Assassin’s Creed

Это статья о компьютерной игре. О серии компьютерных игр см. статью Assassin's Creed (серия игр)

Assassin’s Creed
Разработчик	Ubisoft Montreal
Издатель	Ubisoft
Локализатор	Акелла
Создатели Руководитель Патрис Дезиле Продюсер Джейд Рэймонд Геймдизайнер Патрис Дезиле Сценаристы Кори Мэй Дума Вендшу Композитор Йеспер Кюд
Часть серии	Assassin’s Creed
Дата выпуска	PlayStation 3, Xbox 360 13 ноября 2007 16 ноября 2007 21 ноября 2007 12 декабря 2007 Microsoft Windows: 8 апреля 2008 11 апреля 2008 11 апреля 2008
Версия	1.10 (PS3, 30 ноября 2007) 1.1 (Xbox 360, 20 декабря 2007) 1.02 (Windows, 13 мая 2008)
Жанр	Action-adventure с элементами Стелс-экшена
Возрастные рейтинги	ACB: MA15+ — Mature 15+ BBFC: 15+ ESRB: M — Mature OFLC (NZ): R13 PEGI: 16+ USK: 16
Носители	DVD, Blu-ray, PSN
Платформы	PlayStation 3, Xbox 360, Windows, Android, OnLive, J2ME
Игровые движки	Scimitar Havok (физический движок)
Режим игры	Однопользовательский
Системные требования	Процессор AMD Athlon 64 X2 2200 МГц(2 ГГц - минимум) ОЗУ 2.5 Гб Видеокарта с 256 Мб видеопамяти, совместимая с DirectX 9.0 и поддержкой Shader 3.0
Управление	Геймпад; клавиатура и мышь
Сайт	[assassinscreed.ubi.com/ac3/ru-RU/games/assassins-creed/ assassinscreed.ubi.com]

Assassin’s Creed (с англ. — «Кредо ассасина») — компьютерная игра в жанре средневекового приключения, разработанная компанией Ubisoft. Впервые игра была представлена на выставке X ’05, проводимой Microsoft. На E³ 2006 игра была официально анонсирована для PlayStation 3 под названием Assassin’s Creed. Позже Ubisoft также заявила о выходе игры на Xbox 360 и Microsoft Windows. Версия для консолей появилась в продаже в ноябре 2007 года, PC-версия появилась в продаже 8 апреля 2008 года. Игра разрабатывалась людьми, которые участвовали в создании Prince of Persia: The Sands of Time. Музыку игры написал Йеспер Кюд.

5 февраля 2008 года ознаменовалось выходом приквела Assassin’s Creed — игры Assassin’s Creed: Altaïr’s Chronicles для Nintendo DS. 8 апреля 2008 появилась расширенная версия Assassin’s Creed для Windows — Assassin’s Creed Director’s Cut Edition. Отличием является расширенный набор способов вести расследование.

На международной выставке Е3 в 2009 году была показана PlayStation Portable версия игры — Assassin’s Creed: Bloodlines, которая является прямым продолжением первой части игры. Она распространяется как на UMD-носителях, так и через сеть PlayStation Network.

Действие игры происходит параллельно в 2012 и 1191 гг. В первом случае главным протагонистом является бармен Дезмонд Майлз, похищенный учёными корпорации «Абстерго Индастриз». При помощи аппарата под названием Анимус они пытаются восстановить фрагмент из жизни далёкого предка Дезмонда — араба Альтаира ибн Ла-Ахада, ассасина, действовавшего в эпоху Крестовых походов, — чтобы получить некую необходимую им информацию.

Игровой процесс

Игра относится к разряду open world-проектов, то есть игроку дозволяется исследовать мир в свободном порядке. Всё игровое пространство представляет собой упрощённую модель Святой земли и поделено на 7 основных частей. Это три крупных города (Дамаск, Акра и Иерусалим), замок ассасинов (Масиаф) и пространство между ними (Королевство), разбитое на две части, а также цитадель Арсуф, локация возле Акры, которая открывается игроку в 6-м блоке памяти. Королевство представляет собой достаточно обширные площади между гор с небольшими поселениями местных жителей и лагерями крестоносцев. По территории королевства игрок волен передвигаться как пешком, так и на лошади. Почти все солдаты, которых он встречает, — враги Альтаира и Братства. Если привлекать к себе внимание, они могут узнать ассасина и попытаться убить. Масиаф — первое поселение, показываемое в игре. Оно построено на горе, и каждая следующая его улица располагается выше предыдущей. На самом пике стоит замок Братства, окружённый мощными стенами. В этой деревне игрок может приноровиться к городскому способу передвижения в игре — в стиле паркур, а также узнает основы расследования и выполнит своё первое после понижения в ранге задание — найти предателя среди жителей Масиафа.

