Румынские железные дороги

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Căile Ferate Române»)
Перейти к: навигация, поиск
Железные дороги Румынии Căile Ferate Române
Тип

Группа публичных компаний, государственное предприятие

Основание

1880 год

Расположение

Румыния Румыния: Румыния, Бухарест, бульвар Динику Голеску, 38

Ключевые фигуры

Рэзван Стойка (гендиректор),
Михай Фрасиной (гендиректор)

Продукция

Услуги железнодорожной инфраструктуры

Число сотрудников

54000 (2010)

Материнская компания

Правительство Румынии

Дочерние компании

CFR Călători, CFR Marfă, CFR Infrastructură, SFT

Сайт

[cfr.ro ]

К:Компании, основанные в 1880 году

Румынские железные дороги (рум. Căile Ferate Române) — румынская железнодорожная компания, один из основных видов транспорта в Румынии.

Протяжённость железных дорог Румынии 11343 км, в том числе 3654 км электрифицированы (37%) на переменном токе (25 кВ, 50 Гц). Ширина колеи в стране 1435 мм, имеются также участки 1520 мм и 1000 мм[1].

Дорога граничит с железыми дорогами Украины (Українські залізниці), железными дорогами Молдавии (Calea Ferată din Moldova), железными дорогами Сербии (Železnice Srbije), железными дорогами Венгрии (Magyar Államvasútak).

Основные станции и узлы железнодорожной сети Румынии: Яссы, Бухарест, Констанца, Галац, Ремница[1].

На румынских железных дорогах работают операторы Grup Feroviar Român, CFR Marfă. Ремонтом и модернизацией подвижного состава румынских железных дорог занимается компания Remar. В 2016 году там железные дороги Бухарест - Констанца и Бухарест - Предял пассажирских поездов, которые достигают максимальной скорости 160 километров в час скорость и грузовых поездов в 120 километров в час. Другие линии обновления до более высокого периода скорости.



История

Первая в Румынии железная дорога была проведена в 1854 в Банате между городом Оравицей и селом протяженностью 62,5 км. Так как в то время Банат принадлежал Австрии, то с 12 января 1855 года она управлялась. Движение пассажирских поездов по этой дороге появилось в 1856 году, до этого она использовалась лишь для перевозки угля. Первые железные дороги в Румынском королевстве с 1864 по 1885 годы.

Подвижной состав

Поезда делятся на следующие категории:

  • R (Regio, рум. Региональные), ранее P (Personal) — пригородные поезда, аналоги наших электричек. Поезда этой категории самые медленные (34 км/ч по состоянию на 2004 год) и имеют наименее удобный подвижный состав, но, тем не менее, больше всех распространены на территории страны. Они останавливаются на каждой станции.
  • IR (InterRegio, рум. Междурегиональные), ранее A (Acelerat рум. Скорые) — поезда дальнего следования, останавливающиеся только на крупных станциях или станциях с большим пассажиропотоком.
  • R (Rapid) — скорые поезда, имевшие большую скорость и более лучшие вагоны. В 2011 категория ликвидирована, а поезда такого типа вошли в состав IR.
  • IC (InterCity) — очень редкая категория, ликвидированная в 2015 году.
  • EC (EuroCity) — межевропейские скоростные поезда, проходившие по территории Румынии до 2011 года.
  • "Анри Коанда-экспресс" — скоростной пригородный поезд. Аналог российского Аэроэкспресса, открытый в марте 2009 года и следующий по маршруту Бухарест-Норд — Аэропорт имени Анри Коанды. [2]

Вагоны делятся на I, II, и бизнес-классы.

Напишите отзыв о статье "Румынские железные дороги"

Примечания

  1. 1 2 Железнодорожный транспорт. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994, стр 377
  2. [heming-fromelko.livejournal.com/10588.html Румыния. Часть 2 - Румынские железные дороги (CFR) (начало) - heming_fromelko]


Отрывок, характеризующий Румынские железные дороги

С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.