Bathory

Bathory
Quorthon в 2001 году
Основная информация
Жанры	1983 — 1987: Трэш-метал Блэк-метал 1988 — 2004: Викинг-метал
Годы	1983—2004
Страна	Швеция Швеция
Город	Стокгольм
Лейбл	Black Mark Production Tyfon Grammofon Noise Records
Состав	Quorthon
Бывшие участники	Freddan Йонас Окерлунд Vvornth Kothaar
[www.bathory.nu hory.nu]

Bathory — шведская музыкальная группа, внёсшая значительный вклад в развитие таких жанров металлической музыки, как блэк- и викинг-метал, возникшая в Стокгольме в 1983 году. Творчество группы также породило множество подражателей. В составе Bathory побывало множество музыкантов, но лидером в начале творческого пути и фактически единственным участником в конце был Quorthon (Tomas Forsberg, 17.02.1966 — 07.06.2004). Группа сняла единственный видеоклип на одну из известнейших своих песен One Rode to Asa Bay; как и сама песня, клип посвящён приходу христианства в Скандинавию.

Существование группы прекратилось в июне 2004 года, когда Quorthon был найден мёртвым в собственной квартире. Причиной смерти 38-летнего музыканта стала сердечная недостаточность.

История

1983—1984

Музыкальный коллектив Bathory был основан в 1983 году в Стокгольме Томасом Форсбергом, ставшим впоследствии более известным под псевдонимом Quorthon. До образования группы Куортон играл в панк-рок-группе, но после знакомства с творчеством Venom и Motorhead музыкальные взгляды Куортона изменились. В первый состав группы, помимо самого Куортона, вошли басист Hanoi и барабанщик Vans, впоследствии сделавший себе карьеру на съёмках видеоклипов (одними из самых известных его работ являются Prodigy «Smack My Bitch Up», Madonna «Ray Of Light» и Metallica «Turn The Page»).

В то время Куортон носил псевдоним Black Spade и записывал музыку на дешёвый магнитофон для собственного удовольствия. Многие те ранние записи так и не нашли слушателя, однако некоторые из них -Satan My Master, Witchcraft и Die In Fire — вышли на сборниках группы. Поворотным моментом в творчестве группы стало знакомство её участников с сотрудником лейбла Tyfon Grammofon известного под псевдонимом Босс. Босс согласился включить несколько композиций группы на готовящийся к выходу сборник Scandinavian Metal Attack. Через несколько месяцев Ace Shoot (тогдашний псевдоним Куортона) меняет свой псевдоним на Quorthon Seth. Вышедший сборник имел большой успех, однако это не помогло стать группе широко известной — дав несколько концертов в Стокгольме и Alvik из группы уходят все участники и она перестаёт давать концерты. В 1985 году Куортон остался один.

Однако это событие не смутило музыканта и, пригласив сессионных участников, он за 56 часов записывает дебютный альбом Bathory. Запись альбома участникам обошлась в 200 долларов, а непосредственно его запись проходила в одном из гаражей южного пригорода Стокгольма (гараж получил название Heavenshore Studios). Первоначальный материал звучал около 24 минут, но этого было недостаточно для полноформатного альбома. Тогда была придумана композиция Hades и, буквально через 15 минут, была записана. Продюсированием альбома занялся упомянутый Босс. В итоге альбом принёс некоторую славу группе, одним из составляющих факторов чего явилась очень некачественная запись, привнёсшая в звучание группы жёсткость и атмосферу.

1985—1990

Следующий альбом группы — The Return... — должен был записываться уже в профессиональной студии, однако из-за пьянки участников и приёма наркотиков басистом группа была выдворена из студии, так и не записав его целиком. В итоге запись альбома пришлось производить собственными силами, что придало его звучанию ещё больше злобы. Альбом прославил группу ещё больше: для распространения альбома был получен предварительный заказ в 10000 экземпляров, было намечено турне вместе с Celtic Frost и Destruction (так и не состоялось). В качестве барабанщика приглашался Carsten Nielsen из Artillery (отказался) и Chris Witchhunter из Sodom (репетировал c Куортоном около 2 недель). Запись Under the Sign of the Black Mark проходила в упомянутой Heavenshore Studios. Выход альбома осуществлялся силами Tyfon Grammofon на родине, Under One Flag в остальном мире, а в США альбом был выпущен New Renaissance Records.