Проникновение в город

Игрок может попасть в город четырьмя способами.

1. Самый безопасный - пройти в город вместе с послушниками. Подойдя к группе из четырёх монахов, достаточно нажать клавишу Смешаться с толпой, чтобы Альтаир сам изобразил из себя монаха. Если прислушаться, то можно услышать, как один из послушников молится на латыни. Кроме того, такой способ помогает выполнить ряд других заданий. Монахи отмечаются на радаре специальной иконкой и всегда интуитивно понятно, могут они пригодиться или нет.
2. Незаметным в город можно пробраться по балкам над городскими воротами. Однако одно неправильно рассчитанное движение - и падение приведёт к необходимости сражаться со стражей.
3. Также можно войти в город с боем. Этого не стоит делать при входе в незнакомую локацию, иначе от погони уйти будет проблематично.
4. Можно убить кого-нибудь скрытым клинком возле городских ворот, и, пока стражники осматривают тело, спокойно пройти внутрь.

На любое здание, башню или стену можно залезть. Во всех крупных городах неприступными являются только городские стены, которые не имеют выступов и не позволяют выбраться за границы игрового мира. Архитектура городов в Assassin’s Creed специально спроектирована так, чтобы Альтаир мог вскарабкаться на любую крышу. Но только этим варианты передвижения в игре не ограничиваются. Из строений тут и там торчат балки и деревянные блоки. По ним можно прыгать, на что делался акцент во многих рекламных роликах проекта. Забираясь на здания и перемещаясь по горизонтали, игрок может с лёгкостью уходить от погони, перепрыгивая с брусчатки на ящики, с ящиков — на балки, а с балок — на крышу. На протяжении всей игры эти навыки будут не раз использоваться для выполнения дополнительных заданий.

Очень важной частью игры являются расследования и сопряжённая с ними необходимость слиться с толпой. Каждый раз, попадая в большой город, Альтаир должен как следует осмотреться и найти Бюро ассасинов. Глава Бюро расскажет ему о его будущей жертве и наведёт на некоторых людей, которые владеют полезной информацией. Сбор информации сводится к нескольким мини-играм. Так, можно проследить за проповедником, чтобы после с пристрастием его допросить; подслушать разговор на улице; украсть нужный предмет с пояса жертвы; выполнить просьбу информатора. Встречаются задания по разрушению торговых прилавков, на которые по тем или иным причинам укажет информатор. Для выполнения такого задания необходимо толкнуть какого-нибудь человека на прилавок, что всегда провоцирует находящихся рядом стражников на нападение. Наконец, иногда необходимо просто устранить лучников на крышах или представляющих опасность людей, на время собрать некоторое количество флагов и т. д. Всё это необходимо проделать незаметно для посторонних глаз, иначе предстоит сражаться со стражей, убегать и прятаться, после чего предпринимать попытку снова.

Разработчики называют Assassin’s Creed «социальным стелс-экшеном». В игре очень важную роль играет толпа, которая может стать как преградой, так и подмогой. Игрок может, почти не привлекая внимания, смешиваться с толпами людей, но стоит ему повести себя вызывающе — и волна возмущения прокатится по улице, Альтаира станут искать стражники. После совершения игроком убийства толпа с криками разбегается, хотя, если убить врага незаметно, народ, наоборот, соберётся поглазеть. В бегущем человеческом потоке убийце легче скрыться от погони. При этом надо обязательно использовать элементы управления, чтобы расталкивать бегущих, иначе Альтаир может потерять равновесие и споткнуться.

Боевая система

Сражения в игре происходят в реальном времени, необходимо лишь «захватить цель» и выхватить меч. Конечно, гораздо лучше совершить незаметное убийство, но после удачного покушения с солдатами всё равно придётся иметь дело. В Ubisoft создали достаточно простую боевую систему, которая благодаря разнообразной и качественной анимации, а также кинематографической работе камеры выглядит эффектно и жестоко. Бои всегда проходят на мечах, и Альтаир волен делать выпады, ставить блок и контратаковать. Первые два действия вполне могут принести пользу против небольшого количества врагов. Контратаки, в свою очередь, являются краеугольным камнем игры и самым красочным способом убийства. Впрочем, как только игрок научится их правильно использовать, сражения перестают быть по-прежнему увлекательными, поэтому сложность добавляется количеством и опытом соперников. Весь бой, даже если против Альтаира стоит целая армия, представляет собой дуэль: солдаты нападают строго по одному. От игрока требуется выждать в блоке удобного момента и контратаковать. Альтаир тоже может наносить атакующие удары, причём как слабые, так и сильные (в зависимости от длительности нажатия на клавишу), но и опытные соперники могут контратаковать.

