Beat ’em up

Не следует путать с играми о единоборствах.

Эта статья о жанре компьютерных игр; об альбоме Игги Попа см.: Beat 'Em Up.

Избей их всех (англ. Beat 'em up или Beat 'em all, также brawler — «драчун») — жанр компьютерных игр, основной чертой которого является рукопашная схватка главного героя против огромного количества более слабых врагов. Как правило, действие таких игр происходит в городском антураже, а сюжет основывается на темах борьбы с преступностью или отмщения, однако встречаются игры, основанные на исторической или фентезийной тематике. Традиционные игры жанра «избей их всех» являются скроллерами в рамках двухмерных уровней, тогда как более поздние игры перешли на более открытое трехмерное окружение с еще б́ольшим числом врагов. Заметной стороной этих игр является весьма простой геймплей, что является предметом как критических замечаний, так и насмешек. Также отличительной чертой жанра можно назвать кооперативный режим многопользовательской игры и наличие многочисленных игровых персонажей.

Первой заметной игрой в жанре стали Kung-Fu Master в 1984 году и Renegade в 1986, в которых был урбанистический пейзаж и сюжет о мести преступному миру, ставшие частым явлением впоследствии. Наибольшей популярностью жанр пользовался после выхода Double Dragon в 1987, определивший для жанра главенствующее место кооперативного режима для двух игроков, и до появления Street Fighter II в 1991, который привлек внимание игроков к жанру единоборств. Игры наподобие Streets of Rage 2, Final Fight и Golden Axe, появившееся в то время, стали классическими играми в жанре. Популярность подобных игр снизилась после появления массовых трехмерных игр, однако даже в наше время в этом жанре появляются новые игры, выполненные в масштабном трехмерном окружении.

Определение

«Избей их всех» (иногда также — «драчуны») — это экшн-игры, в которых игрок должен сразиться с большим числом врагов в рукопашном поединке, либо будучи вооруженным холодным оружием. Игрок должен пройти через уровень, как правило разделенный на секции, при этом для перехода к следующей секции необходимо уничтожить группу врагов. В конце каждого уровня игрок обычно должен сразиться с боссом.

Жанр «избей их всех» связан (но не смешивается) с жанром файтингов, который основан на единоборстве игроков, а не на перемещении по уровню и множестве противников. Однако, комментаторы как правило не берут во внимание это терминологическое различие, смешивая жанры. В своё время термины и определения этих жанров влияли один на другого, и одинаково хорошо понимаются фанатами обоих жанров. Более того, иногда в одной игре могут быть представлены оба типа геймплея.

Геймдизайн

Сюжет игр часто основан на темах борьбы с преступностью и мести, при этом действие происходит на улицах городов, хотя встречаются исторические или фентезийные сюжеты. Игрок должен добраться из одного конца игры в другой, что передается как горизонтальная прокрутка уровня. Некоторые более поздние игры отказались от двухмерных прокручиваемых уровней, предлагая игрокам масштабные трехмерные пространства, сохраняя при этом простоту геймплея и управления. Продвигаясь по уровню, игрок может найти оружие или предметы, восстанавливающие здоровье.

Продвигаясь по уровню, игрок будет натыкаться группы врагов, которые должны быть нейтрализованы, чтобы игрок мог продолжить движение. Когда все враги нейтрализованы, уровень заканчивается. Каждый уровень состоит из повторяющихся групп врагов, что открывает широкое поле для критики за повторяемость. В играх жанра «избей их всех» игрок часто сражается с боссами, являющимися намного более сильными соперниками, в конце каждого уровня.

Часто игры этого жанра предлагают несколько главных героев на выбор, отличающиеся сильными и слабыми сторонами, а также набором движений. Среди атак могут встречаться быстрые комбинации обычных ударов (комбо), удары в прыжке и удержания. Как правило, каждый персонаж имеет уникальную сверх-атаку, что подразумевает разную тактику игры в зависимости от выбранного игроком персонажа. Обучение управлению персонажем происходит очень легко, так как в играх обычно используется не более двух кнопок. С помощью сочетаний этих двух кнопок игрок производит комбо, атаки в прыжке и удержания. После выхода Double Dragon во многих играх также появился кооперативный режим на двух игроков — главный элемент притягательности игр жанра. Вероятность появления кооперативного режима в играх жанра «избей их всех» больше, чем в каком-либо другом.