Для записи следующего альбома — Blood Fire Death — были приглашены барабанщик Vvornth и басист Kothaar, который долго в группе не задержался и ушёл уже по истечении полугода. Однако его игру на бас-гитаре можно слышать на альбоме, а видеть его можно на одной из фотографий где участники группы изображены в виде викингов с мечами в руках. Лирическая составляющая альбома отошла от тематики сатанизма и антихристианства и пошла в направлении повествования о жизни и обычаях викингов. Произошли изменения и в музыкальном плане — музыка стала более атмосферной, появился хор и орган. В качестве обложки альбома использовалась работа известного норвежского художника Петера Николая Арбо Дикая охота.

После выхода альбома в 1988 году Куортон готовится к записи Blood on Ice — концептуального альбома, посвящённого жизни викингов. Альбом должен был также включать в себя нереализованные композиции прошлого альбома. Однако, начав запись и сочинение, Куортон перестаёт этим заниматься. Попытавшись начать снова в 1989 году Куортон снова бросает запись. Помимо этого Куортон записывает 8 композиций в ином направлении для будущего альбома Requiem, но и этот альбом не выходит. Но в 1990 году Куортон опять возвращается к работе и, на этот раз, записывает Hammerheart в Heavenshore Studios. Запись альбома проходила без преувеличения в ужасных условиях: в помещении студии-гаража в это время производился ремонт, на полу валялись груды щебня, а освещения как такового не было вообще. При этом гитара прописывалась на кухне, а вокал в ванной, где Куортону приходилось сидеть на коленях для создания хорошей акустики. Играл на всех инструментах также Куортон, используя в качестве ударных драм-машины, а также иногда задействуя Vvornth.

В итоге было записано 13 композиций, семь из которых вошли на альбом. Альбом продолжил викинговскую концепцию, музыка стала насыщенной различными атмосферными элементами: хоры, звуковые эффекты и т. д. Композиции стали звучать по 6-10 минут. Лирика альбома продолжила темы викингов, природы, язычества и т. д. На композицию One Rode to Asa Bay был снят видеоклип, а альбом был выпущен лейблом Noise Records.

1991—1998

Разочарованный сотрудничеством с лейблом Noise Records в 1991 году Куортон основывает свой собственный лейбл — Black Mark Records. На нём же в этом году выходит Twilight of the Gods, где Куортон исполнил партии всех инструментов. Альбом продолжил тематику викингов, однако работа в шведской студии Montezuma проходила очень вяло. Тем не менее релиз был хорошо принят. Музыкальные композиции стали ещё длиннее, появилось больше медленных акустических проигрышей. Кроме того для финальной композиции была использована тема из симфонической сюиты «The Planets» английского композитора Густава Холста.

В 1993 году, в честь 10-летнего юбилея группы, выходят сборники Jubileum Volume I и Jubileum Volume II, после выпуска которых Куортон решил заняться сольной деятельностью под своим именем. После записи сольного альбома The Album Куортон возвращается к Bathory и практически за месяц записывает материал альбома Requiem, который отличался не только от его сольного творчества, но и всего творчества Bathory. Музыкально релиз лежал в области дэт/трэш-метала. Через полгода, уже в 1995 году, выходит ещё один альбом — Octagon, стилистически имеющий уклон в трэш-метал. При записи обоих альбомов все партии инструментов, за исключением ударных, записывались Куортоном. С последнего альбома, до его выпуска, Куортон убрал композиции Genocide и Resolution Greed, заменив их кавер-версией композиции Deuce группы Kiss.

Выпуск альбомов обратил на творчество Bathory взор поклонников группы, которые ещё с 1989 года писали Куортону письма и просили его издать старый материал. В итоге Куортон в течение всего лета 1995 года дописывал и переписывал старые композиции, а в 1996 году уже производил микширование. В этом же году и вышел викинговский Blood on Ice. Концептуально альбом рассказывал историю мальчика, деревня которого была сожжена, а родители убиты неизвестными захватчиками. В течение альбома мальчик мужает, обретает силу и мстит убийцам. В 1998 году выходит заключительный сборник серии Jubileum и носит название Jubileum III. На сборник вошли лучшие композиции с последних трёх альбомов и шесть ранее нереализованных композиций. В 1998 году Куортон сообщает, что вскоре на прилавки магазинов должен поступит новый альбом группы под названием Nemesis (название впоследствии было изменено на Destroyer of Worlds, а сам альбом вышел в 2001 году).