Спрятанный клинок

Выдвижной клинок — своеобразный подарок при посвящении в убийцы. Ритуал был таков: после сдачи последнего экзамена ассассину отрезали безымянный палец левой руки, а затем на руку (чуть ниже локтя) крепился лёгкий механизм. Активировался такой механизм кольцом, закреплённым на мизинце. Каким-то движением пальца ассасин активировал механизм, шестерни приходили в движение, и вместо безымянного пальца выезжал тонкий трёхуровневый клинок. При окончании процесса раздавался тонкий щелчок, слышный только ассасину. Весь процесс занимал не более полсекунды — это позволяло активировать клинок во время полёта или во время замаха.

Альтаир пользуется несколькими видами оружия.

• Кроме необходимого и полученного первым делом кинжала, у нашего героя есть короткий меч, часто полезный для дуэлей со стражей. Им сложнее блокировать удары, но можно быстрее атаковать и выполнять другие контрудары.
• На больших дистанциях вместо короткого меча Альтаир использует метательные ножи, число которых меняется от 5 до 15 на протяжении всей игры. Если метнуть его в человека, то враг почти наверняка будет убит. К сожалению, это оружие бесполезно против ключевых целей, за которыми охотится Альтаир (одним ножом их убить нельзя). Кроме того, использование метательных ножей почти всегда требует «фиксирования цели», иначе велика вероятность промаха. Брошенные ножи подбирать нельзя, поэтому со временем они заканчиваются. Новые можно украсть у бандитов в городе. Если сделать это незаметно, Альтаиру достанется пять штук, если же спровоцировать драку и выиграть её — то только один. Во время игры метательные ножи вызываются той же клавишей, что и короткий меч.
• Самым часто используемым оружием незаметного убийцы служит скрытый клинок. Он укреплён в специальном механизме на запястье и выдвигается в случае необходимости вдоль ладони. С таким устройством Альтаир может убивать врагов, не привлекая лишнего внимания, и быстро скрываться с места расправы. Нападать можно с любой стороны. Важным фактором здесь является скорость — если солдат вычислит ассасина раньше, чем тому удастся вытащить клинок, то он заблокирует удар и завяжется обычный бой. Хотя в режиме дуэли со скрытым клинком Альтаир не может блокировать чужие атаки, контратаки с помощью него весьма эффективны и позволяют одним ударом убивать даже тамплиера. Открытое нападение со скрытым клинком работает лишь тогда, когда враг дразнит героя либо отдаёт приказы другим солдатам.
• Самым бесполезным «оружием» являются собственные кулаки Альтаира. Они нужны только для драк с бандитами, допросов или для того, чтобы схватить врага и оттолкнуть в сторону. Последний приём полезен в сражениях со стражей, если игрок разумно воспользуется окружающей средой.
• Кроме того, в заставке «Assassin’s Creed» и одном из трейлеров, основанных на этой заставке, у Альтаира можно было увидеть небольшой арбалет. Из игры арбалет был исключён, поскольку его перезарядка заняла бы слишком много времени.
• Ассасины традиционно использовали мечи-наручи. Их называли «коготь дьявола». Их конструкция заключалась в том что небольшое тонкое лезвие удерживалось на наручах. Изначально клинок был немного короче ладони, что делало ношение подобного оружия скрытым. Для применения такого меча нужно было поднять ладони, обнажив лезвия. Позже мастера научились делать выдвижные клинки. Таким оружием пользовались ассасины. Это был клан наёмных убийц, и подобное оружие прекрасно подходило для их деятельности. Ассасины почти всегда убивали сзади: подойдя к жертве со спины, убийца закрывал ей рот и протыкал клинком, после чего быстро уходил, а мертвец падал на землю спустя несколько секунд. Редко когда ассасины убивали людей спереди, так как это было бы заметно. Кроме того, зачастую, кромки лезвия оружия смазывались сильнодействующим ядом. В этом случае, необходимости в нанесении смертельного удара не было — достаточно небольшого пореза кожи — и жертва погибала от яда.

