Black Flag

Black Flag
Основная информация
Жанры	Хардкор-панк Хард-рок, хеви-метал (в 1983—1985 годах) Джаз-фьюжн, фри-джаз, панк-джаз, инструментальная музыка (в 1984—1985 годах)
Годы	1976—1986; 2003; 2013 — наши дни
Страна	США США
Город	Хермоса-Бич, Калифорния
Язык песен	английский
Лейбл	SST
Состав	Грег Гинн Рон Рейес Грегори Мур Дэйв Клейн
Бывшие участники	Кит Моррис Раймонд Петтибон Канзас Спот Чак Дуковски Брайан Мигдол РОБО Дез Кадена Генри Роллинз Емиль Джонсон Чак Бискитс Билл Стивенсон Кира Росслер Энтони Мартинес Си Л Ривьелта
Другие проекты	Circle Jerks Descendents Minutemen Dos Gone Nig Heist October Faction Tom Troccoli's Dog Rollins Band S.O.A. Chuck Dukowski Sextet SWA The Misfits Redd Kross DC3 Social Distortion

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Black Flag ([blæk flæg], рус. чёрный флаг или чёрное знамя) — хардкор-панк-группа из Калифорнии, США, существовавшая в период с 1976 по 1986 годы. Изначально имела название «Panic». Состав коллектива менялся на протяжении всего творческого пути, единственным постоянным его участником оставался гитарист Грег Гинн. Оказали огромное влияние на современную панк-культуру, являясь основателями нового музыкального направления — хардкор-панка. В противовес коммерческой музыке, которая получала поддержку крупных звукозаписывающих компаний, освещение во всевозможных журналах и музыкальных радиостанциях, Black Flag принципиально отказывались от всего этого, таким образом заложив основу новой панковской субкультуры DIY (Do It Yourself), а также основали свой собственный лейбл SST Records после отказа от выпуска их пластинок. Музыканты не зависели ни от одной коммерческой организации. Также группа оказала влияние на более поздние коллективы играющие метал и гранж, вдохновив своим творчеством такие известные коллективы как Nirvana, Melvins, Soundgarden, Slayer, Eyehategod и др..

История

Ранний период (1976—1978)

Группа была создана летом 1976 года в Хермоса-Бич, Калифорния и была основана под впечатлением гитариста Грега Гинна от простоты и непосредственности первого альбома знаменитых панков Ramones. Изначально группа имела название Panic, состав которой был непостоянен. Уже в 1977 году помимо Гинна в него входили вокалист Кит Моррис и барабанщик Брайан Мигдол. Коллектив в то время находился в поиске бас-гитариста, так как на это место не было постоянного и надежного участника, и репетиции часто приходилось проводить без него. На его месте в разное время были Раймонд Петтибон (он же брат Грега — Раймонд Гинн), Канзас и Глен «Спот» Локетт. Петтибон и Спот позже сотрудничали с группой: первый разрабатывал дизайн обложек для выходящих пластинок, а второй являлся сопродюсером многих из них. Так же, в качестве басиста часто выступал и Грег Гинн, что в последующем способствовало развитию низкого звучания его гитары. Вскоре на это место пришёл Чак Дуковски, ранее игравший в группе Wurm, тем самым образуя квартет. Грег Гинн:

Я знал, что Кит хотел играть на ударных. Я убедил его петь и он не хотел идти на это, но наконец сказал: «хорошо». У меня имелось несколько песен, которые я написал в течение определенного периода времени и мы начали репетировать их, но знали, что некому было играть на ударных, но мы нашли этого парня и того, кто будет играть на басу. Вскоре мы собрались, образовав группу. Тогда она называлась Panic.

Первое выступление новоиспеченного коллектива прошло в декабре 1977 года в городе Редондо-Бич вблизи Лос-Анджелеса. В конце 1978 года было решено изменить название группы на Black Flag, так как уже существовал коллектив именуемый Panic. Имя группе дал Раймонд Петтибон. Он сказал:

Если белый флаг обозначает капитуляцию, то чёрный флаг представляет анархию.

