Bohemian Rhapsody

«Bohemian Rhapsody»
Сингл Queen с альбома A Night At The Opera
Выпущен	31 октября, 1975
Формат	7”, 12”, CD
Записан	1975
Жанр	Хард-рок Прогрессивный рок Опера
Длительность	5:55
Продюсер	Рой Томас Бэйкер и Queen
Композитор	Фредди Меркьюри
Лейбл	EMI Records (UK), Elektra Records (US)
Места в чартах
1 (Австрия, Бельгия, Великобритания, Ирландия, Испания, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия) 2 (ЮАР) 4 (Норвегия, Швейцария) 7 (Германия) 9 (США) 18 (Швеция) 48 (Япония)
Хронология синглов Queen
«Now I'm Here (1975)» «Bohemian Rhapsody» (1975) «You're My Best Friend (1976)»

«Bohemian Rhapsody/These Are the Days of Our Lives»
Сингл Queen
Выпущен	9 декабря, 1991
Формат	7”, CD
Записан	1975
Жанр	Хард-рок Прогрессивный рок Опера
Длительность	5:55
Продюсер	Дэвид Ричардс и Queen
Композитор	Фредди Меркьюри
Лейбл	Parlophone (UK), Hollywood Records (US)
Места в чартах
1 (Великобритания, Ирландия) 2 (Нидерланды, США) 5 (Австралия) 8 (Австрия) 15 (Франция) 16 (Германия)
Хронология синглов Queen
«The Show Must Go On (1991)» «Bohemian Rhapsody/These Are the Days of Our Lives» (1991) «Heaven for Everyone (1995)»

RS	[www.rollingstone.com/news/story/6596008/bohemian_rhapsody Позиция №163] в списке 500 величайших песен всех времён по версии журнала Rolling Stone

«Bohemian Rhapsody» (точный перевод — «Богемная рапсодия») — песня британской рок-группы Queen из альбома «A Night At The Opera». Написана Фредди Меркьюри в 1975 году. Песня имеет необычную музыкальную форму. Её можно разбить на шесть разных по стилю частей, которые не делятся на куплеты и припевы и представляют отдельные музыкальные направления: оперу и балладу, пение а капелла и хэви-метал. Композиция была выпущена и как сингл, весьма успешный коммерчески. «Bohemian Rhapsody» дала серьёзный толчок карьере группы, благодаря чему музыканты стали всемирно известны. Песня сопровождалась видеоклипом, который является одним из самых известных клипов в истории. «Bohemian Rhapsody» исполнялась практически на всех концертах группы.

История

Queen и Рой Томас Бэйкер, продюсер, записывали песню более трёх недель. Запись началась на студии Rockfield 1 в уэльском городе Монмут 24 августа 1975 года после трёхнедельной репетиции в Херефордшире. Во время записи ещё использовались такие студии, как Roundhouse, SARM (East), Scorpion и Wessex. По воспоминаниям членов группы, Меркьюри, руководивший записью, полностью отдавался работе.

Вначале записывались партии рояля Меркьюри, бас-гитары Джона Дикона и ударных Роджера Тэйлора. Группа также использовала бас-гитару Fender, электрогитару Брайана Мэя Red Special, ударные Ludwig, литавры и гонг Paiste. Меркьюри играл на рояле Bechstein, который позже использовал для видеоклипа и турне по Великобритании.

Когда запись была закончена, сингл стал самым дорогим из когда-либо сделанных и до сих пор остаётся эталоном качества в музыкальной индустрии.