Дополнительные задания

В «Assassin’s Creed», как и во многих других Open world-проектах, игрок поощряется за исследование игрового мира. Так, в каждом городе и в королевстве есть определённое число спрятанных флагов. Чтобы их найти, нужно проявить внимательность и умение использовать внутриигровые навыки паркура. Примечательно, что флаги получили названия исходя из их местоположения. Например, в Акре находится армия госпитальеров, как следствие, игрок должен собрать Hospitaliers’ Flags; в занятом же мусульманами Дамаске находятся флаги сарацинов (Saracens’ Flags). Ещё одним дополнительным заданием является уничтожение 60 тамплиеров, которых можно найти по всему игровому миру. Тамплиеры знают Альтаира в лицо, поэтому не побоятся напасть первыми, как только заметят его. Тамплиеры сражаются намного лучше городской стражи, поэтому схватка даже с одним рыцарем может стать смертельно опасной для Альтаира. К более важным для прохождения сторонних заданий можно отнести исследование всех точек обзора. Обычно ими служат высокие башни, намного превышающие по высоте прочие строения и отмеченные специальным знаком на карте. Если Альтаир заберётся на такую башню, он сможет открыть участок местности и увидеть новые детали (доступные расследования и т.д). Иным способом открыть карту нельзя, даже если обойти каждый квадратный метр. Последним дополнительным заданием является помощь жителям. В любом городе можно найти несколько граждан, которых притесняет стража. Если убить этих солдат и поговорить со спасённым человеком, то на этом месте появятся несколько горожан. Они будут помогать Альтаиру уходить от преследования, скрывая его или задерживая преследующих стражников.

В «Assassin’s Creed» нет традиционного для многих игр уровня здоровья, он заменён уровнем синхронизации Дезмонда и Альтаира. Падения с высоты, пропущенные выпады стражи, точные попадания стрел и убийства невиновных людей уменьшают синхронизацию с ДНК. Если она уменьшается до нуля, происходит десинхронизация и загружается последнее стабильное воспоминание. Также стоит отметить, что Альтаир не умеет плавать, поэтому падение в воду для него смертельно. После десинхронизации игра начинается с последнего сохранения (сохранения происходят автоматически, а также при спасении жителей, нахождении флагов и т.д). Синхронизация растёт после каждой успешно выполненной миссии. Кроме того, её можно увеличить с помощью дополнительных заданий. Каждые 15 выполненных сторонних миссий, включающих спасение жителей и открытие точек обзора, добавляют одно деление. В итоге можно получить 20 делений синхронизации, выполняя все сторонние задания и проводя все расследования, и только 13, если выполнять только сюжетные задания.

Орлиное зрение

Нажатием кнопки головы игрок может активировать спецспособность «Орлиное зрение». В этом режиме игрок переходит к виду от первого лица. Неинтерактивные объекты сливаются с фоном, темнеют; враги выделяются красным цветом; союзники (монахи) выделяются синим цветом; люди, относящиеся к заданиям «кража», «подслушивание» и «допрос», — белым цветом; цели задания (жертвы убийства) — жёлтым цветом. Орлиное зрение позволяет быстро провести тактический анализ обстановки, обнаружить малозаметные объекты.

Сюжет

Действие игры разворачивается в 2012 и во времена Третьего крестового похода, а именно в 1191. Бармена Дезмонда Майлза, главного героя, похищает корпорация «Абстерго», которая с помощью Анимуса, машины для извлечения генетической памяти, хочет найти артефакт Первой Цивилизации. В курс дела Дезмонда вводят учёный Уоррен Видик и его ассистентка Люси Стиллман. Они рассказывают ему, что он является потомком ассасина Альтаира ибн-Ла-Ахада, который обнаружил артефакт, и через него хотят узнать местонахождение артефакта.

В прошлом, предок Дезмонда Альтаир вместе с ассасинами Маликом и Кадаром прибывают в Храм Соломона в Иерусалиме, чтобы не дать тамплиерам завладеть артефактом. В храме Альтаир встречает Робера де Сабле, магистра Ордена Тамплиеров, и ослеплённый гордыней Альтаир неудачно атакует его. После неудачной попытки убийца бежит, оставив своих товарищей на растерзание тамплиерам.

