Champ Car
- Сюда перенаправляется запрос CART. Не путать с термином Картинг.
| Champ Car | |
 Логотип Champ Car World Series | |
| Страна или регион |
Международная |
|---|---|
| Дебют |
1979 |
| Роспуск | |
| Поставщики моторов | |
| Действующий Конструктор | |
Champ Car — американский чемпионат автомобилей с открытыми колёсами, проводился с 1979 года. Преемник чемпионата USAC. До 2004 года носил название Championship Auto Racing Teams (CART). Также известен под названиями CART PPG IndyCar World Series (Мировая Серия ИндиКар) и CART FedEx Championship Series (Чемпионская Серия ФедЭкс). В 2008 году серия обанкротилась.
Содержание
Появление CART
В конце 70-х гг. некоторые владельцы команд были все больше недовольны деятельностью USAC, в частности, неумелой, по их мнению, продажей телевизионных прав, а также низкими доходами собственно команд. В 1978 г. Дэн Герни опубликовал «Открытое письмо» с изложением причин своего недовольства, однако отвечать на него было уже некому — в 1978 г. потерпел катастрофу частный самолёт, на борту которого погибли 9 человек из высшего руководства USAC. Вскоре вслед за этим умер и основатель USAC, владелец трека в Индианаполисе Тони Халмен.
Дэн Герни, а также лидеры недовольных руководителей команд Роджер Пенске и Пэт Патрик призвали более активно продвигать чемпионат, в частности на телевидении. Они исходили из опыта Берни Экклстоуна, создавшего ФОКА для представления коммерческих интересов Ф1.
В 1979 г. часть команд чемпионата USAC решила взять управление гонками в свои руки и создала организацию CART — Championship of Auto Racing Teams, отличительной чертой которой было то, что управление было в руках самих команд, а также представителей спонсоров. Также в новую организацию вошли и владельцы автодромов, предоставившие свои трассы для гонок. Санкционирующей организацией была SCCA — ещё одна американская автоспортивная ассоциация.
Первоначально USAC пытался игнорировать новый чемпионат, не допустив его участников на гонку Инди 500, но те подали в суд и выиграли. В 1980 г. CART заполучил большую часть команд, гонщиков и трасс прежнего Чемпионата. В ведении USAC скоро осталась лишь Инди 500, и в 1981 г. USAC полностью отказался от проведения Чемпионата, передав все права CART, сохранив за собой лишь Инди 500, которая, тем не менее, шла в зачёт нового чемпионата. Новая серия принялась динамично развиваться, главным образом благодаря поддержке телевидения, в орбиту которого в тот период попали автогонки. Серия также начинает расширять и географию своих этапов, войдя в конфликт с руководством Ф1 в лице коммерческого директора Берни Экклстоуна, когда стала проводить этапы также в Канаде и в Австралии.
История раскола
В 1995 г. владелец Индианаполис Мотор Спидвей Тони Джордж создал новую гоночную серию Indy Racing League (IRL), во главу угла которой была поставлена борьба за удешевление автоспорта и продвижение национальных гонщиков. Санкционирующим органом новой серии был USAC, который все ещё контролировал гонку Инди 500. Как владелец трассы, Тони Джордж включил проводимую на ней Инди 500 в расписание новой серии, а чтобы избавить её от конкуренции со стороны CART, заявил, что 25 мест на старте (из 33) будет зарезервировано за гонщиками IRL. Это означало раскол, и команды CART проигнорировали Инди 500 в 1996 г.
Однако и помимо действий Тони Джорджа Чампкар имел усиливающиеся затруднения — рост географии чемпионата как по части трасс, так и по части гонщиков, приводил к снижению интереса собственно американской публики. Также были недовольны и американские спонсоры, не нуждавшиеся в мировой рекламе.
В 2000 г. CART ослабил запрет на участие в Инди 500 и некоторые команды решили этим воспользоваться. В частности, одна из сильнейших команд, Чип Гэннаси Рейсинг, в доминирующем стиле выиграла Инди 500 в 2000 г. со своим пилотом Хуаном Пабло Монтойей, после чего решила выступать в серии IRL на постоянной основе. В 2002 г. под давлением Мальборо ушла в IRL Пенске Рейсинг — согласно законам США, на территории страны табачные компании могли осуществлять рекламную деятельность только в одной гоночной серии, и в Marlboro решили выставляться в Инди 500. В 2002 г. FedEx объявила о прекращении своей поддержки серии по завершении контракта в конце сезона, об этом же заявили Хонда и Тойота, поставлявшие серии двигатели, но переключившиеся на поддержку IRL.
Champ Car с 2004 года
В 2003 г., после ухода титульного спонсора и двух из трёх мотористов, акции CART резко пошли вниз, дойдя до 25¢, и чемпионат обанкротился. После ряда судебных процессов, в ходе которых на него претендовал глава конкурирующей серии Тони Джордж, он перешёл под крыло специально созданной структуры OWRS под управлением Кевина Калховена (а также Джеральда Форсайта и Пола Джентилоцци) и стал называться CCWS — ChampCar World Series. Однако в 2004 г. в IRL перешли ещё две сильные команды бывших гонщиков — Майкла Андретти и Бобби Рейхала.