Он также спроектировал логотип группы: стилизованный анархистский чёрный флаг представлен как четыре черные полосы.

Black Flag организовывали свои собственные концерты, выступая на пикниках, вечеринках, в школах и многих других местах где это было доступно, хотя имели несколько возможностей выступить в Южной Калифорнии. В то время интерес к панк-року начал постепенно спадать, но группу это не останавливало. Звучание Black Flag было достаточно жесткое и быстрое, а тексты песен были ещё злее чем у предшествующих им панк-групп, это и повлекло за собой появления нового музыкального направления — хардкор.

Первые успехи и приход популярности (1978—1981)

Чак Дуковски, помимо игры на бас-гитаре, выступал в роли тур-менеджера группы, в том числе после того, когда уже не входил в её состав, и часто представлял группу в прессе, так как являлся персоной привлекающей к себе значительное внимание (был очень умным и быстро говорил), хотя лидером коллектива являлся Грег Гинн.

В октябре 1978 года группа выпустила свой первый мини-альбом Nervous Breakdown (рус. Нервный срыв). Запись попала на лейбл Bomp, но в связи с отказом фирмы её выпустить, группа решила создать собственный лейбл, что и было осуществлено. Дав фирме название «SST Records» (Solid State Transmitter Records), группа всё-таки выпустила EP. В этом году группу покинул Брайана Мигдол, место которого занял Роберто «РОБО» Вальверд. Под новым названием группы свой первый концерт музыканты отыграли 27 января 1979 года в Редондо-Бич. Всяческие разногласия привели к уходу из группы Кита Морриса в ноябре 1979 года. Его уход имел скорее положительный, чем отрицательный характер, так как Моррис создал группу Circle Jerks, которая также внесла колоссальный вклад в развитие хардкора. На место вокалиста пришёл Рон Рейес, с которым Black Flag на студии Media Art Studios записали второй мини-альбом Jealous Again, который был выпущен в августе 1980 года. В новом составе группа гастролировала западному побережью США, вследствие чего у неё стало больше поклонников за пределами Лос-Анджелеса.

23 мая 1980 года во время выступления в клубе «The Fleetwood» в Редондо-Бич, Рейес покинул Black Flag и оставшуюся часть выступления группе пришлось играть расширенную версию песни «Louie Louie». В этом же году на место вокалиста в коллектив вступил Дез Кадена, который также играл с The Misfits. Первым релизом группы с новым вокалистом стал сингл Louie Louie, выпущенный на семидюймовом виниле компанией Posh Boy Records. Заглавной песней пластинки является кавер-версия старой рок-н-ролльной композиции Ричарда Берри 1955 года, вторая сторона содержала трек «Damaged I». В июне группа выпустила ещё один мини-альбом пол названием Six Pack, который был записан месяцем ранее на Media Art Studios. Альбом был выпущен на 7, 10 и 12-дюймовом виниле. В конце года группа провела гастроли по США. В июне 1981 года на 7-, 10- и 12-дюймовом виниле был выпущен третий мини-альбом Six Pack.

В августе 1981 года Деза Кадену на вокале заменил Генри Роллинз, с чьим приходом вопрос о вокалисте среди участников Black Flag больше не вставал. Его встреча с группой произошла в то время, когда Black Flag гастролировали по восточному побережью США. На импровизированной сцене в одном из баров, он обратился к музыкантам с просьбой исполнить композицию «Clocked In», а Кадена в предложил это сделать ему самому, после чего группа пригласила Роллинза на прослушивание, во время которого, под впечатлением от его вокального исполнения, попросила стать их постоянным участником и, немного подумав, тот согласился, а Дез Кадена стал в группе гитаристом. Роллинз провел выступления с группой в оставшейся части тура.