Альтаир прибывает в город Масиаф, где располагается крепость ассасинов, к лидеру ассасинов Аль-Муалиму (с арабск. учитель), который был крайне разочарован провалом задания. Однако вслед за Альтаиром прибывает Малик, спасшийся из Храма, вместе с артефактом. Как выясняется Кадар погиб, а Малик привёл за собой в Масиаф тамплиеров, которые убивают жителей города. Альтаир помогает ассасинам спасти жителей и эвакуировать их в крепость. Тамплиеров привёл лично Робер, который потребовал у Аль-Муалима вернуть ему артефакт. Аль-Муалим отказался и приказал Альтаиру и Рауфу, ассасину, уничтожить тамплиеров. Альтаир совершил диверсию и отбил армию Робера. После отступления Робера Аль-Муалим отчитал Альтаира за нарушение Кредо Ассасинов в Храме Соломона и в наказание пронзил кинжалом и низвёл до самого низкого ранга. Чтобы снова вернуть доверие братства, Аль-Муалим дал задание найти предателя в Масиафе. Информатор ассасинов указал на местного глашатая Масуна. Именно он открыл ворота тамплиерам в Масиаф. В ходе допроса Масун указал на Джамаля, ассасина, который велел открыть ему ворота. Сам Масун был казнён Аль-Муалимом.

После выявления предателя Аль-Муалим приказал Альтаиру убить Тамира, торговца из Дамаска. Альтаир прибывает в Дамаск, в бюро ассасинов. Там Рафик, глава бюро, даёт разрешение на убийство Тамира. Альтаир находит Тамира на рынке, жестоко избивающего главу местного цеха, в сопровождении личной охраны. Альтаиру удаётся убить Тамира, который перед смертью выдаёт, что он поставляет оружие некоему братству.

Альтаир снова прибывает в Масиаф, где Аль-Муалим даёт 2 новых задания: убить магистра госпитальеров Гарнье де Наплуза в Акре и работорговца Талала в Иерусалиме. В Акре, Альтаир находит Гарнье в больнице, где он ставит свои эксперименты над больными. Альтаир также уносит жизнь Гарнье, и тот признаётся, что работал на тайное общество. В Иерусалиме с помощью Малика, который стал главой бюро в Иерусалиме, Альтаир выходит на Талала. Альтаир находит Талала, но попадает в ловушку, устроенную им и его стражей. В итоге Альтаир убивает Талала, который успевает сказать, что он поставлял рабов для некоего братства.

Альтаир прибывает в Масиаф, и Аль-Муалим говорит ему о том, что его жертвы состояли в Ордене Тамплиеров и подчинялись Роберу. Они хотят закончить войну между крестоносцами и сарацинами, и создать новое государство в Святой Земле. Но тамплиеры ещё сильны, и Аль-Муалим даёт новые имена тех, кто должен умереть: Абу-аль-Нуквод — богатый купец в Дамаске, Мажд-Аддин — регент Иерусалима и Вильям Монферрат — наместник Акры.

Альтаир проникает в Дамаск, во дворец Абу-аль-Нуквода, где тот устраивает пир для местной аристократии. Но празднество является ловушкой, и хозяин убивает гостей. Альтаиру удаётся убить купца. Перед смертью он признался, что хотел убить сторонников Салах ад-Дина и желал передать Дамаск тамплиерам. После Дамаска Альтаир приходит в Иерусалим, где ему удаётся спасти одного ассасина и убить Мажд-Аддина. Перед смертью тот говорит о том, что хотел очистить Иерусалим от скверны, дабы он стал столицей нового государства тамплиеров на Святой земле. Позже Альтаир прибывает в Акру, где в это время находился король Англии Ричард I Львиное Сердце. Альтаир становится свидетелем ссоры Вильяма и Ричарда. Вильям отправляется в свою цитадель, где Альтаир убивает его. Перед смертью Вильям признаётся, что готовил армию для свержения Ричарда и присоединения Акры к тамплиерам.

Альтаир снова прибывает в Масиаф, где Аль-Муалим показывает артефакт тамплиеров, который называет Яблоком Эдема. Оно обладает сверхъестественной силой: с его помощью Моисей раздвинул море, а Иисус превращал воду в вино и ходил по воде. Лидер ассасинов даёт Альтаиру новое задание убить Джубаира — придворного учёного египетского султана в Дамаске и Сибранда — магистра Тевтонского Ордена в Акре. В Дамаске Альтаир находит Джубаира в библиотеке, где он и его последователи сжигают все книги. Перед смертью Джубаир признаётся в том, что хотел освободить умы людей, так как книги лишают их возможности самостоятельно думать. Позже Альтаир отправляется в доки Акры, и попав на корабль Сибранда, убивает его. Перед смертью тот признаётся, что готовил флот для блокады Святой Земли.