В попытке хоть как-то выжить Чампкар терял все свои традиции — уменьшалось число гонок на овалах за счёт роста числа временных городских трасс, остался только один производитель шасси и один моторист — Cosworth, серия перешла к правилам FIA и даже старту с места, а также специальной кнопке для обгонов. Однако и эта серия не смогла справиться с множащимися проблемами, и в 2006 г. потеряла поддержку Бриджстоуна и Форда. 22 февраля 2008 г., когда команды готовились к новому сезону, было объявлено о слиянии серий — Тони Джордж заявил, что предоставит шасси и 1,2 млн долларов поддержки. 5 апреля 2008 г. была объявлена банкротом, а 20 апреля прошла последняя прощальная гонка в Лонг-Бич, которую уже нельзя было отменить.
Соревнования
Техника
В Чампкаре применялись различные спецификации машин для различных типов трасс — дорожных, овальных.
С 1964 г. Чампкар перешёл на использование метанола, как менее взрывоопасного топлива, после гибели двух гонщиков во время Инди 500. Тогда же началось широкое применение турбонаддува, с которым Чампкар уже не расставался никогда, удерживая лидерство по максимальной мощности своих V8, достигавшей 900—1000 л.с., на протяжении 70-80-90х гг. (за исключением «турбо-эры» в Ф1, когда в середине 80-х гг. двигатели Ф1 могли развивать и более 1000 л.с.). Однако в 2001 г. давление наддува было ограничено 1,4 атм., поскольку все больше гонок проводилось на городских трассах и требовалось принять меры по снижению шумности, новые двигатели развивали мощность не более 800 л.с., и то лишь при задействовании специальной кнопки push-to-pass, увеличивающей давление наддува до 1,5 атм. Двигатели в Чампкаре не принадлежали самим командам, а предоставлялись им в аренду поставщиками. Это объяснялось стремлением оградить свои технологические секреты. Кроме того, моторостроители сами по себе играли большую роль в жизни чемпионата — когда в середине 90-х было предложено ограничивать давление наддува на овальных трассах или применять рестрикторы для ограничения мощности, то производители отказались и пригрозили покинуть чемпионат.
Наличие в календаре Чампкара высокоскоростных овалов накладывало свой отпечаток на облик машин — они были длиннее и ниже автомобилей Формулы 1, имели более длинную колесную базу, большую массу и отличались отменной устойчивостью на высоких скоростях, в ущерб управляемости. Рекорд максимальной скорости был поставлен Жилем де Ферраном на квалификации к последней гонке сезона 2000 г. Мальборо 500 на треке в Фонтане, когда он прошёл круг со средней скоростью 388 км/ч (максимальная моментальная скорость, по некоторым сведениям, была достигнута Полом Трейси в 1996 г. на треке в Мичигане, когда он разогнался до 413 км/ч во время одной из практик). Эти показатели самые быстрые из когда-либо достигнутых в кольцевых гонках. В отличие от Формулы 1 в Чампкаре вес автомобиля считался без пилота и составлял 710 кг. С середины 90-х гг. началось использование устройств Хэндфорда — так называли специально разработанные аэродинамические пластины, крепившиеся на заднее крыло с целью уменьшения скорости и создания большего разрежения позади машины. Существовало две разновидности — для суперспидвеев и шорт-треков. Созданные по образцу устройств первого типа, пластины для шорт-треков оказались неработоспособными — они создавали слишком большие возмущения воздуха, не позволявшие пойти на обгон.
С конца 70-х гг. автомобили Чампкар используют профилированные днища, создающие немалый граунд-эффект за счёт более слабой крыльевой аэродинамики. Однако шасси Паноз DP01, принятые в 2007 г., отказались от граунд-эффекта. В отличие от Формулы 1 в Чампкаре команды не создавали шасси сами, а покупали его у специальных производителей, за исключением Пенске, но и он перешёл на клиентские шасси в конце 90х гг., когда его собственные оказались неконкурентоспособными.
Гонки
Гонки проводились как на трассах овальной конфигурации, с твёрдым покрытием, так и на дорожных трассах также различного типа. Овалы могли иметь асфальтовое или бетонное покрытие. В свою очередь овальные трассы делились на шорт-треки — длиной в милю и меньше, и спидвеи — более 1 мили. Трассы дорожного типа могли располагаться как на стационарных автодромах, так и на временных аэродромных трассах, а также проходить по городским улицам.
В 70-х гг. календарь был ограничен 20 этапами. Кроме всего прочего разыгрывалась и почётная Тройная Корона, присуждавшаяся гонщику, выигравшему в течение сезона три 500-мильные гонки.
Чемпионы
Чемпионы
Количество чемпионских титулов у команд
| Команда | Количество титулов | Последний |
|---|---|---|
| Penske Racing | 9 | 2001 |
| Newman/Haas Racing | 8 | 2007 |
| Chip Ganassi Racing | 4 | 1999 |
| Truesports | 2 | 1986 |
| Chaparral Racing | 1 | 1980 |
| Galles-Kraco Racing | 1 | 1990 |
| Team Green Racing | 1 | 1995 |
| Rahal/Hogan | 1 | 1992 |
| Patrick Racing | 1 | 1989 |
| Player's/Forsythe Racing | 1 | 2003 |
См. также
Напишите отзыв о статье "Champ Car"
Ссылки
- [www.champcarstats.com Статистика автогонок с 1909 года до настоящего момента] (англ.)
- [forum.worldracing.info/forumdisplay.php?f=9 Русскоязычное сообщество фанов Champ Car World Series] (рус.)
 |
Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей.
|
| |||||||||||||
Отрывок, характеризующий Champ Car
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