Damaged и гастрольный период (1981—1984)

Итак, в составе из Генри Роллинза, Грега Гинна, Чака Дуковски и РОБО в августе 1981 года на студии Unicorn Studios был записан первый альбом Damaged, который был выпущен 5 декабря 1981 года. В Европе он был выпущен компанией Roadrunner Records в 1982 году с немного измененным трек-листом. Обложка была сделана фотографом Эдом Колвером. На ней сфотографирован Генри Роллинз, бьющий кулаком в зеркало. Эффект треснутого зеркала был сделан при помощи молотка, а кровь на запястье Роллинза — смесь красной краски и кофе. Позднее альбом стал классикой хардкора и панк-рока в целом. Журнал Rolling Stone поставил его на 340 место в списке 500 величайших альбомов всех времен. К Black Flag и другим хардкор-группам пришёл небывалый успех. На SST записывалось огромное количество молодых, но впоследствии ставших классическими в своём жанре коллективов — Hüsker Dü, Descendents, Meat Puppets и прочие. В 80-х годах студия стала самой почитаемой и влиятельной в независимой индустрии. Зимой 1981 года Black Flag вместе с группой Minutemen отправились в тур по Европе, во время которого они выступили с Ричардом Хеллом. Когда группа собиралась возвращаться в США в Великобритании таможенниками из-за проблем с визой был задержан колумбийский барабанщик РОБО и ему не разрешили вернуться в страну. Позднее, в 1983 году, он все же смог приехать в США, где стал участником хоррор-панк-группы The Misfits. В связи с этим гастрольная деятельность Black Flag на некоторое время была прервана. Место ударника на один тур занял Емиль Джонсон из группы Twisted Roots.

В 1982 году на место РОБО был принят бывший участник группы D.O.A. Чак Бискитс в Ванкувере во время турне и провел с группой оставшиеся выступления. В этом же году в таком составе Black Flag записали пиратский сборник «Demos», некоторые песни из которого, позже, вошли в альбом My War. Из-за межличностных отношений Бискитс все же покинул «Черный Флаг». На его место в январе 1983 года пришёл Билл Стивенсон, который в то же время играл на ударных в панк-группе Descendents. В новом составе в июле музыканты выпустили четвёртый мини-альбом TV Party.

В 1983 году группа выпустила сборник редких композиций под названием Everything Went Black, а в конце года её покинул Чак Дуковски. Гинн был недоволен его решением и, тем не менее, несколько песен Дуковски были представлены на поздних альбомах Black Flag и он продолжал выступать в качестве тур-менеджера коллектива. В том же году лейбл Unicorn Records подал в суд на SST и Black Flag за несоблюдение ими прав на выпуск нового материала. Во время решения судебного вопроса, группу лишили использования названия «Black Flag», из за этого сборник Everything Went Black был записан не на группу, а на её музыкантов. Позднее лейбл объявил о своём банкротстве и музыканты были освобождены от запрета использования названия своей группы. В том же году была выпущена ещё одна компиляция The First Four Years, состоящая из композиции всех ранее изданных мини-альбомов и сингла и двух ранее не изданных треков: «Clocked In» и «Machine».

Напряженное творчество и внезапный распад (1984—1986)

Гинн после ухода Дуковски был признанным лидером и написал для группы большинство песен. В 1984 году группа выпустила второй альбом My War, который оказался далёким от ортодоксальных канонов хардкор-музыки. В связи с отсутствием в группе бас-гитариста, в его качестве в записи пластинки принимал участие Гинн, используя псевдоним Дейл Никсон. Первые шесть песен на первой стороне похожи на материал 1981 года, а песни второй стороны напоминают дум-металлические композиции в духе Black Sabbath. My War оказал серьёзное влияние на многие группы жанров металл и гранж. Две песни альбома «My War» и «I Love You» написаны Чаком Дуковски.

Вскоре на место басиста в группу была принята сестра клавишника Пола Росслера из группы 45 Grave — Кира Росслер. После её прихода в группе начался самый плодотворный творческий период. Дуковски был опытным и мощным бас-гитаристом, а Росслер привнесла в игру группы новый уровень сложности. Это соответствовало музыкальным амбициям Грега Гинна.

