Avro Aircraft
| Avro Aircraft | |
 | |
| Основание | |
|---|---|
| Упразднена | |
| Причина упразднения |
с 1936 г. - подразделение Hawker Siddeley Group |
| Преемник | |
| Расположение |
Александра Парк, Вудфорд |
| Ключевые фигуры | |
| Отрасль |
самолётостроение |
| Продукция | |
| Дочерние компании | |
Авро Эйркрафт (англ. Avro Aircraft) — британская авиастроительная компания, существовавшая с 1910 по 1963 год. Компания приобрела мировую известность благодаря таким самолётам, как тяжёлый бомбардировщик времён Второй мировой войны Авро Ланкастер и послевоенный бомбардировщик Авро Вулкан с дельтовидным крылом.
Дочерним подразделением Авро Эйркрафт являлась компания Авро Канада.
История
Основатель компании, Эллиот Вердон Ро (англ. Alliott Verdon Roe) — один из пионеров авиации. Он является первым британцем, совершившим полёт на летательном аппарате с двигателем (в 1908 году) и первым британцем, поднявшим в воздух самолёт полностью британской постройки, Avro Roe I Triplane, годом позже. Он уже имел опыт постройки самолётов — созданный им в 1907 году Avro Roe I Biplane с французским двигателем Antoinette стал первым самолётом, совершившим успешный полёт на территории Великобритании.
Совместно со своим братом, Хамфри Вердоном Ро (англ. Humphrey Verdon Roe), Эллиот Ро 1 января 1910 года основал в Браунсфильд Милле, Манчестер одну из первых авиастроительных компаний в мире A.V. Roe and Company. Хамфри взял на себя финансовые и организационные проблемы и был управляющим компании до 1917 года.
В 1912 год появляется первый самолёт компании — биплан Авро 500. Этот же самолёт, поставленный на поплавки и получивший обозначение Авро 501, предположительно, стал первым британским гидросамолётом. Интерес к развитию гидроавиации привел к созданию завода А. В. Ро в городе Шорхэм-Бай-Си (англ. Shoreham-by-Sea), где, в отличие от Манчестера, имелась возможность взлёта с поверхности воды.
В том же году появляется моноплан Авро Тип F — первый в мире самолёт с полностью закрытой кабиной. Подлинным успехом фирмы стало создание в 1913 году биплана Авро 504 — самого массового самолёта Первой мировой войны, производство которого позволило загрузить производственные мощности компании в течение всей Первой мировой войны и после её окончания. Выпуск Авро 504 продолжался почти 20 лет и, вместе с субподрядчиками, составил 8 340 машин.
После окончания Первой мировой войны заказы на новые самолёты резко сократились. Это вызвало серьёзные финансовые проблемы, и в августе 1920 году компания была вынуждена продать 68,5% своих акций автомобилестроительной компании Кроссли Моторс, расположенной поблизости и нуждавшейся в расширении производственных площадей. В 1928 году Кроссли Моторс продала Авро авиастроительной компании Армстронг-Сиддли. В этом же году Эллиот Ро покидает основанную им компанию и переходит в новую компанию Сандерс-Ро, создавшую после Второй мировой войны ряд судов на воздушной подушке, гидросамолётов и экспериментальных реактивных самолётов. В 1935 году Авро становится дочерней компанией Хоукер Сиддли Груп.
В период между мировыми войнами компания для демонстрации своих возможностей создает спортивные и почтовые самолёты, производит по лицензии автожиры конструкции Хуана де ла Сиервы, создает несколько моделей истребителей, которые, впрочем, не выходят дальше стадии прототипа. Перед Второй мировой войной компания создает учебно-тренировочный самолёт Тьютор, в больших количествах использовавшийся для подготовки пилотов Королевских военно-воздушных сил и двухмоторный морской патрульный самолёт Энсон.
С началом Второй мировой войны фирма возвращается к производству боевых самолётов. Созданные ей бомбардировщики «Манчестер», «Ланкастер» и «Линкольн» стали самыми известными самолётами Авро.
В послевоенные годы компания Авро продолжила развитие семейства самолётов на базе «Ланкастера» и «Линькольна», на основе первого были созданы транспортные «Ланкастриан» и «Йорк», на основе второго — морской патрульный самолёт «Шеклтон» и пассажирский авиалайнер «Тюдор».
Ещё одной значимой разработкой компании стал «Вулкан» — реактивный бомбардировщик V-серии. Самолёт необычной аэродинамической схемы «бесхвостка», вооружённый, так же разработанной Авро, управляемой ракетой Blue Steel с ядерным зарядом, стал последним стратегическим бомбардировщиком на вооружении Королевских ВВС. Применялся в качестве обычного бомбардировщика во время Фолклендской войны.
Последним серийно выпускавшимся самолётом, разработанным компанией Авро стал двухмоторный турбовинтовой ближнемагистральный пассажирский самолёт Авро 748. До 1963 года было выпущено 18 машин под обозначением Авро 748, после вхождения компании в состав Хоукер-Сиддли Груп производство самолёта продолжилось под обозначением Хоукер-Сиддли HS 748.
Авро Канада
- Основная статья: Avro Canada
В июле 1945 года Хоукер-Сиддли Груп приобрела подразделение Виктори Эйркрафт в Мальтоне, Онтарио. Новая авиастроительная компания в составе Хоукер-Сиддли Груп получила название Авро Канада Лимитед (англ. Avro Canada Limited). Это было самостоятельное подразделение Хоукер-Сиддли Груп и носило имя Авро только в маркетинговых целях. До своего закрытия в 1962 году компания успела стать известной благодаря своим моделям CF-105 Arrow, C-102 Jetliner и прототипу «летающей тарелки» Avrocar.
Слияние с Хоукер-Сиддли
После поглощения компанией Хоукер-Сиддли Груп название «Авро» перестало использоваться. Однако это название имело за собой такое большое авиационное наследие, что компания Бритиш Аэроспейс, куда в свою очередь вошла Хоукер-Сиддли, решила использовать его в маркетинговых целях. Название Avro RJ (regional jet) использовалось для обозначения моделей RJ70, RJ85 и RJ100 самолёта BAe 146. Иногда неверно этот самолёт называют Авро-146. Avro RJ производился до 2003 года.
Продукция
- Avro 504
- Avro 748
- Avro Anson
- Avro Canada C102 Jetliner
- Avro Canada CF-105 Arrow
- Avro Lancaster
- Avro Lincoln
- Avro Shackleton
- Avro Vulcan
- Avro York
Напишите отзыв о статье "Avro Aircraft"
Примечания
Отрывок, характеризующий Avro Aircraft
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
