Келлер, Борис Александрович

Борис Александрович Келлер
Дата рождения:	16 (28) августа 1874(1874-08-28)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	29 октября 1945(1945-10-29) (71 год)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	ботаник
Награды и премии:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «B.Keller». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=B.Keller&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=4704-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Бори́с Алекса́ндрович Ке́ллер (1874 — 1945) — русский советский биолог, геоботаник, почвовед, специалист в области экологии растений, один из основателей динамической экологии растений. Академик АН СССР (1931) и ВАСХНИЛ (1935).

Биография

Отец Б. А. Келлера был ассистентом кафедры анатомии Петербургской медицинской академии. Детские годы Келлера прошли в городах Вольске и Баронске, где его отец служил врачом. Уже с детских лет у него проявился интерес к естествознанию. Он страстно увлекается коллекционированием, собирая растения, а также раковины, минералы, всевозможных насекомых и пр.

B 1892 году Келлер закончил Саратовскую 1-ю мужскую гимназию с золотой медалью и поступил на медицинский факультет Московского университета, где под влиянием профессора ботаники И. Н. Горожанкина окончательно определился его путь начинающего учёного. В 1894 году он перешёл со 2-го курса медицинского факультета на 1-й курс естественного отделения физико-математического факультета, где продолжал заниматься под руководством того же И. Н. Горожанкина. В 1895 году за участие в студенческих беспорядках Б. А. Келлер был исключён из университета и выслан из Москвы в Саратовскую губернию без права въезда в университетские города.

Сначала он поселился в маленьком городке Аткарске, а затем устроился в отдалённой деревне домашним учителем к помещику. Но уже в следующем году в городе Петровске его снова арестовали по подозрению в принадлежности к Московскому рабочему союзу, доставили в Москву и поместили в Таганскую тюрьму. Через месяц его освободили из тюрьмы, но из Москвы выслали. В этот период Келлер служил корректором, а затем продавцом в книжном магазине.

В 1898 году Келлеру удалось перебраться в Казань и поступить в Казанский университет на 1-й курс физико-математического факультета. На кафедре ботаники преподавал в это время А. Я. Гордягин, который обратил внимание на молодого студента и привлёк его к работе Казанского общества естествоиспытателей. По поручению этого общества Б. А. Келлер участвовал в геоботанических исследованиях Саратовской губернии и опубликовал две ботанико-географические работы. Как писал позже учёный, «это было началом моей самостоятельной научной деятельности».

После окончания Казанского университета в 1902 году Б. А. Келлер был оставлен ассистентом при кафедре ботаники, но, не ограничивая свою деятельность университетом, он начал преподавать в женских гимназиях, принимал участие в создании средней школы повышенного типа.

В 1907 году вышла из печати его большая работа, совместная с Н. А. Димо, «В области полупустынь. Почвенные и ботанические исследования на юге Царицынского уезда Саратовской губернии», где ботаническая часть написана Келлером, а почвенная Н. А. Димо.

В этой работе Келлер применил оригинальный метод описания растительных ассоциаций — метод пробных площадок, который был затем признан как наиболее удобный и точный метод исследования. Составляя списки растений на пробных площадках, Келлер разлагал их на ряд экологических групп: многолетники и однолетники среди высших растений, мхи, лишайники и водоросли среди низших растений.

В следующей работе «По долинам и горам Алтая» (1914 год) флористические списки ещё более дифференцированы — в них выделены древесные и кустарниковые породы, злаки, осоковые и прочие цветковые, папоротникообразные, мхи, лишайники и водоросли. Описывая пробные участки, Келлер в то же время давал и общую картину участка, что особенно важно было фиксировать на месте, для того чтобы в дальнейшем можно было представить не только растительность данной местности, но и её ландшафт.

В. В. Алёхин о работе Келлера «В области полупустынь» писал: «Ценность описания Келлера не только в том, что она даёт детальный и всесторонний анализ растительности, но в значительной мере усиливается и тем, что растительность здесь всецело увязывается с общими условиями существования — рельеф, почва и пр.».

Изучая растительные ассоциации в связи с условиями среды, Келлер выдвинул метод экологических рядов и метод морфолого-экологического изучения растений. Первый метод — экологических рядов — основан на постепенной смене условий существования, благодаря чему также постепенно изменяется растительность. Второй способ изучает близкие формы растений в различных местообитаниях их — «систематика в поле», так называл Б. А. Келлер этот метод исследования.