Когда группа изъявила желание выпустить песню синглом, то руководство лейбла категорически отказало группе, указав на то, что песня длиной в пять с половиной минут никогда не станет хитом. Если верить продюсеру группы Рою Томасу Бейкеру, то произошла такая история: песню показали известному английскому актёру, теле- и радиоведущему Кенни Эверетту, который на тот момент был диджеем на радио Capital. У них была запись на бобине, и её дали Эверетту с условием, что тот не будет ставить её на радио. «Хорошо, не буду ставить» — ответил Эверетт и подмигнул. Эверетт раздразнил слушателей сперва фрагментами песни, а потом за два выходных дня за время своего шоу проиграл её 14 раз. В ближайший понедельник целые толпы покупателей приходили в магазины за пластинкой, но той ещё не было в продаже.

В итоге звукозаписывающая компания была вынуждена выпустить песню. Она вышла на сингле с песней «I’m in Love with My Car» на стороне «Б».

В 1981 году песня вошла в сборник Greatest Hits как композиция, открывающая альбом.

В 1991 году, после смерти Меркьюри, песня вновь вышла в качестве сингла с песней «These Are the Days of Our Lives» и вновь стала хитом. Все доходы от этого переиздания Меркьюри перед смертью распорядился отдать благотворительному фонду Терренса Хиггинса по борьбе со СПИДом.

Состав и философия песни

Ошибочный перевод «Богемская рапсодия» возник из-за ложной коннотации с «Венгерскими рапсодиями» Листа и, возможно, «Албанской рапсодией» Караева^{[неавторитетный источник?]} — произведениями, которые чаще находятся за пределами музыкального кругозора европейского слушателя рок-музыки. Равным образом и «Богемия», средневековое название западной части Чехии, наиболее известно в кругу европейцев и американцев, приобщённых к историческим знаниям.

Вместе с тем, рассматривая роль удачного заголовка, как немаловажной составляющей успеха этого шедевра в широчайших массах, музыковеды Запада заключили, что в «Bohemian rhapsody» проведены линии и к индивидуализму богемного мира артистов-художников, и к музыкальной форме рапсодии как синониму романтических идеалов арт-рока. Не вызывает сомнений трактовка заголовка и при переводе на французский, где словом фр. Bohémien как минимум с 1467 года называют цыган, от которых в 1863 году и образовали слово «богема», буквально «цыганщина». Поэтому и французские критики, апеллируя к признаниям лирического героя песни, напоминают что, не вписываясь в правила общества, он и являет собой богему. То, что перевод «Богемная рапсодия» — единственно верный, подтверждает и испанское название, «исп. Rapsodia bohemia», где «bohemia» однозначно проецируется на богемную культуру.

Что касается самой песни, предполагается^[кем?], что она соотносится с повестью Альбера Камю «Посторонний», которая также представляет собой исповедь убийцы. Другие считают, что речь идёт о призывнике войны во Вьетнаме, о его внутренней борьбе и протесте домашних. Другая популярная версия — что это песня о болезни Меркьюри СПИДом, несмотря на то что впервые эта болезнь была описана лишь спустя 6 лет после записи песни. Последние говорят, что слова части песни должны просто сочетаться с музыкой и потому не имеют никакого смысла и связи. Как подтверждение, Меркьюри сам говорил Кенни Эверетту, что это просто «беспорядочная рифмованная бессмыслица».

Меркьюри всегда был уклончив относительно ответа о значении песни. В противоположность другим участникам группы, которые любили рассказывать о вдохновении при написании песен, Меркьюри не любил анализировать свои труды и предпочитал, чтобы слушатели сами строили догадки о его творчестве. Единственное, что известно наверняка − то, что его песни были каким-либо образом связаны с ним, и «Bohemian Rhapsody» не исключение, что подтверждали и другие музыканты. Во время выпуска сингла Меркьюри сказал:

Это одна из тех песен, которые заставляют фантазировать. Я думаю, что людям надо просто слушать её, думать о ней, и затем строить свои предположения о том, что песня им сказала.

Песня состоит из шести частей — вступление, баллада, гитарное соло, опера, хард-рок и кода. Формат, резкий переход от одной части к другой, тон и темп были необычны для рок-музыки того времени. Меркьюри и раньше так экспериментировал со стилями, как в песнях «My Fairy King», «Liar», «In The Lap Of The Gods» и «The March of the Black Queen», которые можно смело называть предшественниками «Bohemian Rhapsody».

