Amicus curiae

Amicus curiae (мн. ч. — amici curiae, лат.  — друг суда) — правовой институт, распространенный в настоящее время в ряде стран Европы. Первоначально — юридический термин римского права. Термин обозначает лицо, оказывающее содействие суду, предлагая вниманию суда информацию, имеющую отношение к делу, при том, что указанное лицо не является стороной в деле и привлекается к участию в деле его непосредственными участниками.

Происхождение и распространение

Институт amicus curiae происходит из римского права. Начиная с IX века, он вошел в английское право, распространившись впоследствии в большинстве стран, относящихся к системе общего права. Позднее он появился в международном праве, в особенности связанном с правами человека. Оттуда он был заимствован некоторыми странами континентального права. Отметим, что совсем недавно этот институт появился в правовой системе Аргентины и в принятом в 2010 году гражданско-процессуальном кодексе Гондураса. В настоящее время amicus curiae используется такими учреждениями, как Европейский суд по правам человека, Межамериканская комиссия по правам человека, Межамериканский суд по правам человека, Европейский суд справедливости и Специальный трибунал по Ливану.

Роль и функции института

Функция amicus curiae описана британским судьей Сирилом Салмоном в связи с делом Allen v. Sir Alfred McAlpine & Sons Ltd. 1968 года: «Как я всегда полагал, функцией amicus curiae является помощь суду в беспристрастном толковании закона, или, в случае когда одна из сторон не представлена в процессе, в выдвижении законных доводов в ее пользу».

Наиболее известной прессе ситуацией являются случаи, когда адвокатское образование представляет резюме по делу рассматриваемому апелляционным судом не являясь участником процесса. Апелляционное производство обычно ограничено фактическими обстоятельствами и доказательствами, установленными судом первой инстанции, при этом адвокаты сторон сосредоточены на выгодных для своих клиентов фактах и доказательствах. В тех случаях, когда решение по делу может иметь широкие последствия резюме amicus curiae является средством для того, чтобы привнести это значение, таким образом, что возможный правовой эффект решения суда не будет исключительно зависеть от сторон непосредственно вовлеченных в спор. По значимым делам amici curiae обычно являются организации со значительным legal budgets. В соединенных штатах, например, некоммерческие адвокатские организации, такие как the American Civil Liberties Union, the Landmark Legal Foundation, the Pacific Legal Foundation, the Electronic Frontier Foundation, the American Center for Law and Justice и NORML, часто предоставляют такие сводки адвокатам за или против определенного правового изменения или интерпретации. Если решение может повлиять на целую отрасль, компании не участвующие в деле могут пожелать, чтобы их доводы были услышаны. В Соединенных Штатах федеральные суды часто рассматривают дела о конституционности законодательства штатов. Следовательно, штаты могут предоставлять в дело заключения в качестве amici curiae когда их законы скорее всего смогут быть затронуты решением, как, например, в деле McDonald v. Chicago рассмотренном Верховным судом США, когда тридцать два штата под эгидой штата Техас (и Калифорния независимо от остальных) предоставили такие заключения.

Amici curiae, которые не подают свои записки для приобщения к материалам дела, тем не менее часто предлагают суду свой взгляд на спор с научной (академической) точки зрения. Например, если закон требует учитывать историю развития законодательства по определённому вопросу, то историк может предпочесть дать жалобе экспертную оценку как специалист в данной области знания. Экономист, статистик, или социолог могут предпочесть поступить аналогичным образом. Редакционные статьи в газетах, записи в блогах и аналогичные, выражающие точку зрения автора, материалы, несомненно, могут повлиять на решения Верховного Суда как де-факто Amici curiae. Однако их авторы, строго говоря, не являются Amici curiae, поскольку они не передают свои материалы Суду, не испрашивают разрешения на подачу записки [у сторон спора или Суда — согласно Правилам ВС США], но и не имеют гарантии, что Суд с ними ознакомится.

Верховным судом США установлены специальные правила для заключений amicus curiae, которые приобщаются в рассматриваемых им делах. Правило 37 Верховного Суда США гласит, что такие резюме должны охватывать «относящиеся к делу вопросы», не рассматриваемые сторонами спора, и способные «оказать значительную помощь». Согласно Правилам Верховного Суда, обложка поданной суду записки Amici curiae должна иметь строго определенный цвет, в зависимости от того, подана ли записка в поддержку какой-либо из сторон спора, или же просто в поддержку отмены решения суда нижестоящей инстанции или оставления решения суда без изменения. Также Суд требует, чтобы, помимо прочего, все не-государственные Amici curiae сообщали об этом, внося денежный взнос за подготовку или рассмотрение записки. Заключение необходимо представить в формате буклета в количестве 40 копий.

Для приобщения заключения amicus curiae в Верховном Суде США требуется разрешение суда или взаимное согласие сторон, исключение составляют заключения, представляемые федеральным правительством (или его уполномоченными лицами или агентами), а также заключения штатов. Согласие заслушать устное выступление amicus curiae является «экстраординарным». Суд также может самостоятельно назначить amicus curiae в случае если ни одна из сторон не согласна с решением суда, что было сделано по крайней мере в 43 случаях.

В российской правовой системе институт amicus curiae отсутствует. Вместе с тем, Высшим Арбитражным Судом практиковалась подача мнений заинтересованными лицами по вопросам обобщения судебной практики и их участие в обсуждении проектов обобщений. По арбитражному делу [kad.arbitr.ru/Kad/Card?number=%D0%9040-117039%2F2015 № А40-117038/2015] рассматриваемому в порядке кассационного производства Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ, заключение, схожее с заключением amicus curiae, представила Российская арбитражная ассоциациия (РАА). Заключение содержало обзор того, как в разных странах решается вопрос об арбитрабельности споров с участием должника, в отношении которого возбуждена процедура банкротства. Председательствующая в ходе процесса судья Елена Золотова сообщила сторонам о поступлении этого документа и пообещала опубликовать его на сайте ВС как внепроцессуальное обращение.

Ссылки

• [www.example.com/ example.com]

Отрывок, характеризующий Amicus curiae

Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.