CAST-128

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
CAST-128
Создатель:

Карлайл Адамс, Стаффорд Таварес

Создан:

1996 год

Размер ключа:

40-128 бит

Размер блока:

64 бит

Число раундов:

12 (16 при ключе > 80 бит)

Тип:

Сеть Фейстеля

CAST-128 (или CAST5) в криптографии — блочный алгоритм симметричного шифрования на основе сети Фейстеля, который используется в целом ряде продуктов криптографической защиты, в частности некоторых версиях PGP и GPG и кроме того одобрен для использования Канадским правительством.





Основные сведения

Алгоритм был создан в 1996 году Карлайлом Адамсом (Carlisle Adams) и Стаффордом Таваресом (Stafford Tavares) используя метод построения шифров CAST, который используется также и другим их алгоритмом CAST-256 (алгоритм-кандидат AES).

CAST-128 состоит из 12 или 16 раундов сети Фейстеля с размером блока 64 бита и длиной ключа от 40 до 128 бит (но только с инкрементацией по 8 бит). 16 раундов используются когда размеры ключа превышают 80 бит. В алгоритме используются 8x16 S- блоки, основанные на бент-функции, операции XOR и модулярной арифметике (модулярное сложение и вычитание). Есть три различных типа функций раундов, но они похожи по структуре и различаются только в выборе выполняемой операции (сложение, вычитание или XOR) в различных местах.


Хотя CAST-128 защищён патентом Entrust, его можно использовать во всём мире для коммерческих или некоммерческих целей бесплатно.

Описание

CAST — это популярный 64-битовый шифр, допускающий размеры ключа вплоть до 128 бит, который был разработан в Канаде Карлайлом Адамсом (Carlisle Adams) и Стаффордом Таваресом (Stafford Tavares). Авторы утверждают, что название обусловлено ходом разработки и должно напоминать о вероятностном характере процесса, а не об инициалах авторов.

Алгоритм CAST использует 64-битовый блок и 64-битовый ключ. CAST устойчив к дифференциальному и линейному криптоанализу. Сила алгоритма CAST заключена в его S-блоках. У CAST нет фиксированных S-блоков и для каждого приложения они конструируются заново. Созданный для конкретной реализации CAST S-блок уже больше никогда не меняется. Другими словами, S-блоки зависят от реализации, а не от ключа. Northern Telecom использует CAST в своём пакете программ Entrust для компьютеров Macintosh, PC и рабочих станций UNIX. Выбранные ими S-блоки не опубликованы, что впрочем неудивительно.

CAST-128 принадлежит компании Entrust Technologies, но является бесплатным как для коммерческого, так и для некоммерческого использования. CAST-256 — бесплатное доступное расширение CAST-128, которое принимает размер ключа до 256 бит и имеет размер блока 128 бит. CAST-256 был одним из первоначальных кандидатов на AES.


Описание алгоритма

CAST-128 основан на сети Фейстеля. Полный алгоритм шифрования изложен в следующих четырех шагах:

ВХОД: текст m1 ... m64, ключ K = k1 ... k128.
ВЫХОД: зашифрованный текст c1 ... C64.

1. (развертка ключа) составляет 16 пар подключей {Kmi, Kri} полученных из K (см. разделы Пары раундовых ключей и Неидентичные раунды).

2. (L0, R0) <- (m1. .. m64). (Разделяет текст на левую и правую 32-битные половины L0 = m1 ... m32 и R0 = m33 ... m64).

3. (16 раундов) for i from 1 to 16, вычислить Li и Ri следующим образом: Li = Ri-1; Ri = Li-1 ^ F(Ri-1,Kmi,Kri), где F определена в разделе «Пары раундовых ключей» (F имеет тип 1, тип 2, тип 3 или, в зависимости от i).

4. c1 ... c64 <- (R16, L16). (Меняем окончательные блоки местами L16, R16 и объединяем, чтобы сформировать зашифрованный текст.)

Расшифрование совпадает с алгоритмом шифрования, приведенным выше, кроме того, что раунды (и, следовательно, пары подключей), используются в обратном порядке, чтобы вычислить (L0, R0) из (R16, L16).

Пары раундовых ключей

CAST-128 использует пару подключей за раунд: 32-битные величины Km используется в качестве "маскировки" ключа и Kr используют как "перестановки" ключа, из которых используются только начальные 5-бит.