Б. А. Келлер углублял и расширял свои работы по изучению степной, пустынной и полупустынной растительности. В 1908, 1909 и 1910 годах он совершил большие поездки — в Зайсанский уезд Семипалатинской области, в горный Алтай. В результате этих экспедиций появился второй труд — «По горам и долинам Алтая», в котором Келлер развивал свои методы исследований. Одновременно с изучением растительности он проводил тщательные измерения температуры почв, воды, воздуха, сопоставляя полученные данные с особенностями растительного покрова.

В 1910 году Б. А. Келлер получил приват-доцентуру в Казанском университете, а в 1913 году защитил в Юрьевском университете магистерскую диссертацию, после чего был приглашён в только что основанный Воронежский сельскохозяйственный институт.

С Воронежем связан большой период жизни и творческой работы Б. А. Келлера (1913—1931). Он был профессором созданной им кафедры ботаники Воронежского сельскохозяйственного института (1913—1931) и одновременно профессором Воронежского университета (1919—1931).

Вместе с организацией кафедры ботаники в 1913 году Б. А. Келлером были созданы ботанико-экологическая лаборатория (в 1928 году этой лаборатории было присвоено имя Б. А. Келлера) и ботанический сад, который являлся учебной и научной базой кафедры (в 1954 году ботаническому саду присвоено имя академика Б. А. Келлера).

С января по март 1918 года Б. А. Келлер возглавлял последний депутатский корпус Воронежского губернского земского собрания, которому на смену пришли Советы. Позднее Б. А. Келлер был членом Воронежского облисполкома, член ВКП(б) с 1930 года.

Занимаясь главным образом изучением степей и пустынь, Б. А. Келлер совершил десятки экспедиций и поездок, побывал в Средней Азии и Сибири, изучал среднее и нижнее Поволжье, Голодную степь и многие другие районы. В 1925 году Келлер принял участие в международной ботанической экскурсии в Швецию. От экспедиционных исследований Келлер перешёл к полустанционным, организовывая подвижные лаборатории в Сарепте, в чернозёмных степях, в Голодной степи и в Средней Азии.

В 1927 году Б. А. Келлер был приглашён в качестве учёного-консультанта по руководству экспериментальной научно-исследовательской работой в Селекционно-генетическую станцию в городе Козлове (с 1932 года город Мичуринск).

1 февраля 1931 года Б. А. Келлер был избран действительным членом Академии наук СССР по Отделению математических и естественных наук, специализация «ботаника» и получил назначение на должность директора Ботанического института Академии наук в Ленинграде; освобожден от этой должности по личной просьбе с 5 октября 1937 года, с 1935 года — также директор Почвенного института им. профессора В. В. Докучаева Академии наук.

Являлся редактором отдела ботаники 1-го издания Большой советской энциклопедии.

В 1935 году — член делегации СССР на конференции по защите академической свободы в Оксфорде (Англия) с докладом «Наука и учёные СССР».

В 1936 году Б. А. Келлер переехал в Москву и начал организацию Московского (ныне Главного) ботанического сада Академии наук. Война помешала этому новому большому делу. Вместе с коллективом сотрудников ботанического сада Б. А. Келлер выехал в 1941 году в Ашхабад, где находился Туркменский филиал Академии наук СССР. В этом же году он был избран председателем президиума Туркменского филиала Академии наук, который возглавлял до 1945 года.

Несмотря на преклонный возраст, Б. А. Келлер лично участвовал в полевых исследованиях природы Туркмении по изучению вертикальной зональности в горах Копетдага методом пробных площадок и экологических рядов.

В то же время Борис Александрович работал над своей большой книгой, которая подводила итоги всей его научно-исследовательской деятельности, теоретическим и философским воззрениям, обобщала огромные материалы и весь опыт учёного, накопленный в течение его творческого пути. Эта книга — «Основы эволюции растений» — оказалась последним трудом Келлера и была издана после его смерти. В ней он поднимает теоретические вопросы — о космической роли растений, о путях и способах эволюции, о растительном индивидууме.

Одним из важнейших положений, высказанных Б. А. Келлером в книге «Основы эволюции растений», является следующее. Признавая индивидуальное развитие основным источником наследственных изменений, на которых строится эволюция, он указывает, каким путём происходят наследственные изменения у растений:

Сначала под влиянием изменившейся среды растение отвечает на это реакциями приспособлений, которые представляют собой изменения ненаследственные, но затем, при достаточном напряжении действующих факторов в том же направлении, эти ненаследственные изменения раньше или позже скачком переходят в наследственные. Наследственная же природа живых существ представляет целостную систему. И этот переход совершается только тогда, когда в результате перенапряжения происходит известная перестройка и преобразование всей системы.