После Альтаир прибывает в Масиаф. Аль-Муалим даёт последнее задание — убить Робера де Сабле. Альтаир отправляется в Иерусалим, где получает данные о том, что жертва будет присутствовать на похоронах Мажд-Аддина. Альтаир приходит на кладбище и попадает в ловушку, где с ним сталкивается сам магистр. После продолжительной драки Альтаир узнаёт о том, что вместо Сабле сражался с Марией Торп, а Робер отправился в Арсуф, чтобы заключить союз между сарацинами и крестоносцами против ассасинов. Альтаир отпускает девушку, а сам отправляется к Малику.

Убийца отправляется в Арсуф, где встречает Робера и Ричарда. Альтаир пытается доказать Ричарду, что Робер предатель, и король решает, чтобы они сразились между собой. Побеждает ассасин, и Робер раскрывает истинную суть заговора: Аль-Муалим был в сговоре с тамплиерами, но предал их, чтобы не делиться Частицей Эдема и единолично править. Он использовал братство ассасинов, чтобы уничтожить знавших об артефакте.

Альтаир срочно направляется в Масиаф, где на него нападают ассасины, разум которых помутнён яблоком. Но Малик, Рауф и другие несломленные убийцы помогают Альтаиру. Альтаир направляется в крепость, где сражается с Аль-Муалимом. В итоге духовный лидер убит, из его руки выпадает Яблоко, из которого появляется голограмма Земли с отмеченными точками, где предположительно хранятся другие Частицы (яблоки) Эдема.

В будущем Дезмонд узнаёт, что «Абстерго» и Видик являются тамплиерами, а Люси — ассасином, работающим под прикрытием. Также он обнаруживает в компьютерах «Абстерго» данные о некой Лейле, работавщей до Люси у Видика и об Объекте 16, предшественнике Дезмонда, который оставил по всей лаборатории кровавые символы. В конце игры Видик сообщает руководству «Абстерго», что добыл координаты Частиц Эдема. «Абстерго» предлагает убить Дезмонда, но Люси предлагает руководству оставить его в живых, так как он ещё может обладать полезной информацией. После разговора Видик и Люси уходят, а Дезмонд начинает разглядывать кровавые символы.

Персонажи игры

Персонажи из настоящего

• Дезмонд Майлс — ассасин, бармен, пленник «Абстерго», потомок Альтаира
• Уоррен Видик — учёный «Абстерго», тамплиер
• Люси Стиллман — ассистент «Абстерго», агент ассасинов.

Персонажи из прошлого

• Альтаир ибн Ла-Ахад — ассасин, уничтожил заговор тамплиеров
• Аль-Муалим — лидер ассасинов, предал заговорщиков, убит Альтаиром
• Робер де Сабле — магистр Ордена Тамплиеров, лидер заговорщиков, убит Альтаиром
• Джубаир аль Хаким — придворный учёный Саладина, заговорщик, убит Альтаиром
• Сибранд — магистр Тевтонского Ордена, заговорщик, убит Альтаиром
• Абу-аль-Нуквод (Король-купец) — купец, заговорщик, убит Альтаиром
• Мажд-Аддин — регент Иерусалима, заговорщик, убит Альтаиром
• Уильям Монферрат — наместник Акры, заговорщик, убит Альтаиром
• Тамир — купец, заговорщик, убит Альтаиром
• Талал — работорговец, заговорщик, убит Альтаиром
• Гарнье де Наплуз — магистр Ордена Иоаннитов (госпитальеров), заговорщик, убит Альтаиром
• Малик Аль-Саиф — ассасин, глава бюро ассасинов в Иерусалиме, друг Альтаира
• Ричард I Львиное Сердце — крестоносец, король Англии
• Рафик — ассасин, глава бюро в Дамаске
• Рауф — ассасин, глава стражи в Масиафе
• Аббас Софиан — ассасин
• Масун — глашатай в Масиафе, тамплиер, убит Аль-Муалимом
• Кадар — ассасин, брат Малика, убит тамплиерами в Храме Соломона
• Нумаир — информатор в Дамаске
• Джамаль — ассасин, предал Братство, открыв ворота Масиафа и пустив на его территорию тамплиеров
• Хишаб — сарацин, тамплиер
• Аллен — госпитальер