В конце 1984 года группа выпустила ещё два студийных альбома: в сентябре вышел Family Man, а в декабре появились Slip It In и первый концертный альбом группы Live '84. В их композициях музыканты плотно начали экспериментировать со звучанием в сторону тяжелого металла. В течение года музыканты практически постоянно гастролировали, проведя за год 178 концертов. Первая сторона альбома Family Man представляет собой треки, исполненные Генри Роллинзом форме spoken word (пример таких записей вскоре был перенят многими панк-группами и музыкантами, включая Джелло Биафру) и только последняя композиция «Armageddon Man» — единственный трек на альбоме, где Роллинз и инструменты записаны совместно, он является неким разделителем альбома, а вторая сторона, записана в жанре инструментального рока.

Альбом Slip It In по звучанию напоминает пластинку My War, то есть: тяжелый, интенсивный, плотный и прогрессивный. Так же он демонстрирует все более широкое использование инструментальньной музыки в стиле фьюжн-джаз, что проявляется в песне «Obliterationе», где Грег Гинн продемонстрировал более сложный стиль игры Black Flag.

Помимо записи альбомов группа много гастролировала. Однажды Black Flag отыграли в течение суток три концерта в разных штатах. Концертный альбом Live '84, записанный 24 августа 1984 года в клубе Stone города Сан-Франциско, Калифорния, был выпущен в декабре того же года. Большинство его треков так же представлены на альбомах My War и Slip It In. Первоначально альбом был выпущен только на аудиокассетах, а в 1998 году он был переиздан на CD.

В дальнейшем группа все больше отдалялась от панка к металу и хард-року. В 1985 году группа записала 2 альбома в абсолютно чуждом панку стиле. Музыка Black Flag постепенно становилась все депрессивнее и мрачнее. В мае был выпущен альбом Loose Nut. Последний альбом In My Head был выпущен в октябре. Он был записан в тянучей манере в стиле тяжелого-рока. Вокал варьируется от речитативов хардкор-панка до шептания, схожего с блэк-металом, в композиции «It’s All Up to You» присутствует бэк вокал Киры Росслер. Изначально Грег Гинн намеревался записать его как свой первый сольный альбом. В переиздание на CD были добавлены три песни, которые присутствуют на EP I Can See You, первоначальная же версия была выпущена на аудиокассетах и LP. Спустя много лет известный журнал журнал Kerrang! отметил, что альбом группы является ярким дум-металлическим произведением. Не выдержав столь напряженной работы из группы вскоре ушли Росслер и Стивенсон. Многие идеи альбома альбома позднее были заимствованы группами Nirvana и Paradise Lost.

19 марта 1986 года был выпущен второй концертный альбом Who’s Got the 10½?, который был записан 23 августа 1985 года на концерте Starry Night в городе Портленд, Орегон. После напряженного творческого периода из группы вскоре ушли Росслер и Стивенсон. Место за барабанной установкой занял Энтони Мартинес, а бас-гитаристом стал Сэл Ревуэлта. Однако новый состав так и не записал ни одной пластинки и провел лишь одно турне. Свой последний концерт Black Flag отыграли 27 июня 1986 года в Детройте, Мичиган. Шоу имело хорошее качество звука и было доступно через онлайн трейдинг.

В середине 1986 года Грег Гинн собрал группу и объявил им о своем уходе из команды. Так как он являлся лидером коллектива, владельцем студии SST и основным продюсером всех пластинок, это означало лишь одно — прекращение существования легендарного «Черного Флага».

После распада

В середине восьмидесятых братья Грег Гинн и Раймонд Петтибон разругались и больше не общались. Начиная с 1990-х Петтибон стал достаточно известной фигурой на современной арт-сцене. Грег выпустил несколько сольных альбомов, активно гастролировал и выступал совместно с множеством известных групп, таких как HOR, The October Faction, Confront James и EL BAD. На его студии SST записывалось множество знаменитых групп, в их числе: Sonic Youth, Minutemen, Meat Puppets, Negativland, Saccharine Trust, Descendents, Husker Du и другие. В одном из интервью Гинн заявил, что по сей день играет на гитаре как минимум шесть ночей в неделю, что напоминает его принципы времен Black Flag. Журнал Rolling Stone поставил его на 99 позицию списка «100 величайших гитаристов всех времен».

