Bristol Beaufighter
Поделись знанием:
Bristol BeaufighterBristol Beaufighter
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
| 156 / Beaufighter | |
|---|---|
 | |
| Bristol «Torbeau» | |
| Тип | тяжёлый истребитель |
| Разработчик | Bristol Aeroplane Company |
| Производитель | Bristol Aeroplane Company Fairey Aviation MAP (Великобритания) DAP (Австралия) |
| Главный конструктор | Лесли Джордж Фрайс Roy Fedden |
| Первый полёт | 17 июля 1939 года |
| Начало эксплуатации | 27 июля 1940 года |
| Конец эксплуатации | 1960 (Австралия) |
| Статус | снят с вооружения |
| Основные эксплуатанты | Royal Air Force Royal Australian Air Force |
| Годы производства | май 1940–1946 |
| Единиц произведено | 5 928 |
| Базовая модель | Bristol Beaufort |
 Изображения на Викискладе
| |
Бристоль Бофайтер (англ. Bristol Beaufighter) — двухместный тяжёлый истребитель, ночной истребитель, также используемый как лёгкий бомбардировщик, торпедоносец.
Содержание
Общие сведения
Бристоль Бофайтер не был разработан по конкретному заданию, это было в какой-то мере авантюрное предприятие фирмы Бристоль, которая на свой страх и риск разработала многофункциональный, хорошо вооружённый самолёт, который, по её мнению, был нужен Британским ВВС. К счастью, он произвёл должное впечатление на руководство Британского Военно-воздушного ведомства, особенно понравилась именно его огневая мощь. Стало понятно, что этот самолёт способен занять пустующую на тот момент нишу тяжёлого истребителя дальнего радиуса действия. В конструкции этой машины широко применялись части уже выпускавшегося на тот момент бомбардировщика-торпедоносца Бофорт. Это значительно ускорило появление Бофайтера в войсках. Самолёт вступил в бой в самый разгар Битвы за Британию, а именно в 1940 году, спустя лишь 13 месяцев с момента полёта первого прототипа.
Бофайтер был очень продвинутым для своего времени самолётом, один из его вариантов стал первым в мире ночным истребителем, специально разработанным для этой роли. На момент своего боевого крещения, Бофайтер был вооружён четырьмя 20 миллиметровыми пушками и шестью 7,7 миллиметровыми пулемётами, что на тот момент было самым мощным вооружением в мире. Однако с сентября 1940 года, большинство Бофайтеров, поступавших в Британские ВВС, были вооружены только пушками, потому что пулемёты шли, в основном, на вооружение Спитфайеров и Харрикейнов, в которых ВВС остро нуждались. Однако уже к концу года всё встало на свои места, кроме того, на Бофайтер установили радар, что позволило резко повысить эффективность этого самолёта в ночных боях.
Этот самолёт принял участие в боях в Африке и на Мальте. Командование Береговой Охраны также очень эффективно использовало Бофайтеры, находящиеся у него на вооружении, особенно в районе Бискайского залива против немецких Юнкерсов Ju 88. В дальнейшем были разработаны варианты лёгкого бомбардировщика и торпедоносца.
Бофайтер находился в строю на Дальнем Востоке вплоть до 1950 года, а в качестве буксировщика мишеней он прослужил до 1960.
Модификации
- Beaufighter Mk IF
- Двухместный ночной истребитель.
- Beaufighter Mk IC
- Литера «С» обозначала самолёты разработанные для Берегового командования. Бомбардировочная версия.
- Beaufighter Mk II
- Самолёт с двигателями Rolls-Royce Merlin XX, так как двигатели Hercules использовались для бомбардировщика Short Stirling, программа производства которого имела более высокий приоритет.
- Beaufighter Mk IIF
- Ночной истребитель.
- Beaufighter Mk III/IV
- Самолёты с удлинённым фюзеляжем, вооружение 6 пушек и 6 пулемётов.