Вступление (0:00-0:49)

Рапсодия начинается 4-голосным вступлением а капелла в соль миноре, в исполнении Меркьюри. Звучит вопрос: «Это реальность или только выдумка?» («Is this the real life? Is this just fantasy?»). На словах «открой глаза» («open your eyes») начинается партия рояля. Здесь голос Меркьюри перекликается с хором. Рассказчик говорит, что он «просто бедный парень, мне [ему] не надо сочувствия» («I’m just a poor boy, I need no sympathy»), объясняя тем, что «ему всё равно» («doesn’t really matter to me»). Как будто бы «скользящие» слова «easy come, easy go, little high, little low» создают мечтательную атмосферу.

Баллада (0:49-2:36)

Эта часть начинается фортепианным вступлением в си-бемоль мажоре. В первых двух тактах играется бас-сопровождение с более высоким аккомпанементом. Дикон вступает со своей бас-гитарой как только Меркьюри начинает петь, голос меняется от многоголосия к спокойному соло-пению. Рассказчик говорит своей матери, что он «только что убил человека» («just killed a man»), и потому испортил себе всю жизнь. Далее идёт модуляция в ми-бемоль мажор и вступление Тэйлора на ударных. Рассказчик второй раз призывает «маму» («mama»), создавая тему всей части. Рассказчик говорит, что он «не хотел твоих слёз» («didn’t mean to make you cry») и призывает «стойко это перенести» («carry on»). Далее повторяется куплет-баллада, но теперь ударные играют с самого начала. Рассказчик говорит как он устал и ему тяжело. Мэй играет по другую сторону подставки на гитаре, «посылая дрожь по спине» («sends shivers down my spine»). Рассказчик прощается и готовится «посмотреть правде в глаза» («face the truth»). Далее опять идёт обращение к маме и единственная голосовая вставка за всю часть («куда бы ветер ни дул» — «any way the wind blows») и баллада завершается словами «я не хочу умирать, иногда мне хочется чтобы я вообще не рождался» («I don’t want to die, I sometimes wish I’d never been born at all»).

Гитарное соло (2:36-3:03)

Сразу после последних слов баллады начинается гитарное соло Мэя на Red Special. Оно служит своеобразным мостом между балладой и оперой. Соло сопровождается ударными, роялем и бас-гитарой. В конце соло всё больше сопровождается тарелками. Оканчиваясь, оно резко обрывается при переходе на оперу.

Опера (3:03-4:07)

Быстрые ритмические и гармонические перемены (от ми-бемоль мажора к фа минору и затем к ля мажору) создают оперную атмосферу, которая колеблется от такта к такту, содержит и один голос Меркьюри под рояль, и тщательно сделанные многоголосия с ударными, бас-гитарой, роялем и литаврами.

Хор состоял из Меркьюри, Мэя и Тэйлора. Так как Мэй мог достичь очень низких нот, Меркьюри имел очень мощный голос в средних тонах, а Тэйлор был неплох при достижении высоких нот, то их хор очень подходил, как сказал Тэйлор, для создания «стены звука, которая начинается внизу и далее поднимается вверх» («a wall of sound, that start down and go all the way up»).

В начале части используются столкновения таких слов, как Скарамуш, фанданго, Галилео, Фигаро и Магнифико (величание) чтобы показать внутреннюю борьбу рассказчика. Далее идёт тема вступления («я просто бедный мальчик, меня никто не любит» / «I’m just a poor boy, nobody loves me»). В следующей части рассказчику запрещают уходить («Бисмилла! Мы не позволим тебе уйти!» / «Bismillah! No, we will not let you go!»). В заключение хор поёт что «Вельзевул припас (приготовил) мне [рассказчику] место в аду» («Beelzebub has a devil put aside for me»). Группа использовала эффект эха для слов «magnifico» и «let me go». В словах «let him go» Тэйлор продолжал петь свою высокую партию когда хор уже закончил. В последних словах, при переходе к хард-роковой части, он поёт уже фальцетом.

