Brown Bess

Мушкет сухопутного образца (Land Pattern Musket)
«Короткая» модель
Тип:	Дульнозарядное ружьё
Страна:
История службы
Годы эксплуатации:	Британская армия: 1722–1838
На вооружении:	Великобритания, различные племена американских индейцев, США, Швеция, Мексика, Бразильская империя, зулусы
Войны и конфликты:	Индейские войны, Война Даммера, Война за австрийское наследство, Восстание якобитов (1745), Карнатикские войны, Семилетняя война, Война за независимость США, Австралийские пограничные войны, Наполеоновские войны, Англо-американская война, Война за независимость Техаса, Парагвайская война, Англо-зулусская война (1879)
История производства
Разработан:	1722
Годы производства:	1722–1860-е
Варианты:	См. Варианты
Характеристики
Масса, кг:	4.1–4.7
Длина, мм:	1100–1600
Длина ствола, мм:	660–1200
Патрон:	Бумажный патрон со свинцовой пулей 0,71 дюйма (18 мм)
Калибр:	0,75 дюйма (19 мм)
Принципы работы:	Кремнёвый замок
Скорострельность, выстрелов/мин:	Зависит от мастерства стрелка; в среднем 3-4
Прицельная дальность, м:	До 90 (100 ярдов)

Brown BessBrown Bess

Браун Бесс (англ. Brown Bess — «Бурая Бесс», «Коричневая Бесс») — прозвище, под которым получило известность британское ружьё образца 1722 года и его более поздние модели. Официальное название оружия — «Мушкет сухопутного образца» (Land Pattern Musket). В англоязычной терминологии словом «мушкет» обозначается и то, что в русском языке принято называть ружьём или фузеей.

Браун Бесс оставалась штатным оружием британского пехотинца в течение более чем столетия: впервые выпущенное в 1722 году, это ружьё было окончательно заменено на новые образцы лишь накануне и в ходе Крымской войны.

Кроме Великобритании, «Браун Бесс» широко применялась в британских колониях. Так, во время Войны за независимость США это ружьё широко применяли обе стороны, и именно на основе Браун Бесс были созданы первые образцы американских ружей. Некоторое количество «Бесс» применялось в Америке ещё во время Гражданской войны.

В Новой Зеландии ружья «Браун Бесс» оставили неизгладимый след, став, по сути, причиной кровавых Мушкетных войн.

Швеция получила от Великобритании значительное количество ружей в виде помощи после поражения в последней Русско-шведской войне.

Происхождение названия

Существует несколько гипотез происхождения прозвища Brown Bess, из которых ни одну нельзя считать полностью доказанной.

Достоверно установлено лишь, что это имя появилось во второй половине XVIII века и к 1780-м годам уже было широко распространено. Так, заметка в Connecticut Courant в 1771 году уже использовала это прозвище безо всяких дополнительных объяснений. Выпущенный в 1785 году британский «Словарь простонародного наречия» (Dictionary of the Vulgar Tongue) также считал это прозвище широко известным: «„обнимать Бурую Бесс“ — носить ружьё, служить солдатом».

По этой причине (распространение не позже второй половины века) считают маловероятной версию о том, что ружьё назвали в честь королевы Елизаветы I, тем более что она скончалась более чем за столетие до появления этой фузеи.

А появилась она при Георге I, немце по происхождению, поэтому возникла версия о происхождении прозвища из немецкого языка, где Buss в то время могло означать вообще всякое огнестрельное оружие (отсюда аркебуза, бландербуз).

Ещё одна версия про раннее происхождение — Бурая Бесс может составлять (по неизвестной причине) «пару» «Бурому Биллу» — это распространённый в Англии вариант алебарды. В исторических документах упоминаются «бурые», «чёрные» и «лесные» биллы, но разница между ними сегодня уже забыта.

