журнала. В июне 1938 года «Amazing» переходит в собственность Ziff-Davis Publishing Complany, редакция переводится в Чикаго, а главным редактором становится Рэймонд Палмер, которому удаётся с октября восстановить ежемесячный график выхода журнала. Вскоре он начинает выпуск ассоциированного с «Amazing» журнала «Fantastic Adventures» (1939—1953). Оба журнала были ориентированы на приключенческую подростковую фантастику. Лидерство среди журналов НФ в это время захватил «Astounding» под редакцией Джона В. Кэмпбелла.

В сентябре 1943 года из-за вызванного войной дефицита бумаги журнал был вынужден снова уменьшить периодичность, однако с мая 1946 года он снова выходит раз в месяц. Рэймонд Палмер вёл журнал вплоть до декабрьского номера 1949 года.

Полувековой закат

C января 1950 года редактором журнала становится Говард Брауни.

В апреле 1953 года журнал меняет формат на дайджест и начинает выходить раз в два месяца.

С сентябрьского номера 1955 года редактором журнала становится Пол У. Фэйрман, которому удаётся с ноября восстановить ежемесячный график выхода номеров.

В марте 1958 года название журнала меняется на «Amazing Science Fiction», ещё через два месяца — «Amazing Science Fiction Stories».

С декабрьского номера 1958 года редактором журнала становится Селе Голдсмит (после замужества в 1964 году сменила фамилию на Селе Лалли).

В октябре 1960 года журнал возвращает первоначальное название «Amazing Stories».

С июня 1965 года журнал начинает выходить раз в два месяца. Ещё через месяц его приобретает Ultimate Publishing Company и новым редактором становится Джозеф Росс, которого сменяют Гарри Гаррисон (декабрь 1967), Барри Молзберг (декабрь 1968) и Тед Уайт (май 1969).

В марте 1979 редактором журнала становится Элинор Мэйвор (до сентября 1982 подписывалась в выходных данных псевдонимом Омар Гохаген). Впоследствии журнал вели Джордж Ситерс (с ноября 1982), Патрик Люсьен Прайс (с сентября 1986), Ким Моэн (с мая 1991). В этот период журнал принадлежал компаниям Dragon Publishing (сентябрь 1982 — май 1985) и TSR Inc. (до 1995).

С мая 1991 по ноябрь 1993 журнал выходил ежемесячно, затем регулярность выпусков рухнула и в 1995 году журнал практически прекратил существование. В 1998 году права на название и товарный знак «Amazing Stories» были приобретены компанией Wizards of the Coast, которая перепрофилировала его в журнал, посвящённый фантастическим играм.

Последнюю на сегодняшний день попытку оживить журнал предприняла компания Paizo Publishing, которая выпустила в 2004—2005 годах несколько номеров, ориентированных не столько на литературу, сколько на фантастику в других медиа (в частности, в кино). Редактировали эти выпуски Дэвид Гросс (с мая 2004 года) и Джефф Берквитц (с октября 2004 года).

Последний номер «Amazing Stories» вышел в апреле 2005 года, после чего Paizo Publishing объявили о приостановке издания и в течение года искала способы продолжить выпуск журнала или передать его другим заинтересованным компаниям. Убедившись в бесполезности этих поисков, компания в марте 2006 года объявила об окончательном прекращении издания «Amazing Stories». Товарный знак, находившийся в это время в распоряжении компании Hasbro, был освобождён в 2007 году.

28 сентября 2011 года товарный знак «Amazing Stories» был зарегистрирован на имя Стива Дэвидсона, который объявил о намерениях создать одноимённое сетевое издание с функциями онлайн-сообщества для любителей фантастики.[4]

За всю историю журнала было выпущено немногим более 600 номеров.


Интересные факты

  • Название «Amazing Stories» было также лицензировано Стивеном Спилбергом для американского фантастического телесериала 1985—1987 годов, каждый эпизод которого представлял собой законченный оригинальный фантастический сюжет.
  • Вероятно, первым русским фантастическим рассказом, переведённым специально для американского журнала, является рассказ Владимира Орловского «Бунт атомов» (англ. «The Revolt of the Atoms»), опубликованный в апрельском номере «Amazing Stories» за 1929 год.[5]

Напишите отзыв о статье "Amazing Stories"

Примечания

  1. ↑ Brian W. Aldiss with David Wingrove, Trillion Year Spree: The History of Science Fiction (1986), Paladin, 1988. P. 251.
  2. ↑ 1 2 Hugo Gernsback. [archive.org/stream/AmazingStoriesVolume01Number01/AmazingStoriesVolume01Number01_djvu.txt "A New Sort of Magazine"], Amazing Stories, Vol. 1, No. 1 (April 1926), p. 3.
  3. ↑ 1 2 Hugo Gernsback. [archive.org/stream/AmazingStoriesVolume01Number04/AmazingStoriesVolume01Number04_djvu.txt "Fiction Versus Facts"], Amazing Stories, Vol. 1, No. 4 (July 1926), p. 291.
  4. ↑ [www.rimworlds.com/thecrotchetyoldfan/_wp/?p=7218 Amazing Stories Trademark Granted — Working on Resurrecting the Mag] (недоступная ссылка с 10-08-2013 (3911 дней) — история, копия)
  5. ↑ Mike Ashley, Robert A. W. Lowndes. [books.google.com/books?id=dn3OixmZI6wC&pg=PA136&lpg=PA136&dq=%22Amazing+Stories%22+Orlovsky&source=bl&ots=OtdcsfQmnw&sig=7EAijMWsOu7shSY6tJZB5LztR6g&hl=en&ei=gnOQTsq6AsrZ4QSv6LyPAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=7&ved=0CEcQ6AEwBg#v=onepage&q=%22Amazing%20Stories%22%20Orlovsky&f=false The Gernsback Days], p. 136.

Ссылки

  • [www.isfdb.org/cgi-bin/seriesgrid.cgi?19333 Список номеров «Amazing Stories» с содержанием]  (англ.) в базе данных isbdb.org
  • [archive.org/search.php?query=Amazing+Stories&page=1 Большая часть номеров до 1959 года] в Архиве интернета
  • [www.philsp.com/mags/amazing_stories.html Полная коллекция изображений обложек журнала]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Amazing Stories

Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Amazing_Stories&oldid=78879843»