История

Появление

Первой игрой в жанре файтинг, судя по всему, является игра для аркадных автоматов Heavyweight Champ (1976) от Sega, в которой игрок наблюдал за событиями со стороны подобно более поздним файтингам. Однако, внимание к играм, выполненным в тематике боевых искусств, удалось привлечь лишь игре Karate Champ (1984) от Data East. В том же году выходит игра Kung-Fu Master (известная в Японии как Spartan X) от Irem, созданная под впечатлением от фильмов Гонг-Конской индустрии кино, установившая такие особенности жанра «избей их всех» как прокручивающиеся уровни, простота геймплея и множество врагов. В том же 1984 году выходит игра Bruce Lee, в которой битвы между множеством игроков и врагов были совмещены с традиционным геймплеем платформера, собирания и головоломки. В конце того же года в игре Karateka были совмещены единоборства в стиле Karate Champ и свобода перемещения из Kung-Fu Master, а также проведен успешный опыт по добавлению к боевому геймплею сюжета. Также это была одна из первых игр в жанре «избей их всех», портированная на многие игровые приставки и домашние компьютеры. В вышедшей в 1986 году игре Renegade (в Японии — Nekketsu Kōha Kunio-kun) сюжет сместился с тематики боевых искусств первых игр в сторону уличных драк. В американском издании этой игры был добавлен сюжет, основанный на мести преступному миру, что вызвало значительно б́ольший отклик у игроков, нежели заурядные спортивные поединки по жестким правилам. Также в Renegade игровой персонаж мог перемещаться вниз и вверх, что стало стандартом для последующих игр. Также в игре присутствовали комбо-атаки. В отличие от более ранних игр, в Renegade и Double Dragon враги могли быть существенно более живучими, для их нейтрализации требовалось нанести успешный удар, при этом первый удар обездвиживал, в результате чего враг терял способность защититься от успешного удара.

«Золотые годы»

После выхода игры Double Dragon в 1987 году начались так называемые «золотые годы» жанра «избей их всех», продлившиеся примерно пять лет. Игра разрабатывалась Technos Japan Corporation как духовный наследник Renegade, но ей удалось поднять качество жанра на новую высоту не только сохранением набора ударов из боевых искусств, но и добавлением выдающегося по тем временам кооперативного режима игры. Успех Double Dragon привел к появлению огромного числа игр этого жанра в конце 1980-х годов, тогда же появились такие серии как Golden Axe и Final Fight (обе вышли в 1989), название которых говорит само за себя. Final Fight от Capcom должен был стать сиквелом выпущенной в 1987 году игре Street Fighter (рабочее название было Street Fighter '89), однако компания все же решила дать игре другое название. В отличие от Renegade и Double Dragon с их простыми комбо-атаками, в Final Fight комбо были куда как более динамичными. Провозглашенная лучше игрой в жанре, Final Fight получила два сиквела и была портирована на другие системы. Эта игра принесла славу Capcom и стала одной из причин банкротства Technos Japan. Golden Axe была отмечена за интуитивно-понятный геймплей hack and slash и кооперативный режим, и оказала влияние на жанр, внеся в него выбор из нескольких главных персонажей, предполагающих разные стили игры. Эта серия стала одной из сильнейших среди других «избей их всех»-игр благодаря своей фентезийной атмосфере, резко выделявшая серию на фоне других их, выполненных в урбанистическом дизайне. Другая игра в жанре — River City Ransom (1989), она же Street Gangs в Европе — привнесла в геймплей элементы ролевых игр, так персонаж мог становиться сильнее на деньги, «выбитые» из врагов.

Собравшая много положительных отзывов серия Streets of Rage, вышедшая в начале 1990 года, имела множество заимствований из Final Fight. Сиквел этой игры, Streets of Rage 2 для Sega Mega Drive/Genesis отмечен тем, что стал одной из первых игр, геймплей которых критиками ставился в один уровень с аркадными играми. Дизайн уровней этой игры высоко оценивался за то, что традиционный сеттинг был переосмыслен в новой манере. Успех игры был такой, что игра в результате была портирована на аркадный автомат. Как и в случае с Final Fight, Streets of Rage 2 называли лучшей игрой-скроллером в жанре «избей их всех» своего времени. Также жанр стал желанным для адаптаций телевизионных сериалов и фильмов после неожиданного успеха аркадной игры по вселенной «Черепашки-ниндзя», благодаря чему вскоре появилась целая серия игр, основанных на её персонажах. Однако, «золотые годы» жанра окончились с выходом игры Street Fighter II от Capcom в 1991 году, которая привлекла внимание игроков к играм о единоборствах, одновременно с этим начавшееся внедрение в компьютерные игры технологий трехмерной графики в целом снизило популярность классических двумерных игр о драках. К середине 1990-х годов жанр находился в кризисе из-за недостатка новых идей.

