American Bank Note Company

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

American Bank Note Company (аббревиатуры ABNC или ABNCo; альтернативное написание — American BankNote Company), или Американская банкнотная компания, — крупнейшая негосударственная экспедиция, выпускающая защищённую полиграфическую продукцию: денежные билеты (банкноты), ценные бумаги; бланки документов, удостоверяющих личность; почтовые марки; защищённую, специализированную бумагу; пластиковые карты и т. п. Потребителями являются государственные и коммерческие организации США, Канады, Мексики, стран Южной Америки, Океании и т. д.

В настоящее время является частью American Banknote Corporation[1].





История

Основанная в 1795 году как Scot, Murray, Draper, Fairham & Company, компания занималась производством бланков акций и облигаций для сотен местных банков США, почтовых марок и другой полиграфической продукции.

29 апреля 1858 года семь наиболее крупных экспедиций объединились под именем American Bank Note Company. Штаб-квартирой был выбран Нью-Йорк. Менее чем за два года большинство независимых экспедиций также присоединилось к American Bank Note Company.

Первые бумажные деньги США были выпущены Министерством финансов после начала гражданской войны. В соответствии с контрактом, выпуск новых бумажных денег, называемых населением «гринбэками», был произведен American Bank Note Co. и National Bank Note Co. В общей сложности произведено 7.25 миллионов банкнот номиналами в 5, 10 и 20 долларов. Также печатались бумажные деньги и для Конфедератов.

После начала производства американской валюты в Бюро гравировки и печати в 1862 году, ABNCo искало новый источник спроса на его услуги. Во второй половине XIX века компания печатала денежные знаки и другие ценные бумаги для 48 стран.

В 1879 году компания поглотила National Bank Note Company и Continental Bank Note Company.

В 1887 году ABNCo заключала второй четырехлетний контракт, чтобы выгравировать и напечатать бланки для почтовых переводов.

В 1891 году American Bank Note Company начала печатать бланки «Traveler’s Cheque» для American Express.

В 1894 году ABNCo выполнил последний контракт для печати марок для американской почты.

В 1943—1944 годах American Bank Note Company получила контракт на печать оккупационных марок.

Логотип ABNCo на продукции

Как правило, изготовленные в ABNCo банкноты и ценные бумаги, имеют логотип American Bank Note Company под орнаментальной композицией по центру нижнего поля.

Заказы для России в 1918—1919 годах

Для послереволюционных правительств России ABNCo были выполнены следующие заказы (в хронологическом порядке):

  1. Билеты государственного внутреннего 4½ % выигрышного займа 1917 года;
  2. Государственные кредитные билеты образца 1918—1919 годов;
  3. Боны Китайской Восточной железной дороги (без года выпуска);
  4. Краткосрочные обязательства Государственного казначейства Сибирского Временного правительства (некоторые выпуски);
  5. Банкноты Индо-Китайского банка 1919 года.

Примеры производимой продукции

Напишите отзыв о статье "American Bank Note Company"

Примечания

  1. [abnote.com/ abnote.com]

Ссылки

  • [www.abncompany.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий American Bank Note Company

– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.