Better Than Raw

</td></tr>

Better Than Raw
Студийный альбом Helloween
Дата выпуска	24 апреля 1998
Жанр	Пауэр-метал
Длительность	55 минут
Лейбл	Velvel Castle Commnunications (торговая марка Sanctuary Records) (переиздание)
Профессиональные рецензии
Allmusic [www.allmusic.com/album/r352099/review ссылка]
Хронология Helloween
The Time of the Oath (1996) Better Than Raw (1998) The Dark Ride (2000)

К:Альбомы 1998 года

Better Than Raw — восьмой студийный альбом немецкой пауэр-металической группы Helloween, вышедший в 1998 году на лейбле «Castle Communications». Из альбома были выпущены синглы «I Can» и «Hey Lord».

Об альбоме

У группы Helloween период начала девяностых связывается с возвращением старых фанатов, после их разочарования в альбоме Chameleon. Группа вернулась к своим музыкальным истокам в альбомах Master Of The Rings и The Time Of The Oath, вышедших в 1994 году и 1996 годах. Записи с концертов в Испании послужили материалом для концертной пластинки High Live. Так, работа группы вернулась в своё привычное русло. Читатели японского журнала «Burn» провозгласили именно Helloween лучшей группой 1996 года.

Спустя два года вышел в свет третий релиз группы с таким составом: Анди Дерис (вокалист), Михаэль Вайкат и Роланд Грапов (гитаристы), Маркус Гросскопф (басист) и барабанщик Ули Куш. Несмотря на то что в альбоме присутствовали все ожидаемые музыкальные элементы — мелодичные и запоминающиеся песни (особенно припевы), хорошие гитарные риффы и эмоциональный вокал Анди Дериса — странно названный альбом Better Than Raw также показал нежелание группы всё время стоять на месте. Тот факт, что авторы музыки и слов различались больше, чем на предыдущих альбомах, показал больший профессионализм и внутреннюю гармонию в группе.

Как и его предшественник The Time Of The Oath, Better Than Raw является одним из самых любимых фанатами альбомов. Альбом тепло приняла даже британская музыкальная пресса, которая не была ранее настроена дружелюбно по отношению к Helloween. Группа сотрудничала с менеджментом хэви-металической группы Iron Maiden для проведения успешного турне по Европе. Прежде чем группа начала работу с Better Than Raw Анди и Роланд записали свои сольные альбомы Come In From The Rain и The Four Seasons Of Life, однако Михаэль Вайкат впоследствии заявил, что в этом совсем не было проблем и даже наоборот, возвращаясь в группу они были в очень высоком расположении духа. Также Михаэль вспоминает, что именно он «был ленивым», потому что решил не записывать сольного альбома, однако это было хорошо, так как он полностью сфокусировался на работе с Helloween.

Запись Better Than Raw производилась в домашней студии в Гамбурге и в гараже Анди в Тенерифе, которую участники группы обустроили и в которой была дозаписана вокальная партия. Михаэль Вайкат впоследствии утверждал, что вокал Анди Дериса звучал гораздо лучше при записи в Тенерифе, нежели в студии в Гамбурге.

На этом альбоме большую часть текстов написал Анди Дерис. К этому времени в группе произошёл конфликт двух из участников с Михаэлем по той причине, что они чувствовали, что он делает слишком много работы. Однако Михаэль в ответ на это вспоминал, что он также делал и не совсем приятную работу — два с половиной месяца работы с целью раскрутки.

Журнал Kerrang! провозгласил альбом Better Than Raw лучшим в дискографии Helloween после Keeper of the Seven Keys Part II.

Название альбома

Когда в одном из интервью Михаэля Вайката спросили, есть ли смысл в названии альбома (дословно с англ. — «Лучше, чем сырой»), он ответил следующее:

В некотором смысле да, однако это вправду глупо. Анди и я часто сидели в рок-баре в Гамбурге, который называется «Backstage». Там можно было пить, пока хозяйка не решала закрываться на ночь; там мы и проводили все наши встречи. «Better Than Raw» (с англ. — «Лучше, чем сырой») связано с приготовлением тыквенного супа в котле. Если он был подогрет, то был хотя бы лучше, чем сырой. Это было так глупо, что просто нельзя было это не использовать.

Список композиций

1. «Deliberately Limited Preliminary Prelude Period in Z» — 1:44 (Музыка:Ули Куш)
2. «Push» — 4:44 (Музыка:Ули Куш; Текст: Анди Дерис, Ули Куш, Михаэль Вайкат)
3. «Falling Higher» — 4:45 (Музыка: Михаэль Вайкат; Текст: Анди Дерис, Михаэль Вайкат)
4. «Hey Lord!» — 4:05 (Музыка: Анди Дерис; Текст: Анди Дерис)
5. «Don’t Spit on My Mind» — 4:23 (Музыка: Анди Дерис, Маркус Гросскопф; Текст: Анди Дерис)
6. «Revelation» — 8:21 (Музыка:Ули Куш; Текст: Анди Дерис)
7. «Time» — 5:41 (Музыка: Анди Дерис; Текст: Анди Дерис)
8. «I Can» — 4:38 (Музыка: Михаэль Вайкат; Текст: Анди Дерис, Михаэль Вайкат)
9. «A Handful of Pain» — 4:48 (Музыка:Ули Куш; Текст: Анди Дерис)
10. «Laudate Dominum» — 5:09 (Музыка: Михаэль Вайкат; Текст: Михаэль Вайкат)
11. «Midnight Sun» — 6:18 (Музыка: Михаэль Вайкат; Текст: Михаэль Вайкат)

Бонусные композиции переиздания 2006 года

1. «Back On The Ground» (ранее эксклюзивно для Японии) — 4:39 (Ули Куш, Анди Дерис)
2. «A Game We Shouldn’t Play» (из сингла «I Can») — 3:38 (Анди Дерис)
3. «Perfect Gentleman» (концертная версия из сингла «Hey Lord») — 3:27 (Ули Куш, Анди Дерис)
4. «Moshi Moshi~Shiki No Uta» (барабанное соло из сингла «Hey Lord») — 6:53 (Ули Куш, Роланд Грапов)

В работе над альбомом участвовали

• Анди Дерис — вокал
• Михаэль Вайкат — гитара
• Роланд Грапов — гитара
• Маркус Гросскопф — бас-гитара
• Ули Куш — ударные
• Helloween (все участники) — бэк-вокал, продюсирование
• Томми Хансен — микширование, продюсирование, клавишные
• Йан Купер — мастеринг
• Майкл Тибес — звукорежиссёр
• Стефан Тиэль — ассистент
• Джоерн Эллерброк — клавишные
• Рэйнер Лоус — дизайн обложки
• Хэнйо Ричтер — оригинальная графика и дизайн буклета
• Стив Хэммондс и Джон Ричардс — ответвсвенные за выпуск
• [www.gilmourdesign.com Хью Гилмор] — дизайн переиздания

Источники

• Буклет ремастерированного (в 2006 году) издания альбома Better Than Raw
• Журналы «Classic Rock» и «Metal Hammer»

Отрывок, характеризующий Better Than Raw

Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.