Хард-рок (4:07-4:55)

Часть начинается с агрессивного хард-рока, рифф к которой Меркьюри написал сам. В словах Меркьюри злобно обращается от имени второго лица (видимо, от имени матери) к рассказчику, повествуя о его измене и злоупотреблении ею. После слов идёт небольшое гитарное соло, в котором звучат несколько гитар. Затем вместо одной из гитар вступает Меркьюри на рояле, завершая секцию.

Кода (4:55-5:55)

Кода начинается в си-бемолe миксолидийского лада, становясь похожей на вступление по темпу и форме. С самого начала хор поёт слова «ooh, oh yeah, oh yeah» под аккомпанемент гитары. Гитара воспроизводится через усилитель Deacy Amp, созданный Джоном Диконом. Далее гитара играет более спокойным и сонорным звуком. Далее опять появляется тема «мне ничего не важно» («nothing really matters to me»). За последней строчкой «куда бы ветер ни дул» («any way the wind blows») следует удар гонга, и песня заканчивается.

Видеоклип

Видеоклип к песне стал революцией в музыкальных видео, после его успеха практика выпускать видеоклипы стала общепринятой. В интернете и в некоторых газетных публикациях можно часто встретить ошибочные заявления, что Bohemian Rhapsody был «первым видеоклипом в истории», хотя постановочные клипы к песням появились за десятилетия до того, и это даже не был первый клип самих Queen.

Видео снимал режиссёр Брюс Гоуэрс, который снял несколько других клипов для группы. Видео стоило 4500£. В нём применялись спецэффекты, оригинальный монтаж. Кадры из видео использовались в клипе к песне «Radio Ga Ga» и «One Vision».

В 1992 году была снята новая версия клипа к фильму «Мир Уэйна». В неё также вошли фрагменты самого фильма, сцены клипа «Now I'm Here», кадры живого исполнения песни на стадионе Уэмбли, фрагменты переизданного клипа «Seven Seas Of Rhye» и кадр из видео «One Vision» с изображением группы, которая появляется во время заключительного удара гонга.

Согласно опросу, организованному телефонной компанией O2, британцы считают Bohemian Rhapsody лучшим клипом всех времён.

Вступление

В клипе повторяется тема, впервые появившаяся на обложке к альбому Queen II, и ставшая промокарточкой группы в то время — лица музыкантов на чёрном фоне. Клип сразу начинается с пения. Во время слов «Is This A Real Life?» ничего не видно, но затем зажигается белая фоновая подсветка и видны силуэты музыкантов. Со словами «Open Your Eyes» (Открой Свои Глаза) появляются лица артистов — Брайан Мэй наверху, Джон Дикон слева, Роджер Тэйлор справа, и Фредди Меркьюри внизу. Все музыканты одеты в чёрные одежды, только у Тэйлора виден белый медальон. Поют все исполнители. В этой части используется один из самых первых и простейших видеоэффектов — накладывание кадра на кадр. Этот эффект появляется, когда поёт Меркьюри, а хор молчит или почти не слышен на словах «I’m just a poor boy, I need no sympathy» и «Any way the wind blows doesn’t really matter … to me». Далее следует плавный переход на балладу.