Более распространённая версия связывает название с цветом оружия: либо характерный коричневый цвет деревянных лож, либо цвет защитного лака, которым, якобы, покрывали как ствол с замком, так и ложу (а в случае с недобросовестными поставщиками — ещё и для того, чтобы скрыть использование некачественного или непредусмотренного предписаниями дерева).

Кроме этого, по-английски слово browning может означать оксидирование, которое и даёт характерный коричневатый цвет металла — однако считается, что эта технология получила широкое распространение уже после того, как прозвище широко распространилось.

История

До начала XVIII века в европейских армиях отсутствовала какая-либо стандартизация оружия. Вооружались либо «чем есть», либо образцы заказывали полковые офицеры по своему вкусу и разумению.

В случае войны разношёрстное вооружение больших масс войск вызывало значительные сложности в снабжении солдат боеприпасами и запчастями.

Чтобы преодолеть эти трудности, большинство европейских стран решили стандартизировать своё оружие. Именно к этому времени относится появление терминов «модель», «образец»: такой образец изготавливался в специальной мастерской, а затем другие арсеналы снимали с этого «контрольного» образца мерки для изготовления собственных ружей.

«Браун Бесс» в 1722 году стала первым стандартизированным ружьём британской армии.

Конструкция

Первая, «длинная» модель была длиной 62,5 дюйма (159 см), длина ствола — 46 дюймов (117 см). Вес — 10,4 фунта (4,7 кг).

Калибр ствола у всех вариантов составлял 0,75 дюйма (19 мм). Для стрельбы использовалась пуля меньшего диаметра — как правило, 0,71 дюйма (18 мм). Это было необходимо, во-первых, для облегчения заряжания, а во-вторых для того, чтобы уменьшить разгар ствола из-за применения чёрного дымного пороха.

Охотники и стрелки, которым требовалась бо́льшая точность, могли лить пули бо́льшего размера — примерно 0,735 дюйма (18,7 мм). Так же поступают и современные реконструкторы, которые стреляют нечасто и используют для этого современные пороха.

Пуля вместе с отмеренным (и для затравки, и для стрельбы) зарядом пороха помещалась в бумажный патрон.

Ствол, замок, антабки ружья изготавливались из железа; прочая фурнитура — первоначально также из железа, а после 1736 года — из олова.

Шомпол первоначально был деревянным, позже был заменён железным в континентальной пехоте; драгуны и морские пехотинцы, равно как и солдаты в североамериканских колониях, пользовались деревянным шомполом ещё очень долгое время.

К ружью полагался трёхгранный штык длиной в 17 дюймов (43 см). Своей трубкой он надевался на ствол, на котором располагался небольшой фиксатор.

Прицельные приспособления на подавляющем большинстве образцов (до 1811 года) отсутствовали; в качестве мушки можно было, при желании, использовать фиксатор для штыка.

Стандартизация позволила английским солдатам получить чрезвычайно качественное оружие. Ружья подвергались очень строгим испытаниям: их ударяли прикладом об пол, роняли прикладом с высоты одного ярда (0,9 м), проверяли стрельбой обычным и усиленным зарядом.

Срок службы «Бесс» был определён в 10 лет.

Скорострельность и точность

На рубеже XVIII—XIX веков в Великобритании провели серию испытаний и учений, в результате чего выяснилось, что 80-летняя Бесс оставалась надёжным, быстрым и даже сравнительно точным оружием.

Необученный новобранец мог производить два выстрела в минуту, опытный солдат мог стрелять вдвое быстрее.

Чтобы зарядить ружьё, стрелок должен был достать патрон, надорвать его зубами с «пороховой» части, высыпать часть пороха на полку и закрыть её, поставить ружьё дулом вверх, высыпать оставшийся порох в ствол, перевернуть патрон пулей вниз (к казне) и затолкать патрон шомполом в ствол; бумага, таким образом, играла роль пыжа.

Подобная техника использовалась во всех европейских армиях того времени.