1999—2004

Время шло, но новый альбом так и не выходил. В своих интервью Куортон сообщал, что весь материал уже записан, но ввиду непонятных задержек лейбла Black Mark Productions релиз не издаётся. В ноябре 2000 года поступило сообщение от главы лейбла о том, что альбом выйдет в октябре 2001 года. До выхода Destroyer of Worlds лейблом реализуется промосборник Katalog, включивший и одну композицию с грядущего альбома под названием Lake of Fire. Релиз также содержал ещё 10 композиций из раннего репертуара группы, однако приобрести сборник можно было лишь через Интернет на официальном сайте лейбла. Наконец в 2001 году выходит долгожданный альбом, вобравший в себя стилистику многих прошлых релизов группы, альбом Destroyer of Worlds. Концептуальной же основы как таковой на альбоме не присутствует, однако сам Куортон утверждает что лирически альбом посвящён теме конца мира, атомной бомбе и воздушным атакам.

В 2002 году выходит первая часть альбома Nordland I. В альбоме ярко и отчётливо прослушивается викинг метал, основанный на языческой и скандинавской мифологии и обычаях. К концу 2003 года начинается запись второй части. Nordland II выходит в начале 2004 года. Он вполне схож с предыдущим альбомом, в той же манере и стилистике. Летом того же года Куортон умирает от сердечной недостаточности.

Название

Название группы инспирировано именем жившей в XVII веке венгерской графини Елизавете Батори, которой некоторыми историками приписывается нечеловеческая жестокость. Однако это название не было первоначальным, а таковым было Nosferatu, которое сменилось на Natas, потом на Mephisto. Однако на этом смены названия не заканчиваются: следующим стало Elizabeth Bathory, затем Countess Bathory и, наконец, Bathory.

Лирика

Лирической составляющей ранних композиций группы были воинствующий сатанизм и антихристиантсво. Сам же Куортон, по поздним признаниям, не считал себя сатанистом, а целью таковых песен было эпатирование. В середине 80-х в тематике песен преобладали оккультные сюжеты, позже Quorthon отошёл от этих идей и посвятил своё творчество культуре викингов. Некоторые сравнивали новый стиль Bathory с более ранними работами группы Manowar, посвящёнными той же тематике. Однако, по словам Квортона, поклонником Manowar в группе был не он, а ударник Vvornth.

Видеоклип

За всю историю существования группы был снят всего один видеоклип на композицию One Rode to Asa Bay с альбома 1990 года Hammerheart. Финансирование клипа легло на самого Куортона, так как лейбл выдавать указываемую сумму отказался. В итоге Куортон вынужден был потратить на съёмки клипа 3 тысячи долларов из своих собственных средств, для чего ему пришлось продать значительную часть музыкальных пластинок из своей коллекции.

Видеоклип задумывался как своеобразный мини-фильм с актёрами и декорациями, а также сюжетом, соответствующим лирике композиции. Последняя же была посвящена приходу христианства в Скандинавию. Непосредственно съёмки проходили в пригородах Стокгольма и длились около двух недель, а съёмочная группа работала в большом напряжении большую часть дня. Для нужд съёмок была специально построена деревня викингов, закуплены, сшиты и созданы одежда для массовки, оружие и украшения. В частности для съёмок древних золотых украшений было получено разрешение шведского правительства, а в качестве горящего моря снимали разлитые по поверхности воды 200 литров бензина.

В итоге Куортон получил 14 часов видеоматериала и похудел на 11 килограмм. К сожалению, для монтажа отснятого материала не осталось ни времени, ни сил. Ему срочно требовалось ехать в шестинедельный промотур по Европе, а когда он вернулся домой, то с удивлением обнаружил, что оператор не только смонтировал клип на свой страх и риск, но и разослал его копии на лейбл и на телевидение, а сам покинул Стокгольм вместе со всеми пленками. Разочарованию Куортона не было предела, он начисто отказывался смотреть этот клип и так его и не увидел.