Баллада

Действие этой части происходит в концертном зале. Начинается часть с показа Меркьюри, играющего на белом рояле. С этим роялем группа ехала на турне по стране и, кстати, его использовал Пол Маккартни для записи песни «Hey Jude». Меркьюри одет в белые шёлковые одежды, у него несколько браслетов на левой руке и пара ожерелий на шее, ногти на левой руке покрашены в чёрный цвет, на правой - в белый. На заднем фоне стоит Дикон, одетый примерно так же как Меркьюри. Вначале играют только они двое, поэтому только их показывают либо одновременно, либо только Меркьюри крупным планом. После слов «But now I’ve gone and thrown it all away» вступает Тэйлор. Он почти не заметен за ударной установкой, залитой зелёным светом прожекторов. Он одет в тёмную незастёгнутую рубашку с короткими рукавами и носит блестящий медальон. Камера показывает его вблизи и отдаляется. Со слов «Mama, ooh» опять показывается Меркьюри, периодически появляется Дикон. На словах «Carry on, carry on» снова показывается Тэйлор и заново показываются лишь певец и басист. На словах «Sends shivers down my spine» появляется Мэй, быстро проводящий по струнам Red Special за подставкой. В этой сцене кадром на кадр наложено лицо Меркьюри и сам гитарист, на заднем фоне Тэйлор. Мэй одет в вертикально-полосатую чёрно-белую рубашку и белые штаны. Далее, на словах «Gotta leave you all behind» (Должен вас всех покинуть) из кадра уходит Дикон, а на словах «And face the truth» заканчивается партия рояля и уходит сам Меркьюри. Со слов «Mama, ooh» он стоит посредине сцены, плотно прижимая микрофон. На словах «I don’t want to die» кадром на кадр показывается Меркьюри с другой стороны и все остальные музыканты.

Гитарное соло

В первые несколько секунд гитарного соло виден Меркьюри. Затем крупным планом показывают Мэя, играющего на Red Special. Далее его показывают с другой стороны. На 2:50 показываются Дикон и Тэйлор. Затем опять виден Мэй, но уже более далёким ракурсом. Он сгибает правую ногу в колене. В заключении, Меркьюри играет несколько аккордов на рояле и встаёт.

Опера

Во время одинокого стука клавишами в начале части показывается гитара Мэя. На словах «I see a little silhouetto of a man» (Я вижу маленький силуэт человека) виден Меркьюри на фоне белой подсветки, так, что видна только его фигура. Затем также показываются силуэты Дикона, Мэя и Тэйлора, и тут же фон вновь становится чёрным и показаны их лица. Во время слов «Thunderbolt and lightning, very, very frightening me» показана вся группа, но сразу шесть раз — при съёмках использовалось разложение кадра призмой так, чтобы сразу несколько таких кадров оказывались в поле зрения. На перекличке «Galileo» по очереди показываются Тэйлор и Меркьюри — барабанщик во время высокой партии справа, вокалист во время низкой слева. На слове «Figaro» оба музыканта оказываются вместе с помощью наложения двух кадров друг на друга. На слове «Magnifico», которое поётся эффектом эха, лицо Меркьюри копируется синим цветом в одном направлении, как будто улетая. Далее эффект исчезает и Меркьюри остаётся один. На словах «He’s just a poor boy from a poor family» вновь появляется вся группа. Слова «Easy come, easy go, will you let me go» Меркьюри поёт один. Далее в составе всей группы он один говорит «Bismillah!», остальная часть вторит «We will not let you go» и «Let him go!», но последняя фраза поётся группой пропустившейся через призму. Далее постоянно происходит поочерёдная смена кадров — то обычная группа, то она сразу шесть раз. На последнем «Let me go» происходит очень быстрая такая смена, а на «Ah» группа уходит синим цветом также, как до этого Меркьюри. На словах «No, no, no, no, no, no, no» плавно менется состояние группы с обычного на разложенное через призму. Слова «Oh mama mia, mama mia» вокалист поёт один. Во время исполнения «Mama mia, let me go. Beelzebub has a devil put aside for me» использовано наложение кадра на кадр группы и её одновременных шести копий. Отсюда, и до конца оперной части постоянно происходит смена с одного состояния на другое.

