At Last The 1948 Show
At Last The 1948 Show («Наконец, шоу 1948 года») — британская юмористическая телепередача. Снята студией Paradine Productions совместно с лондонской студией Rediffusion для британского коммерческого телеканала ITV. Выходила с 15 февраля 1967-го по 7 ноября 1968 года.
Содержание
Название
Никакого отношения к 1948 году не имеет: в названии вышучивалось то, что на Би-би-си, мягко говоря, не сразу выдают готовые шоу в эфир.
История
Дэвид Фрост, чья компания Paradine Productions снимала это шоу (хотя в титрах она не указывалась) привлек к участию в этом скетч-шоу нескольких актёров, в том числе будущих участников труппы «Монти Пайтон» — Грэхема Чепмена и Джона Клиза (ставшего также одним из редакторов этой передачи). Они предложили для шоу актёра Марти Фельдмана, на тот момент являвшегося писателем-юмористом. Одной из приглашенных звезд стал ещё один будущий участник труппы «Монти Пайтон» — Эрик Айдл.
Шоу было снято незадолго до появления цветного телевидения. Снято было два сезона из 13 25-минутных выпусков (шесть в первом сезоне, семь во втором). Представители Thames Television, заполучив архив студии Rediffusion, стерли все выпуски, и все они, кроме двух, были уничтожены. Когда Джон Клиз узнал, что произошло, он разыскал два этих выпуска; сохранилось также шесть выпусков-компиляций для шведского телевидения. Большинство потерянного видео- и аудиоматериала было восстановлено по записям, и сохранившееся видео было восстановлено в Британском институте кино.
Несколько скетчей было показано в спецвыпусках «Летающего цирка Монти Пайтона» для германского телевидения, а также в концертах — так, скетч «Четыре йоркширца» был показан на концерте участников труппы «Монти Пайтон» в Голливуде.
См. также
Напишите отзыв о статье "At Last The 1948 Show"
Литература
- Roger Wilmut. From fringe to flying circus: celebrating a unique generation of comedy, 1960-1980. — Eyre Methuen, 1980. — С. 144-150. — 264 с. — ISBN 9780413469502.
Отрывок, характеризующий At Last The 1948 Show
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
