BEA Systems

BEA Systems, Inc.
Листинг на бирже	NASDAQ: BEAS
Основание	1995
Упразднена	2008
Причина упразднения	Поглощена Oracle
Расположение	США США: Сан-Хосе, Калифорния
Продукция	Tuxedo, WebLogic, AquaLogic
Оборот	▲$1,535 млрд (2008)
Чистая прибыль	▲$208,2 млн (2008)
Сайт	[www.bea.com/ www.bea.com]

К:Компании, основанные в 1995 годуК:Компании, упразднённые в 2008 году

BEA Systems — американская компания, разработчик связующего программного обеспечения. Создана в 1995 году, в 2008 году за $8,5 млрд поглощена корпорацией Oracle.

История

Основана 1995 года в Сан-Хосе (Калифорния) бывшими сотрудниками Sun Microsystems Биллом Коулманом (англ. William T. Coleman III), Эдуардом Скоттом (англ. Edward W. Scott) и Альфредом Чуаном (англ. Alfred Chuang), на протяжение всего времени существования штаб-квартира располагалась в Сан-Хосе.

В начале своей деятельности компания стала распространителем связующего программного обеспечения Tuxedo — монитора распределённых транзакций для крупных OLTP-систем. Права на это программное обеспечение, изначально разработанное в 1983 году в AT&T, на момент начала деятельности BEA принадлежали корпорации Novell, но с 1996 года BEA получила исключительные права на распространение продукта, а в дальнейшем большинство сотрудников Novell, занимающихся Tuxedo, перешли в BEA, после чего были формально закреплены и права BEA на продукт.

В 1998 году компания поглотила WebLogic — начинающую компанию из Сан-Франциско, одной из первых реализовавшую спецификацию J2EE, и в дальнейшем под наименованием BEA WebLogic распространяла сервер приложений, разработанный приобретённой компанией. В середине 2000-х годов под маркой Aqualogic компания выпустила на рынок серию программных продуктов поддержки сервис-ориентированной архитектуры (в том числе ESB, BPMS). В 2006 году компания поглотила Plumtree Software (англ.), крупного разработчика платформы для построения порталов организаций.

29 апреля 2008 года компания была куплена за $8,5 млрд корпорацией Oracle, благодаря этому приобретению Oracle вышла на первое место на рынке серверов приложений и второе место на рынке связующего программного обеспечения в целом. Акции компании торговались на бирже NASDAQ с тикером BEAS. На момент поглощения в BEA Systems насчитывалось более 4 тыс. служащих, не менее половины из которых работало в Сан-Хосе, а годовой доход компании превышал к $1,5 млрд.

Отрывок, характеризующий BEA Systems

«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.