Хард-рок

С характером песни меняется настроение клипа. Вновь музыканты играют на сцене, но теперь на ней много сухого льда и яркого освещения. Меркьюри с микрофоном двигается по площадке, всем видом показывая агрессивность секции — он часто сжимает руки в кулаки и резко двигается под музыку. Во время небольшого гитарного соло он уходит назад, а на первый план выходит Мэй, который более спокоен чем Меркьюри. В конце части певец уже сидит за роялем.

Заключение

С началом секции сцена заполняется ярким зелёным освещением. Затем её вытесняет более спокойная и тусклая сиреневая подсветка. Здесь показываются поочерёдно то Меркьюри за роялем, то Мэй, исполняющий партию гитары. На словах «Any Way The Wind Blows» вновь группа показывается, какой она была во вступлении и опере. Здесь поёт лишь Меркьюри, а остальные музыканты медленно опускают головы, так что их в конце почти не видно. В последнем кадре показывается едва различимый Тэйлор, мокрый, с голым торсом и в белых штанах, и с силой бьёт в большой блестящий гонг.

Популярность

• Через два года после выпуска, в 1977 году, песня получила титул «Лучший сингл последних 25 лет».
• «Bohemian Rhapsody» входила в первую пятёрку голландского хит-парада «100 синглов всех времён» (нидерл. Top 100 Aller Tijden) каждый год с 1977 года и занимала первое место 8 раз.
• Песня занимала первую строчку британского хит-парада в 1975 году 9 недель подряд.
• После переиздания сингла с песней «These Are The Days Of Our Lives», композиция опять возглавила британские чарты, на этот раз уже на пять недель. Также это единственный сингл, распроданный несколькими миллионами копий после двух изданий (за это «Bohemian Rhapsody» заняла третью строчку в списке самых продаваемых синглов в Великобритании).
• Песня переживала новую волну популярности в качестве саундтрека к фильму «Мир Уэйна». Для саундтрека было снято новое видео.
• В хит-параде Нидерландов «Top 2000», который проходит с 1999 года, песня ежегодно занимала первое место, лишь в 2005 году опустившись на строчку ниже.
• В 2000 году по результатам опроса 191.5 тыс. человек «Bohemian Rhapsody» была признана лучшей песней тысячелетия.
• В 2000 году песня заняла первое место на программе британского канала Channel 4 «Сто лучших номеров один», опередив даже Imagine Джона Леннона (англ. The 100 Best Number 1s).
• В 2002 году песня заняла первое место в хит-параде синглов Гиннесса и также первое по опросам Всемирной службы Би-би-си на звание лучшего сингла всех времён.
• В 2004 году песня была включена в Зал Славы Грэмми.
• В мае 2004 года «Bohemian Rhapsody» стала второй песней по частоте звучания на британском радио, автоматах-проигрывателях и в клубах.
• В списке [www.rollingstone.com/music/lists/the-500-greatest-songs-of-all-time-20110407/queen-bohemian-rhapsody-20110526 500 лучших песен по версии журнала «Rolling Stone»] песня занимает 166 строчку.
• В 2014 году заняла первое место в рейтинге «100 лучших песен в истории рока» по версии российской радиостанции «Rock FM»

Живые выступления

Вступление с а капелла было очень трудно исполнять вживую, поэтому группа по-разному начинала песню. Например, в одно время Меркьюри начинал песню с а капелла песни «Mustapha» так как в ней был только один голос, а не многоголосие как в «Bohemian Rhapsody». Во время Hot Space тура и часто после этого, Меркьюри играл импровизацию на рояле перед песней. Иногда он говорил пару слов и начинал играть балладу.

Также большую проблему для группы представляла оперная часть из-за большого количества многоголосий в ней. Группе не хватало времени как следует продумать эту секцию. В итоге от песни осталась только баллада и концовка, а оперная и хард-роковая часть заменялись песнями «Killer Queen» и «The March Of The Back Queen» соответственно, далее песня плавно переходила в «Bring Back That Leroy Brown». Иногда оперная часть игралась в записи, но тогда Меркьюри пел первую строчку сам.