После распада группы компания Гинна SST выпустила несколько пластинок Black Flag, так как ей по прежнему принадлежали права на группу. На лейбле были выпущены мини-альбомы Minuteflag (в 1986 году), Annihilate This Week (в 1987 году), I Can See You (в 1989 году), сборник Wasted…Again (в 1987 году). 1 ноября 2010 года на независимом лейбле CD Presents вышел концертный альбом Live at the On Broadway 1982, записанный 23 и 24 июля 1982 года в Сан-Франциско.

Генри Роллинз вместе со своим другом Крисом Хаскеттом основал группу Rollins Band, исполняющую альтернативный рок, которая обрела большую популярность. Помимо музыкальной карьеры он работал теле- и радиоведущим, актёром, снявшись в известных фильмах, в числе которых Джонни-мнемоник, Поворот не туда 2: Тупик, Дети Анархии и многие другие, и является автором нескольких книг.

Робо и Дез Кадена вошли в состав легендарной хоррор-панк-группы Misfits (последний до сих пор является участником коллектива). Билл Стивенсон продолжил играть в панк-группе Descendents, а также в группах The Lemonheads и Only Crime.

Песни Black Flag перепели многие знаменитые рок-группы. 8 октября 2002 года компанией Initial Records был выпущен официальный трибьют Black Flag — Black on Black: A Tribute to Black Flag, 14 марта 2004 года он был переиздан лейблом ReIgnition Recordings. Трибьют группы под названием Rise Above: 24 Black Flag Songs to Benefit the West Memphis Three так же выпускала группа Генри Роллинза Rollins Band. Он так же является тринадцатым официальным альбомом группы.

Воссоединение в 2003

В сентябре 2003 года Black Flag временно воссоединился, чтобы отыграть несколько выступлений. Музыканты дали три концерта — два в Hollywood Palladium и один в Alex’s Bar на Лонг-Бич, Калифорния. Профессиональный скейтбордист и певец Майк Валлели вместе с коллективом исполнил песни с альбома My War на одном из концертов. В составе воссоединившейся группы Дез Кадена выступил в роли вокалиста и сыграл ритм-гитариста, на лид-гитаре выступил Грег Гинн, Си Л Ревьелта — на бас-гитаре и Робо — за барабанной установкой. Концерты носили благотворительный характер и проходили в поддержку бездомных котов. Такую инициативу проявил сам Грег Гинн известный ещё и как активный спаситель этих животных.

Get in the Van: On the Road With Black Flag

Ещё выступая с Black Flag, Генри Роллинз вел дневники во время гастрольных поездок с момента прихода его в группу в 1981 году до самого момента распада коллектива в 1986 году, которые позже вошли в книгу «Get In The Van: On The Road With Black Flag». Эта книга содержит описание повседневных будней участников Black Flag: концертные выступления, записи песен, стычки со скинхедами и полицией и т. д. В книге имеются иллюстрации в виде более чем двухсот фотографий работ Глена Э. Фридмана, Эда Колвера и Наоми Петерсона, а также изображения плакатов, листовок и рисунков работы участника первого состава Black Flag художника Рэймонда Петтибона. На обложку книги помещена фотография Гэри Леонарда, изображающая отряд сотрудников полиции Лос-Анджелеса, отправляющихся на совместное шоу Ramones и Black Flag 17 ноября 1984 года. В конце книги имеется перечень состава коллектива в разные годы и даты туров. Впервые Книга была опубликована в 1994 году издательством Роллинза «2.13.61», названной в честь даты его рождения. Позже она была издана в формате аудиокниги, разделы из которой были прочитаны и записаны Генри Роллинзом и выпущены компанией Quarterstick Records на двойном CD, являющимся его студийным альбомом. В 1995 году этот альбом получил премию Грэмми в номинации «Лучший альбом разговорного жанра».