Для изучения точности ставилась мишень, имитирующая сплошной строй вражеской пехоты: полотно шириной 50 ярдов (46 м) и высотой 6 футов (1,8 м); для имитации стрельбы по кавалерии высоту увеличивали до 8 футов 3 дюймов (2,5 м).

При залповой стрельбе с расстояния в 175 ярдов (160 м) в такую цель попадали 75 % пуль. Очевидно, однако, что при этом не учитывался интервал между отдельными бойцами во вражеской шеренге.

Кроме того, основным способом ведения огня наставления того времени считали залпы с дистанции в 50 ярдов. В таких условиях точность фузеи не играла большой роли.

Современные реконструкторы заявляют, что с 50 ярдов могут уложить серию пуль в пятидюймовый (13 см) круг, но для этого используются современные пороха и более крупные пули.

Варианты

С течением времени «Браун Бесс» получала всё более простую отделку, а ствол постоянно укорачивался; уже к концу 1760-х стало ясно, что укороченный ствол ничуть не ухудшает точность, наоборот — за счёт приближенного к стрелку центра тяжести «короткие» ружья могли стрелять точнее.

В 1790-х Британская Ост-Индская компания заказала для себя укороченные и упрощённые ружья; они были дешевле армейских и не подвергались таким суровым испытаниям при приёмке. Позже это оружие стало стандартным и для пехоты.

В 1839 году была подготовлена модификация Браун Бесс под капсюльный замок, однако в 1841 году большинство ружей, предназначенных для переделки под капсюль, были уничтожены пожаром в лондонском Тауэре. Поэтому пришлось делать новые ружья, которые назвали «модель 1842 года».

Они продержались на вооружении до самой Крымской войны, когда их стали заменять на винтовки Минье (англ.) и винтовки Энфилда.

Модель	Изображение	Годы службы	Длина ствола	Полная длина	Вес
«Длинная» модель (Long Land Pattern)		1722-1793 штатное оружие пехоты в 1722—1768	46 дюймов (120 см)	62,5 дюйма (160 см)	10,4 фунта (4,7 кг)
«Короткая» модель (Short Land Pattern)		1740-1797 1740 (Драгуны) 1768 (Пехота) штатное оружие пехоты в 1793—1797	42 дюйма (110 см)	58,5 дюйма (150 см)	10,5 фунта (4,8 кг)
«Индийская» модель (India Pattern)		1797-1854 до 1797 г. ограниченно использовалась Ост-Индской компанией в Египте штатное оружие пехоты в 1797—1854	39 дюймов (99 см)	55,25 дюйма (140 см)	9,68 фунта (4,4 кг)
«Новая» модель (New Land Pattern)		1802-1854 Использовалась только Пешей гвардией и 4-м пехотным полком	39 дюймов (99 см)	55,5 дюйма (140 см)	10,06 фунта (4,6 кг)
«Новая» модель для лёгкой пехоты (New Light Infantry Land Pattern)	Отличалась от вышеуказанной модели закруглённой формой спусковой скобы, оксидированным стволом и зубчатым це́ликом.	1811–1854 Применялась только 43-м, 52-м, 68-м, 71-м и 85-м полками лёгкой пехоты и батальонами 60-го полка, которые не были вооружены винтовками	39 дюймов (99 см)	55,5 дюйма (140 см)	10,06 фунта (4,6 кг)
Кавалерийский карабин (Cavalry Carbine)		1796-1838 Применялся в кавалерийских частях	26 дюймов (66 см)	42,5 дюйма (110 см)	7,37 фунта (3,3 кг)
«Морская» модель (Sea Service Pattern)		1778-1854 Применялся экипажами кораблей; морские пехотинцы вооружались этой моделью при службе на борту корабля, но на берегу использовали «индийскую» модель	37 дюймов (94 см)	53,5 дюйма (140 см)	9,00 фунта (4,1 кг)

Отрывок, характеризующий Brown Bess

– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.