Начиная с тура в поддержку A Day at the Races группа начала играть песню так, как делала после этого почти всегда. Баллада игралась вживую, после гитарного соло затухали огни и группа покидала сцену. Опера пелась в записи. Затем в конце, во время последнего «for me» Тэйлора, раздавался залп пиротехники, во время которого группа возвращалась на сцену и играла хард-роковую секцию. Такая форма живого выступления применялась вплоть до тура Magic Tour в 1986 году.

С 2005 года, во время туров Queen + Paul Rodgers, вместо баллады играется выступление Меркьюри с Live At Wembley, и на экранах показывается видео с концерта. Музыканты играют свои партии, а Пол Роджерс пока находится в стороне. Оперная часть, как обычно, играется в записи, а на экранах показывается видеоряд, посвящённый Меркьюри (с некоторыми кадрами из клипа к песне). Группа уходит со сцены, и площадка становится полностью тёмной. Во время хард-роковой части заново зажигается свет, группа появляется на сцене вместе с Роджерсом, поющим основную партию. В заключение Роджерс предлагает спеть зрителям слова «Nothing really matters to me». Затем он повторяет слова, на экране появляется улыбающееся лицо Меркьюри, и после этого сцена наполняется темнотой. Видеозапись баллады Live At Wembley, используемая в туре 2008—2009, несколько отличается от той, что использовалась в 2005—2006 годах.

Кавер-версии и другие записи

• Группа Bad News исполнила кавер-версию Брайана Мэя и включила её в свой альбом Bad News. Позже группа выпустила песню в качестве сингла. Композиция достигла лишь 44 места в британском хит-параде.
• На концерте The Freddie Mercury Tribute Concert 20 апреля 1992 года песню исполнили Элтон Джон и Эксл Роуз. Балладу исполнил сэр Элтон, Эксл спел рок-партию. Эпилог исполнялся в дуэте.
• Пародия «Bohemian Polka» Weird Al Yankovich, 1993.
• В 1994 году мотив песни был использован в «Арии Василисы Прекрасной», на альбоме «Кащей Бессмертный» группы «Сектор Газа».
• В 1996 году группа Third Eye Blind записала саундтрек для фильма High School High. В него была включена кавер-версия песни. Позже песня была выпущена в качестве сингла. В том же году группа the Braids выпустила свою версию песни, в стиле R&B. Был выпущен сингл и видеоклип.
• В 1997 году кавер-версия песни, под названием Bohemia, открыла альбом дуэтов оперной певицы Монсеррат Кабалье — Friends For Life. Песня была исполнена совместно с вокалистом группы Iron Maiden Брюсом Дикинсоном. Монсеррат Кабалье при поддержке хора исполнила вступление и оперу, Брюс Дикинсон балладу и хард-рок, заключение было исполнено вдвоём. Гитара звучит лишь в хард-роковой части песни, гитарное соло заменено на оркестровое. Также на этом альбоме была переиздана песня Barcelona, записанная совместно с Фредди Меркьюри в 1988 году.
• Группа The Flaming Lips записала свою версию песни для трибьют-альбома Killer Queen: A Tribute to Queen в 2005 году.
• Песня также исполнялась различными музыкантами в благотворительных целях — в 1993 году для организации Комическая помощь и в 2005 году для организации «Нуждающиеся дети» (Children in Need).
• Группа G4 исполнила кавер-версию песни в финале первого сезона шоу «The X Factor».
• Часть песни задействована в композиции The Big Medley группы Dream Theater с альбома A Change of Seasons.
• Кавер-версия группы Hayseed Dixie, вошедшая в альбом Killer Grass (2010).
• В финальном эпизоде первого сезона телесериала «Хор» песню исполняют Джесси Сент-Джеймс (актёр Джонатан Грофф) и хор «Вокальный адреналин». Композиция также вошла в альбом саундтреков сериала «Glee: The Music, Journey to Regionals».
• Также кавер на эту песню исполнил Мэйнард Джеймс Кинан в своём проекте Puscifer в альбоме Donkey Punch The Night.
• В «Маппет-шоу» песню исполняют персонажи-куклы копируя оригинальный клип и исключив вторую часть баллады. Начинает Гонзо, затем пианист-виртуоз Ральф играет на рояле, потом Животное поет «Мама» играя на ударных и т. д. Заканчивает Мисс Пигги.
• группа Excrementory Grindfuckers включила в свой альбом 2010 года пародийный кавер под названием Bohemian Schnapsidee
• В 2014 году кавер-версия, исполнялась The White Buffalo & The Forest Rangers, в 7 сезоне 1 серии, сериала Сыны Анархии.
• В 2016 группа Panic! At The Disco записала официальную кавер-версию для фильма «Отряд самоубийц».