В конце 2004 года книга была переиздана с включением в себя дополнительные журнал записей от 1994 и 2004 годов. Один журнал упоминаний принадлежит авторству Джо Коула (лучший друг Роллинза, который посоветовал ему написать эту книгу), опубликованное под названием Planet Joe (рус. Планета Джо), которая предлагает альтернативный пересчет дат. Во введении говорится о том, что Роллинз начал работу по составлению книги на основе дневников в 1990 году. Он также объясняет, что многие из записей журнала были написаны во время его проживания на заднем дворе дома родителей гитариста Black Flag Грега Гинна.

Интернет-журнал Punk Book Review положительно отозвался об этой работе:

Он провел почти шесть лет своей жизни по дороге с Black Flag, «Get in the Van: On the Road With Black Flag» останется свидетельством трудолюбия и преданности, которая вывела панк и хардкор на новый уровень. Есть моменты в книге, где вы будете сочувствать Генри Роллинзу и остальным и где вы будете совершенно ненавидеть его. По сути дела, эта книга просто о человеке... человеке и его миссии.

Интересные факты

• Актёр Эдвард Нортон с молодости является поклонником Black Flag. На спине он сделал себе татуировку с изображением логотипа группы.
• Дома у гитариста Грега Гинна проживают около тридцати кошек

Стиль и влияние

Black Flag являются первопроходцами музыкального направления хардкор, который очень быстро стал мощным антикоммерческим движением и по сей день остается одним из ведущих альтернативных направлений. Музыка отличалась от классических форм панк-рока большим неистовством и более грязным звучанием. Вокал больше напоминал крик, нежели пение, тексты песен несли грубость и непристойности, бешеный звук ударных инструментов и гитар, в звучании которых можно было уловить жесткие и примитивные гитарные риффы близкие к хэви-металу. Ещё одной характерной приметой музыки было резкое ускорение темпа к концу куплета, припева или самой композиции. Основным определением музыки коллектива являлся предельный минимализм — короткие песни с незамысловатыми мелодиями, которые в то же время несли в себе колоссальную энергию. Black Flag оказал огромное влияние не только на развитие панк-рока, но также на возникновение брутальных форм металла.

В своей книге Our Band Could Be Your Life автор Майкл Аззерад выделил Black Flag в числе трех наиболее значимых групп американского хардкора восьмидесятых годов наряду с коллективами Minor Threat и Bad Brains. Благодаря своей напористости, необычному звучанию и пропагандой философии DIY, Black Flag в те годы оказал огромное влияние на развитие местной, а позднее и всей североамериканской хардкор-сцены. Одними из первых, группа, помимо «домашних» концертов, начала устраивать туры по всей Америке, а позже и мировые поездки. Прежде слабо знавшие друг друга хардкор-группы благодаря этим концертным поездкам получали обмен опытом.

Несмотря на свою известность, как хардкор-панк-группа, музыканты записали лишь один полноформатный альбом Damaged, который полностью придерживается этого направления. Начиная со второго студийного альбома My War группа начала экспериментировать в других музыкальных жанрах от инструментального рока до депрессивного дум-метала. На альбоме Family Man вся первая сторона записана в разговорном жанре spoken word, который Роллинз так же использовал после распада коллектива.

Среди наиболее известных групп и музыкантов, испытавших на себе влияние Black Flag можно отметить Курта Кобейна (Nirvana), Раса Рэнкина (Only Crime, Good Riddance), Келли Скотта (Neurosis, Tribes of Neurot, Blood and Time), Melvins, Soundgarden и Slayer.

Составы группы

Ниже приведён полный список участников Black Flag c момента основания группы до момента её распада, а также состав временного воссоединения.