Исторические параллели

Игра даёт нам возможность побывать в Масиафе, который в древние времена действительно был крепостью ассасинов. Основное же время герой проводит в трёх крупных городах, расположенных в Святой земле — Дамаске, Иерусалиме, Акре. Их архитектурный облик схож с оригинальным, при этом в Assassin’s Creed встречаются знаменитые исторические здания, например Храм Соломона. В игре описываются времена третьего Крестового похода (1191 год). Главные цели Альтаира в каждой из миссий, а также некоторые персонажи игры списаны с реальных исторических личностей: в частности, в сюжете фигурируют король Ричард I Львиное Сердце, его наместник в Акре Уильям (Вильгельм, Гильельмо) Монферрат, магистр ордена тамплиеров Робер де Сабле, Великий магистр ордена Госпитальеров Гарнье де Наплуз, основатель Тевтонского ордена Сибранд. А глашатаи в Иерусалиме и Дамаске упоминают султана Салах ад-Дина (Саладина).

В ролях

Персонаж	Английский озвучивающий актёр	Российский озвучивающий актёр
Альтаир ибн Ла-Ахад	Филип Шахбаз	Всеволод Кузнецов
Дезмонд Майлс	Нолан Норт	Александр Гаврилин
Люси Стиллман	Кристен Белл	Елена Чебатуркина
Уоррен Видик	Филип Проктор	Александр Котов
Аль-Муалим	Питер Ренедей	Александр Груздев
Малик А-Саиф	Хааз Слейман	Илья Хвостиков
Рафик, глава Бюро в Акре	Ален Бенатар	Андрей Бархударов
Рафик, глава Бюро в Дамаске	Карлос Ферро	Никита Прозоровский
Робер де Сабле	Жан-Филипп Данденод	Александр Тараньжин
Тамир	Аммар Даресех	Денис Некрасов
Гарнье де Наплуз	Хуберт Филден	Дмитрий Филимонов
Талал	Джейк Эберли	Владимир Антоник
Уильям де Монферрат	Гарри Станджовски	Сергей Чихачёв
Ричард I Львиное Сердце	Марсель Жэнин	Геннадий Новиков
Джубаир-аль-Хаким	Фред Татаскиоре	Федор Сухов
Абу-аль-Нуквод	Фред Татаскиоре	Александр Леньков
Мажд-Аддин	Ричард Хейворт	Олег Куценко
Сибранд	Артур Холден	Влад Копп
Мария	Элеанор Нобл	Татьяна Шитова
Голос «Анимус»	Дженнифер Сигвин	Елизавета Шевчук
Различные голоса	Ширин Амини Шон Байчу Аклан Бэйтс Чарльз Бендер Ноел Бёртон Джулиан Кэйси Айдар Дарвиш Аннэ Дэй-Джонс Изабелль Гуймон Сьюзан Гловер Зухаир Хаддад Мэтт Холланд Грег Крамер Стивен М. Крамер Паулин Литтл Джассан Машини Джон Моунстивен Тони Робинов	Наталья Казначеева Антон Морозов Михаил Георгиу Денис Юченков Ольга Зверева Ольга Кузнецова

Маркетинг

В марте 2008, при невыясненных до конца обстоятельствах в сеть, более чем за месяц до официального релиза, просочилась полная версия игры для PC, которую мог скачать любой желающий. Причём в сеть ушли как английская версия, так и русская версия. Английская версия была полным билдом игры, но представляла собой сырую, неотлаженую бету, содержавшую множество ошибок, и поэтому на западе многие, скачавшие игру раньше релиза, были разочарованы качеством, полагая, что финальная версия будет такой же сырой, и не стали её покупать. Это сильно ударило по продажам игры на западе, что вызвало недовольство издателя, компании Ubisoft. Пиратские копии разошлись числом в 700 тысяч экземпляров, легальных было продано всего 40 тысяч. В результате расследования был найден работник компании, который якобы и был ответственен за случившееся, его имя в интересах следствия не было названо, все обвинение против него строилось только на том, что у него дома была найдена копия игры, а учитывая доступ подсудимого к проекту, теоретически он мог выложить AC в сеть. В России виновные в утечке игры в интернет тоже были найдены и преданы суду.