Основной путь эволюции растений Келлер видел в эколого-физиологической перестройке растений. Таким образом, эволюция растений получает в труде Келлера материальную основу в форме эколого-физиологических изменений организма, фитоценоза:

В дикой природе видообразование, как правило, захватывает сразу много или даже нередко великое множество особей, которые перерабатывались под влиянием изменяющейся среды на месте, или когда растения, часто целые фитоценозы, проникали в новые области.

Работа Б. А. Келлера по изучению эволюции растений проводилась в организованной им в 1938 году в системе АН СССР лаборатории эволюционной экологии растений, которой после его смерти было присвоено имя её организатора. Летом 1945 года Б. А. Келлер тяжело заболел и после трёхмесячной болезни 29 октября 1945 года умер. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Почётные звания и награды

• заслуженный деятель науки РСФСР (1929)
• заслуженный деятель науки Туркменской ССР (1944)
• Малая Золотая медаль ВСХВ (1940)
• два ордена Трудового Красного Знамени (28.8.1944; 10.06.1945)

Состоял почётным и действительным членом многих советских и иностранных научных обществ. Почётный член Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (1928), Саратовского общества естествоиспытателей и любителей естествознания (1929), Общества естествоиспытателей при Казанском университете (1930), Государственного ботанического общества (1935), Томского отделения Русского ботанического общества (1930). Председатель Всесоюзного сельскохозяйственного научного инженерно-технического общества (1938), Московского общества содействия зелёному строительству (1930). Член-корреспондент Шведского фитогеографического общества (1930), член Германского ботанического общества.

Удостоен Большой серебряной медали им. Н. М. Пржевальского (Русское географическое общество, 1917). Награждён почётной грамотой Президиума ВС Туркменской ССР, дипломом признательности Всероссийской сельскохозяйственной выставки (1923). Имя Б. А. Келлера присвоено организованной им Ботанической опытной станции при Воронежском сельскохозяйственном институте и лаборатории эволюционной экологии Института леса АН СССР/РАН.

В его честь названы некоторые виды растений.

В честь Б. А. Келлера названа улица (застроена в 1950-х годах) в Центральном районе Воронежа. Имя Б. А. Келлера носит Ботанический Сад Воронежского государственного аграрного университета.

Научные труды

Опубликовано около 450 научных трудов Келлера, в том числе 102 книги и брошюры на различные, по преимуществу ботанико-географические и экологические темы. Ряд трудов опубликован за рубежом.

• Общая ботаника. Вып. 1—2. — Воронеж: Коммуна, 1924—1931.
• Ботаника с основами физиологии. — М.; Л.: Сельколхозгиз, 1932. — 269 с.
• Происхождение и развитие жизни на земле. — М.: Сельхозгиз, 1940. — 147 с. — (Науч.-попул. б-ка). — То же. — 2 изд., перераб. и доп. — 1945. — 135 с.
• Избранные сочинения. — М.: изд. АН СССР, 1951. — 496 с.

Литература

• Базилевская Н. А. Выдающиеся отечественные ботаники. — М.: Учпедгиз, 1957. — С. 207—214.
• Двадцать пять лет научно-педагогической и общественной деятельности Б. А. Келлера (1902—1927) / Юбилейный сборник, под ред. А. Я. Гордягина. — Воронеж: 1931.
• Комаров В. Л. Записка об учёных трудах Б. А. Келлера // Записки об учёных трудах действительных членов Академии наук СССР по Отделению математических и естественных наук, избранных в 1931 и 1932 годах. — Л.: 1933
• Борис Александрович Келлер / [Гл. ред. акад. С. И. Вавилов]. М.—Л.: 1946 — (Акад. наук СССР. Материалы в биобиблиографии ученых СССР. Серия биологических наук. Ботаника, вып. 2).
• Петров М. П. Памяти академика Б. А. Келлера // Известия Туркм. ФАН СССР, 1945, № 5-6. С. 3—10.
• Краснопольский А. В. Отечественные географы, т. I. А — К. — 1993.

Ссылки

• Келлер Борис Александрович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [isaran.ru/isaran/isaran.php?page=fond&guid=37B9BE1B-1A5B-42B4-9410-172C5FC668E1&ida=1&sid=ir6snvu2kpp9m1c9blvv740d66 Фонд Келлера Бориса Александровича ] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Келлер, Борис Александрович

За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».