Лето 1976 Кит Моррис — вокал Грег Гинн — гитара Раймонд Петтибон — бас 1977 Кит Моррис — вокал Грег Гинн — гитара Канзас — бас Брайан Мигдол — ударные Лето 1977 Кит Моррис — вокал Грег Гинн — гитара Спот — бас Брайан Мигдол — ударные 1977—1978 Кит Моррис — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас Брайан Мигдол — ударные 1978 — Ноябрь 1979 Кит Моррис — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас РОБО — ударные Ноябрь 1979 — Май 1980 Рон Рейес — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас РОБО — ударные

Июнь 1980 — Август 1981 Дез Кадена — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас РОБО — ударные Август — Декабрь 1981 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — лид-гитара Дез Кадена — ритм-гитара Чак Дуковски — бас РОБО — ударные Декабрь 1981 — Март 1982 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас Билл Стивенсон — ударные Май — Июль 1982 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — лид-гитара Дез Кадена — ритм-гитара Чак Дуковски — бас Емиль Джонсон — ударные Июль — Декабрь 1982 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — лид-гитара Дез Кадена — ритм-гитара Чак Дуковски — бас Чак Бискидс — ударные Январь — Апрель 1983 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — лид-гитара Чак Дуковски — бас Дез Кадена — ритм-гитара Билл Стивенсон — ударные

Май — Август 1983 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас Билл Стивенсон — ударные Август — Декабрь 1983 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — гитара, бас Чак Бискидс — ударные Декабрь 1983 — Апрель 1985 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — гитара Кира Росслер — бас Билл Стивенсон — ударные Май — Сентябрь 1985 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — гитара Чак Дуковски — бас Энтони Мартинес — ударные Январь — Август 1986 Генри Роллинз — вокал Грег Гинн — лид-гитара Си Л Ривьелта — бас Энтони Мартинес — ударные Сентябрь 2003 Дез Кадена — вокал, ритм-гитара Грег Гинн — лид-гитара Си Л Ривьелта — бас РОБО — ударные Январь 2013 - Рон Рейес — вокал, Грег Гинн — гитара Дейв Клейн — бас Грегори Мур — ударные

Хронология

<timeline> ImageSize = width:1050 height:370 PlotArea = left:100 bottom:60 top:0 right:50 Alignbars = justify DateFormat = mm/dd/yyyy Period = from:08/01/1976 till:08/30/1986 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy

Colors =

 id:Guitars             value:yellow     legend:Гитара 
 id:Vocals              value:blue       legend:Вокал
 id:Bass                value:red        legend:Бас
 id:Drums               value:green      legend:Барабаны
 id:Lines2              value:gray(0.7)  legend:Промежуточные релизы
 id:Lines               value:black      legend:Основные релизы

Legend = orientation:horizontal position:bottom

ScaleMajor = increment:3 start:01/01/1977 ScaleMinor = unit:year increment:1 start:08/01/1976

LineData =

 at:09/01/1978 color:Lines2 layer:back
 at:04/01/1980 color:Lines2 layer:back
 at:06/08/1981 color:Lines2 layer:back
 at:12/01/1981 color:black layer:back
 at:06/01/1982 color:Lines2 layer:back
 at:11/01/1983 color:black layer:back 
 at:09/01/1984 color:black layer:back
 at:12/01/1984 color:black layer:back 
 at:12/30/1984 color:black layer:back
 at:03/01/1985 color:black layer:back 
 at:05/10/1985 color:Lines2 layer:back 
 at:07/20/1985 color:black layer:back
 at:08/23/1985 color:black layer:back
 at:08/01/1986 color:Lines2 layer:back

BarData =

 bar:Ginn text:"Грег Гинн"
 bar:Morris text:"Кит Моррис"
 bar:Reyes text:"Рон Рейес"
 bar:Cadena text:"Дез Кадена"
 bar:Rollins text:"Генри Роллинз"
 bar:Pettibon text:"Раймонд Петтибон"
 bar:Kansas text:"Канзас"
 bar:Spot text:"Спот"
 bar:Dukowski text:"Чак Дуковски"
 bar:Roessler text:"Кира Росслер"
 bar:Revuelta text:"Си Л Ривьелта"
 bar:Migdol text:"Брайан Мигдол"
 bar:Robo text:"РОБО"
 bar:Johnson text:"Емиль Джонсон"
 bar:Biscuits text:"Чак Бискидс"
 bar:Stevenson text:"Билл Стивенсон"
 bar:Martinez text:"Энтони Мартинес"