Отзывы

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	79.14% (PC) 78,94 % (PS3) 82,24 % (360)
Metacritic	79/100 (PC) 80/100 (PS3) 81/100 (360)
Иноязычные издания
Издание	Оценка
1UP.com	70
EGM	52/100
Eurogamer	72/100
Famitsu	37/40
Game Informer	9.5/10
GamePro	5/5
GameSpot	9.0/10
GameSpy	3.5/5
GamesRadar	10/10
GameTrailers	9.1/10
IGN	75/100
OXM	8.5/10
Play Magazine	10/10
X-Play	5/5
Русские издания
Издание	Оценка
3DNews	9/10
Absolute Games	73/100
PlayGround.ru	8.8/10
Игромания	9/10

Первая реакция критиков была весьма добродушной. Зрелищная презентация игры, множественные трейлеры и фрагменты геймплея принесли Assassin’s Creed на E3 2006 большое число наград. Игра признавалась лучшей игрой выставки или лучшей игрой на PS3 (демонстрация происходила в рамках PS3-проектов) рядом ведущих игровых ресурсов.

Game Critics Award

• Лучшая Экшен/Приключенческая игра

IGN

• Первое место: Лучшая Экшен Игра, Лучшая Игра Выставки для PS3, Лучшая Экшен Игра для PS3, Лучшая Графика на PS3
• Второе место: Лучшая Консольная Игра, Лучший Дизайн на PS3, PS3 Награда за Технологическое Совершенство
• Номинация: Лучшая Игра Выставки, Лучшая Графика

GameSpy

• Лучшая Игра Выставки на PS3

GameSpot

• Первое место: Лучшая Игра Выставки для PS3
• Второе место: Лучшая Игра Выставки, Лучший Рекламный Ролик, Лучшая Графика, Лучшая Экшен/Приключенческая Игра

GameTrailers

• Первое место: Лучшая на Выставке
• Второе место: Лучший Рекламный Ролик, Самая Инновационная, Лучший Экшен/Приключение

1UP

• Первое место: Лучшая игра для PS3
• Второе место: Лучшая Графика, Лучшая Игра Выставок

Однако с выходом игры журналисты нашли ряд огрехов, который не позволил среднему баллу по всем рецензиям подняться выше 8 из 10. В частности, в недочёты игры записали однообразие игрового процесса: каждое из девяти убийств происходит по единой схеме, различаются только локации и сюжетные сцены. Кроме того, владельцы PS3-версии жаловались на критические ошибки в игре, приводившие к вылетам.

Игра заняла третье место в номинации «Экшен года» (2008) журнала Игромания.

Интересные факты

• Информаторы, помогающие Альтаиру в его расследованиях, сигнализируют о своей принадлежности к братству левой рукой, приложенной к груди, при этом видно отрубленный безымянный палец. После шестого блока памяти, во время разговора Дезмонда и Люси, она подносит левую руку к груди поджав безымянный палец, как если бы его не было, давая знак, что она одна из современных ассасинов.
• В конце игры, когда у Дезмонда появится Орлиное зрение, он посмотрит с его помощью на Люси и Видика до того, как они уйдут из лаборатории, по цвету видно, что Люси является союзником (синий), а Видик — источником важной информации (белый).
• Также в «спальне» Дезмонда, включив Орлиное зрение, можно увидеть на стене странные надписи латиницей и иероглифами. Некоторые из них можно встретить в качестве глифов в следующей части игры.
• После прохождения игры, когда Люси и Видик уйдут из лаборатории, на Анимусе можно найти ключ от соседней комнаты, а также порыться в компьютере анимуса и прочитать зашифрованные сообщения для Люси от ассасинов.
• Также в конце игры, в лаборатории можно увидеть с помощью Орлиного зрения дату, предвещающую «конец света» — 21.12.2012.
• 26 февраля 2013 года в выпуске новостей датского телеканала TV2, в рассказе о ситуации вокруг Сирии, на заднем фоне было использовано изображение Дамаска, взятое из игры Assassin’s Creed.

Продолжение

О том, что у игры Assassin’s Creed будет продолжение, стало известно ещё в начале 2008 года. Сюжет первой части нового игрового сериала был явно не завершён и оставлял много вопросов по поводу дальнейшей судьбы главных героев. С октября 2008 года на различных форумах и в интернет-изданиях, посвящённых игровой индустрии, стали появляться слухи о разработке игры и предполагаемом сюжете. Ubisoft подтвердила факт разработки игры, но комментариев по поводу сюжета разработчики не дали.

Официальный анонс игры состоялся 16 апреля 2009 года на страницах журнала Game Informer. Игра вышла в ноябре 2009 года на консолях и в марте 2010 на РС.

Ссылки

• [assassinscreed.uk.ubi.com/assassins-creed-1/home.php Официальный сайт игры] (англ.)

Отрывок, характеризующий Assassin’s Creed

– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.