Эпоха 32 бит

Вокруг вышедшей в 1997 году игры Fighting Force от Core Design нагнетался сильный ажиотаж, так как игра должна была задать новые стандарты жанра в новом 32-битном трехмерном окружении. Однако, после выхода игру ожидал достаточно равнодушный прием. Серия Dynasty Warriors, начиная со второй части (2000), предлагала игрокам традиционный геймплей «избей их всех»-игр, перенесенный в трехмерное окружение, при этом на экране одновременно отображались толпы врагов. В серии насчитывается 14 игр (включая дополнения), которые для западного игрока выглядят одинаково, тогда как создатели игры заявляют о том, что их большая японская аудитория находит между ними существенные различия. Критики, высоко оценившие Dynasty Warriors 2 за инновационность и техническое совершенство, поставили смешанные оценки последовавшим играм. Эти игры оценены положительно за простой и увлекательный геймплей, но высмеяны за крайнюю упрощенность и повторяемость. Yakuza, другая хорошо продававшаяся серия японских игр, совместила хороший сюжет, детально проработанное интерактивное окружение и действие в виде уличных драк. Несмотря на выход этих игр, многие рецензенты компьютерных игр начали выражать мнение, что жанр «избей их всех» умер. Так, до 2002 года на аркадных автоматах не было выпущено практически ни одной новой игры в жанре.

Игра Viewtiful Joe (2003) от Capcom, использующая графическую технологию сэл-шейдинга, привнесла новые особенности (такие как особые силы главного героя), что бы «придать новой энергии» своим традиционным двумерным играм «избей их всех». Игра Castle Crashers (2008) от The Behemoth также построена вокруг «мультяшной» графики, своеобразного юмора и высоко оцененного кооперативного режима. Игра The Warriors (основанная на одноименном фильме 1979 года) от Rockstar Games, выпущенная в 2005 году, представляет масштабные драки в трехмерном окружении, разбавленные другими действиями типа преследования. В самой игре также есть более традиционная игра «избей их всех», Armies of the Night, предлагающаяся в качестве бонуса. Также как и основная игра, она собрала массу положительных отзывов и была позднее издана отдельно на PlayStation Portable. Такие игры как God Hand (2006) и MadWorld (2009) были встречены как пародия на жестокость массовой культуры, благодаря чему игры были положительно отмечены за то, что они не пытаются быть настолько серьезным как ранние игры жанра. Многие классические игры были переизданы в сервисах вроде Virtual Console. Критики снова подтвердили интерес для части аудитории, тогда как интерес остальной аудитории предполагался смещенным к другим играм. Таким образом, хоть жанр сейчас не так широко представлен как в конце 1980-х годов, выход таких игр как Viewtiful Joe и God Hand позволяют говорить о сохраняющейся активности, то есть жанр остается «живым».

В последние годы жанр «избей их всех» вновь обретает популярность вместе с таким трехмерными hack and slash играми как серии Devil May Cry (с 2001 года), Ninja Gaiden (с перезапуска в 2004 году), God of War (с 2005 года), Heavenly Sword (2007), Afro Samurai (2009), и Bayonetta (2009). Также за последние годы издано несколько классических двумерных «избей их всех» игр, например, Scott Pilgrim vs. the World: The Game (2010) и Mother Russia Bleeds (2016).

Примеры игр

2D Bad Street Brawler (англ.) Battletoads (SNES) Captain Commando (SNES) Castle Crashers (Xbox 360) (PlayStation 3) (Steam) Comix Zone Double Dragon Final Fight (SNES) Golden Axe (Sega Mega Drive) Kick Master (NES) Renegade (ZX-Spectrum) Scott Pilgrim vs. the World: The Game Sacred Citadel (Xbox 360) (PlayStation 3) (PC) Shank Shank 2 Splatterhouse Spider man and Venom: Separation anxiety Streets of Rage (Sega Mega Drive) River City Ransom (NES) Teenage Mutant Ninja Turtles The Death and Return of Superman

3D Batman: Arkham Asylum (Beat’em up + Stealth-Action) Batman: Arkham City (Beat’em up + Stealth-Action) BloodRayne, BloodRayne 2 (Beat’em up, Action, Horror) Condemned 2 Enter the Matrix God Hand GUNNM: Memories of Mars (файтинг + jRPG) Lugaru Mortal Kombat: Shaolin Monks Oni Splatterhouse (игра, 2010) (Horror, Beat 'em up) The Matrix: Path of Neo The Warriors TMNT 2: Battle Nexus

Отрывок, характеризующий Beat ’em up

И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.