- Beaufighter Mk V
- Истребитель был оснащён четырёхствольной пулемётной башней произведённой фирмой Boulton Paul, так же вооружение включало пару пушек и крыльевые пулемёты. Построено два самолёта.
- Beaufighter Mk VI
- Массовая модификация с двигателями Hercules, построено более 1000 экземпляров.
- Beaufighter Mk VIC
- Торпедоносец, имел неофициальное наименование: «Torbeau».
- Beaufighter Mk VIF
- Оборудован радаром AI Mark VIII.
- Beaufighter Mk VI (ITF)
- Промежуточная версия торпедоносца.
- Beaufighter TF Mk X
- Двухместный торпедоносец. Последняя основная модификация — построен 2231 самолёт. Один из лучших торпедоносцев Второй мировой войны.
- Beaufighter Mk XIC
- Модификация без возможности подвески торпеды для Берегового командования.
- Beaufighter Mk 21
- DAP Beaufighter — Бофайтер производства Австралии. Самолёт был оснащён двигателями Hercules CVII, имел положительный поперечный угол между стабилизаторами, четыре 20 мм пушки в носовой части, четыре пулемёта Браунинг .50 калибра (12,7 мм) в крыльях, мог нести восемь 5 дюймовых ракет HVAR или две 250 фунтовые или две 500 фунтовые бомбы или одну торпеду Mk13.
- Beaufighter TT Mk 10
- Послевоенная модификация — буксировщик мишеней.
Страны, эксплуатировавшие Бофайтеры
-
Австралия -
Канада -
Доминиканская Республика -
Израиль -
Новая Зеландия -
Норвегия -
Польша -
Португалия -
Южно-африканский союз -
Великобритания -
США
Тактико-технические характеристики
Приведённые ниже характеристики соответствуют модификации Beaufighter Mk IF (в скобках TF Mk X)[1]:
Технические характеристики
- Экипаж: 2 (пилот, наблюдатель)
- Длина: 12,6 м
- Размах крыла: 17,65 м
- Высота: 4,84 м
- Площадь крыла: 46,73 м²
- Масса пустого: (7072 кг)
- Максимальная взлётная масса: 9534 (11521) кг
- Двигатели: 2× радиальных 14-цилиндровых двигателя Bristol Hercules III(VI) воздушного охлаждения по 1500(1600 л.с.) (1200 кВт) каждый
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 518 (488 км/ч) на высоте 3050 м
- Дальность полёта: 1890 км (2816 км)
- Практический потолок: 8082 м (5795 м без торпеды)
- Скороподъёмность: (8,2 м/с без торпеды)
Вооружение
- Mk IF: 4× 20 мм пушки Испано (барабанное питание, 60 снарядов на орудие, 240 всего) под фюзеляжем 6× .303 (7.7 mm) пулемёта Браунинг (4 в правой консоли крыла и 2 в левой)
- TF MkX:
- 4× 20 мм пушки Испано (барабанное питание, 60 снарядов на орудие, 240 всего) под фюзеляжем и
- В истребительном командовании
- Пулемёты:
- 4× .303 (7.7 mm) пулемёта Браунинг (правая консоль крыла)
- 2× .303 пулемёта (левая консоль крыла)
- Ракеты: 8× ракет RP-3 или
- Бомбовая нагрузка: 2× 1000 фунтовые бомбы
- Пулемёты:
- В командовании береговой обороны
- Пулемёты:
- 1× .303 (7.7 mm) пулемёт Браунинг у наблюдателя
- Бомбовая нагрузка: 1× 18 дюймовая (457 мм) торпеда
- Пулемёты:
Напишите отзыв о статье "Bristol Beaufighter"
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/fww2/beauf.html Beaufighter «Уголок неба.»]
Примечания
- ↑ [www.historyofwar.org/articles/weapons_beaufighter_variants.html| Характеристики Beaufighter]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Bristol Beaufighter
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
