Browning wz. 1928
| Browning wz. 1928 | |
|---|---|
 | |
| Тип: | автоматическая винтовка, ручной пулемёт |
| Страна: |  Польша
|
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | 1930—1945 |
| На вооружении: | |
| История производства | |
| Разработан: | 1928 |
| Производитель: | Państwowa Fabryka Karabinów |
| Годы производства: | 1930—1939 |
| Всего выпущено: | ок. 24 тысяч |
| Варианты: | wz. 37 |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 2,45 (без лишнего снаряжения) 5,9 (пустой) 9 (полностью снаряжённый) |
| Длина, мм: | 1110 |
| Длина ствола, мм: | 611 |
| Патрон: | 7,92×57 мм |
| Принципы работы: | отвод пороховых газов, рычажное запирание |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
600 |
| Начальная скорость пули, м/с: | 853 |
| Вид боепитания: | коробчатый магазин на 20 патронов |
| Прицел: | кольцевой прицел с механизмом ввода поправок, радиус обзора 742 мм |
Browning wz. 1928, полное название Rkm „Browning” wz. 28 — польская автоматическая винтовка и ручной пулемёт, лицензионная копия и модификация американского ручного пулемёта Browning M1918, использовавшаяся польскими войсками во Второй мировой войне.
Содержание
История
На вооружении Войска Польского после провозглашения независимости Польши в 1918 году оказались разнообразные пулемёты французского и британского производства, однако патронов всех калибров зачастую не хватало, что снижало боеготовность солдат и ухудшало их подготовку. В 1923 году был объявлен конкурс на создание универсального ручного пулемёта для Войска Польского. Победителя определить не удалось, и на следующий год польское Военное министерство произвело 12 закупок партий ручных пулемётов Browning M1918, Lewis (wz. 1923) и Hotchkiss M1909 Benét–Mercié.
Испытания доказали превосходство американского оружия, и в 1925 году на конкурсе официально был выбран пулемёт Browning производства бельгийской компании FN. Несмотря на дальнейшие испытания, польская армия произвела заказ пулемётов, специально изготовленных под ряд патронов, начиная от американского .30-06 Springfield до немецкого 7,92×57 мм[1], и оснащённых сошками и кольцевыми прицелами. Ствол был специально удлинён для большей точности, а пистолетная рукоятка была установлена для более удобной стрельбы. Польша в итоге приобрела лицензию на производство собственной лицензионной копии[2]. На вооружение пулемёты были приняты в 1927 году и получили индекс 7,92 mm rkm Browning wz. 1928.
Из-за проблем с получением документации производство началось только в 1930 году. Всего до начала Второй мировой войны в руках поляков было 14 тысяч ручных пулемётов wz. 1928. Некоторые модификации и изменения вносились в конструкцию пулемёта за время его производства: так, устанавливались маленькие прицелы и приклады в форме рыбьего хвоста; производились стволы различной длины, которые можно было легко заменять во время боя. Однако производство подобных пулемётов не завершилось до начала войны.
Варианты
На основе пулемёта Browning wz. 1928 был создан авиационный пулемёт Kbo wz.37, устанавливавшийся на бомбардировщики PZL.37 Łoś.
Служба
- Польша: использовалось Войском Польским, Армией Крайовой, Армией Людовой.
-
Третий рейх: трофейное оружие, захвачено в 1939 году; состояло на вооружении под индексом lMG 28 (p)[2]. -
СССР: трофейное оружие, захвачено в 1939 году[2] (в основном образцы 1930 года); использовалось советскими войсками и ополчением при обороне Москвы[3][4]. -
Испания:
-
Вторая Испанская Республика: использовалось республиканцами, массово ввозилось из-за границы. -
Испания: использовалось франкистами преимущественно как трофейное.
-
См. также
Напишите отзыв о статье "Browning wz. 1928"
Примечания
- ↑ Bishop, Chris (1998). The Encyclopedia: Weapons of World War II. New York: Barnes & Noble Inc. ISBN 0-7607-1022-8, p. 239
- ↑ 1 2 3 Robert R. Hodges, Jr., The Browning Automatic Rifle. Weapon Series. Osprey Publishing, 2012, 9781849087612. p. 18
- ↑ № 108. Из описания боевой деятельности войск Московской зоны обороны за октябрь 1941г. - февраль 1942 г., составленного штабом зоны (не ранее февраля 1942 г.) // Москва - фронту, 1941 - 1945 гг. сб. документов и материалов. М., 1966. стр.251-265
- ↑ Сергей Монетчиков. [www.bratishka.ru/archiv/2011/11/2011_11_8.php Победители: Триумф и трагедия Москвы] // журнал «Братишка», ноябрь 2011
Ссылки
- Polskie konstrukcje broni strzeleckiej. — Warsaw, SIGMA NOT, 1993. — ISBN 83-85001-69-7.
- Nowakowski, Tomasz (1996). «Ręczny karabin maszynowy Browning wz. 28». Nowa Technika Wojskowa 5: ISSN 1230–1655.
- 7,92 mm ręczny karabin maszynowy wz. 1928 Browning. — Bellona & CB, 2003. — ISBN 83-11-09687-2.
| ||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Browning wz. 1928
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