Легенды и слухи

Вокруг творчества группы, а также её участников и, в особенности, вокруг Quorthon’a, ходило множество слухов и легенд. В частности самому Quorthon’у приписывали такие имена как Pugh Rogerfeldt и Runka Snorkarka. Упорным был также слух, что он является сыном главы лейбла Black Mark Productions Бори Форсберга. В некоторых журналах писалось что Куортон живёт в пещере, ест младенцев и пьёт человеческую кровь. Кроме того немаловажное значение для воцарения над группой ореола загадочности и мистичности имел тот факт, что Куортон на многих фотографиях в журналах был изображён один.

Таинственность и недосказанность — это, конечно же, часть легенды БАТОРИ, — говорил Куортон, — они родились вместе с командой, в далёких восьмидесятых, с самого начала… и причина того вполне очевидна: нам было просто нечем похвастаться, нечего сказать — и потому, конечно, проще было спрятаться и секретничать где-то из-под колоды. Я хочу сказать, что как-то специально тайн не планировалось: они просто стали необходимостью…

Попытку приоткрыть завесу тайн маэстро попытался, написав правдивую историю BATHORY в буклете к альбому Blood on Ice, но из этого ничего не вышло:

К альбому Blood On Ice прилагался буклет, в котором я не без иронии изложил реальную историю БАТОРИ, со всеми мучениями и злоключениями, историю, лишённую намёка на величественность и попытки канонизирования. Там я рассказывал о том, как записывал свои альбомы, запершись где-то в ванной или скрючившись среди обломков старых машин в гараже, по совместительству служившем личной студией звукозаписи. Думал, что народ отнесётся к этим историям с должным юмором, посмеется… ага! Как бы не так! Очень скоро я убедился, что фэны просто не желали их слышать. Плевать на правду, они не хотели правды, которая убивала легенды о BATHORY!

Среди прочих слухов был и такой, что на ударных на альбоме Under the Sign of the Black Mark играл Chris Witchhunter из Sodom, который действительно репетировал с Куортоном. Однако сам Куортон сообщал, что были записаны как живые ударные, так и драм-машина. Но кто играл на живых он не помнит.

Состав

Последний состав

• Quorthon — все инструменты и вокал

Бывшие участники

Бас:

• Freddan (Fredrick Hanoi) (1983—1984)
• Kothaar (1988)

Ударные:

• Йонас Окерлунд (Vans McBurger) (позже стал известным режиссёром видеоклипов) (1983—1984)
• Vvornth (1988)

Дискография

1983—2004

Год	Название	Лейбл
1984	Scandinavian Metal Attack (сплит с Oz, Trash, Spitfire и Zero Nine)	Tyfon Grammofon
1984	Bathory (рабочее название — Pentagrammaton)	Under One Flag Black Mark Productions
1985	The Return....... (рабочее название — Revelation of Doom; полное название — The Return of the Darkness and Evil)	Under One Flag Black Mark Productions
1987	Under the Sign of the Black Mark (рабочее название — Nocturnal Obeisance)	Under One Flag Black Mark Productions
1988	Blood Fire Death	Under One Flag Black Mark Productions
1990	Hammerheart	Noise Records
1991	Twilight of the Gods	Black Mark Productions
1991	Twilight of the Gods (сингл)	Black Mark Productions
1992	Jubileum Vol. I (сборник)	Black Mark Productions
1993	Jubileum Vol. II (сборник)	Black Mark Productions
1994	Requiem	Black Mark Productions
1995	Octagon	Black Mark Productions
1996	Blood on Ice (промосингл)	Black Mark Productions
1996	Blood on Ice	Black Mark Productions
1998	Jubileum Vol. III (сборник)	Black Mark Productions
2001	Katalog (промосборник)	Black Mark Productions
2001	Destroyer of Worlds	Black Mark Productions
2002	Nordland I	Black Mark Productions
2004	Nordland II	Black Mark Productions

2006

Год	Название	Лейбл
2006	In Memory of Quorthon Vol. I (сборник)	Black Mark Productions
2006	In Memory of Quorthon Vol. II (сборник)	Black Mark Productions
2006	In Memory of Quorthon Vol. III (сборник)	Black Mark Productions
2006	In Memory of Quorthon (boxed set)	Black Mark Productions

Ссылки

• [www.metal-archives.com/band.php?id=184 Bathory] (англ.) на сайте Encyclopaedia Metallum
• [www.last.fm/ru/music/Bathory Профиль Bathory] на Last.fm
• [www.etheroneph.com/music/133-bathory.html Blood On Ice] — история BATHORY в изложении Куортона

Отрывок, характеризующий Bathory

– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.