Факты

• В честь песни был назван первый эпизод восьмого сезона сериала «That '70s Show», вышедший одновременно с серией, названной в честь другой песни группы — «Somebody to Love».
• Имеет более 250 миллионов просмотров на видео сервисе You Tube.
• По названию песни названа четырнадцатая серия аниме-сериала «Cowboy Bebop».
• В ходе опроса компании Zippo композиция «Bohemian Rhapsody» была признана лучшей песней для того, чтобы «махать под неё горящей зажигалкой».
• «Bohemian Rhapsody» — лучшая рок-песня всех времён по версии слушателей радио «RockFM» (голосование — март 2014 г.)

Чарты

Великобритания Чарт Великобритании с 8 ноября 1975 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 Позиция 47 17 09 01 01 01 01 01 01 01 01 01 03 06 16 32 36	Чарт Великобритании с 21 декабря 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 Позиция 01 01 01 01 01 02 04 10 16 13 21 36 53 55
США Billboard Hot 100 с 3 января 1976 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 Позиция 81 71 59 49 43 38 33 31 29 25 22 19 17 15 12 10 02 05 11 19 27 39 59 93	Billboard Hot 100 с 21 марта 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 Позиция 81 49 24 10 04 04 04 02 03 05 09 16 22 28 35 43 47
Нидерланды Чарт Нидерландов Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 Позиция 15 04 02 01 01 01 02 02 06 09 16 26 37	Чарт Нидерландов Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 Позиция 15 04 02 02 02 02 04 08 15 20 37
Швейцария Чарт Швейцарии с 20 февраля 1976 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 Позиция 10 07 04 05 04 05 05 06 09 11 12 14	Чарт Швейцарии с 12 января 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 Позиция 18 16 11 08 11 09 14 24 20 34 33 39
Норвегия Чарт Норвегии с 4 недели 1976 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 Позиция 08 06 07 05 04 05 06 07 08 08 10 10 10	Швеция Чарт Швеции с 16 февраля 1976 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 Позиция 19 — — — — — — — — — — — — — 18
Австрия Чарт Австрии со 2 февраля 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 Позиция 17 13 14 11 08 12 16 19 12 16 16 21	Франция Чарт Франции с 1 августа 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 Позиция 29 31 23 26 17 15 23 15 17 18 23 32 25 30 32
Австралия Чарт Австралии с 19 января 1992 года Неделя 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 Позиция 45 12 10 06 05 07 11 14 15 23 33 38 46

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=fJ9rUzIMcZQ Видеоклип к песне]
• [www.youtube.com/watch?v=_7PwJ_8HF4g&mode=related&search= Видеоклип версии 1992 года]
• [lyricsreal.com/ru/queen/bohemian-rhapsody-corrected2.html Слова песни и аккорды гитарной партии]

Отрывок, характеризующий Bohemian Rhapsody

– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.