PlotData=

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:Ginn from:08/01/1976 till:end color:Guitars
 bar:Morris from:08/01/1976 till:11/30/1979 color:Vocals
 bar:Reyes from:12/01/1979 till:05/01/1980 color:Vocals
 bar:Cadena from:07/01/1980 till:08/01/1981 color:Vocals
 bar:Cadena from:08/01/1981 till:04/01/1983 color:Guitars
 bar:Rollins from:08/01/1981 till:end color:Vocals
 bar:Pettibon from:08/01/1976 till:01/01/1977 color:Bass
 bar:Kansas from:01/01/1977 till:07/01/1977 color:Bass
 bar:Spot from:07/01/1977 till:03/01/1978 color:Bass
 bar:Dukowski from:03/01/1978 till:08/01/1983 color:Bass
 bar:Roessler from:12/01/1983 till:09/01/1985 color:Bass
 bar:Revuelta from:01/01/1986 till:end color:Bass
 bar:Migdol from:02/01/1977 till:10/01/1978 color:Drums
 bar:Robo from:10/01/1978 till:12/31/1981 color:Drums
 bar:Johnson from:12/31/1981 till:06/01/1982 color:Drums
 bar:Biscuits from:06/01/1982 till:01/01/1983 color:Drums
 bar:Stevenson from:01/01/1983 till:05/01/1985 color:Drums
 bar:Martinez from:05/01/1985 till:end color:Drums

</timeline>

Дискография

Студийные альбомы

• Damaged (1981)
• My War (1984)
• Family Man (1984)
• Slip It In (1984)
• Loose Nut (1985)
• In My Head (1985)
• What The… (2013)

Книги

• Get in the Van: On the Road With Black Flag (1994)

Фильмография

Ниже представлены официально выпущенные фильмы с участием Black Flag.

Год	Русское название	Оригинальное название	Режиссёр	Примечания
1981	Падение западной цивилизации	The Decline of Western Civilization	Пенелопа Сфирис	Культовый документальный фильм о панк-рок-сцене Лос-Анджелеса снятый в 1979 и 1980 годах.
1984	Black Flag Live	Black Flag Live	Пол Рэчман	Запись концерта во время тура по Великобритании в 1984 году.
1985	Hardcore, Vol. 1	Hardcore, Vol. 1	Пол Рэчман	Первая часть издания, содержащего клипы панк-рок и хардкор-панк групп.
2005	Punk: Attitude	Punk: Attitude	Дон Леттс	Документальный фильм. Исследует панк-рок с момента его образования и его влияние на современную рок-музыку и другие жанры.
2006	Американский Хардкор	American Hardcore	Пол Рэчман	Документальный фильм о пионерах американской хардкор-сцены, основанный на книге Стивена Блуша «American Hardcore: A Tribal History». Содержит интервью Грега Гинна.
2007	Punk's Not Dead	Punk’s Not Dead	Сьюзан Диннер	Документальный фильм о панк-культуре. Также включает различные интервью и закулисные кадры. За год до официального выхода фильм был показан на множестве известных мировых кинофестивалей.

Ссылки

• [www.xskidrowx.com/?p=5 коллекция флаеров и афиш Black Flag] 404 Error 6 aug 2011
• [sm-rnr.mhost.ru/punkband/blackf.html sm-rnr.mhost.ru// Black Flag] битая ссылка 6 aug 2011
• [rockfaces.ru/b/blackflag.htm rockfaces.ru// Black Flag]
• [www.discogs.com/artist/Black+Flag Black Flag] (англ.) на сайте Discogs
• [www.blackflagofficial.com/ Black Flag Official Website] Официальный сайт группы.

Отрывок, характеризующий Black Flag

– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.