Неидентичные раунды

Три различных типов функции используются в CAST-128. Типы выглядит следующим образом (где "D" является входными данными в функцию F и "Ia"-"Id" является наиболее значимый байт - наименее значимый байт I, соответственно). Обратите внимание, что "+" и "-" сложение и вычитание по модулю 2 ** 32, "^" является побитовое XOR и "<<<" является циклическим сдвигом влево.


Раунды
1,4,7,10,13,16
I = ((Kmi + Ri-1) <<< Kri)
F = ((S1[Ia] ^ S2[Ib]) – (S3[Ic]) )+ S4[Id]
Раунды
2,5,8,11,14
I = ((Kmi ^ Ri-1) <<< Kri)
F = ((S1[Ia] - S2[Ib]) + (S3[Ic])) ^ S4[Id]
Раунды
3,6,9,12,15
I = ((Kmi - Ri-1) <<< Kri)
F = ((S1[Ia] + S2[Ib]) ^ (S3[Ic]) )- S4[Id]

Поля замены

CAST-128 использует восемь полей замены: поля S1, S2, S3 и S4 раундовые функции полей замены, S5, S6, S7 и S8 являются ключами развертки полей замены. Несмотря на то, что 8 полей замены требуют в общей сложности 8 Кбайт для хранения, обратите внимание на то, что только 4 Кбайта требуются во время фактического шифрования / дешифрование, так как генерация подключа обычно делается до любого ввода данных. См. Приложение для содержимого полей замены S1 - S8.

Ключи развертки

Представим 128-разрядный ключ в виде x0x1x2x3x4x5x6x7x8x9xAxBxCxDxExF, где x0 старший байт, и xF младший байт.

Представим z0..zF промежуточными (временными) байтами. Si[] представляет поле замены i и "^" представляет сложение по XOR’у.

Поля замены формируются из ключа x0x1x2x3x4x5x6x7x8x9xAxBxCxDxExF следующим образом.

  z0z1z2z3 = x0x1x2x3 ^ S5[xD] ^ S6[xF] ^ S7[xC] ^ S8[xE] ^ S7[x8]
  z4z5z6z7 = x8x9xAxB ^ S5[z0] ^ S6[z2] ^ S7[z1] ^ S8[z3] ^ S8[xA]
  z8z9zAzB = xCxDxExF ^ S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S5[x9]
  zCzDzEzF = x4x5x6x7 ^ S5[zA] ^ S6[z9] ^ S7[zB] ^ S8[z8] ^ S6[xB]
  K1  = S5[z8] ^ S6[z9] ^ S7[z7] ^ S8[z6] ^ S5[z2]
  K2  = S5[zA] ^ S6[zB] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S6[z6]
  K3  = S5[zC] ^ S6[zD] ^ S7[z3] ^ S8[z2] ^ S7[z9]
  K4  = S5[zE] ^ S6[zF] ^ S7[z1] ^ S8[z0] ^ S8[zC]
  x0x1x2x3 = z8z9zAzB ^ S5[z5] ^ S6[z7] ^ S7[z4] ^ S8[z6] ^ S7[z0]
  x4x5x6x7 = z0z1z2z3 ^ S5[x0] ^ S6[x2] ^ S7[x1] ^ S8[x3] ^ S8[z2]
  x8x9xAxB = z4z5z6z7 ^ S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S5[z1]
  xCxDxExF = zCzDzEzF ^ S5[xA] ^ S6[x9] ^ S7[xB] ^ S8[x8] ^ S6[z3]
  K5  = S5[x3] ^ S6[x2] ^ S7[xC] ^ S8[xD] ^ S5[x8]
  K6  = S5[x1] ^ S6[x0] ^ S7[xE] ^ S8[xF] ^ S6[xD]
  K7  = S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x8] ^ S8[x9] ^ S7[x3]
  K8  = S5[x5] ^ S6[x4] ^ S7[xA] ^ S8[xB] ^ S8[x7]
  z0z1z2z3 = x0x1x2x3 ^ S5[xD] ^ S6[xF] ^ S7[xC] ^ S8[xE] ^ S7[x8]
  z4z5z6z7 = x8x9xAxB ^ S5[z0] ^ S6[z2] ^ S7[z1] ^ S8[z3] ^ S8[xA]
  z8z9zAzB = xCxDxExF ^ S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S5[x9]
  zCzDzEzF = x4x5x6x7 ^ S5[zA] ^ S6[z9] ^ S7[zB] ^ S8[z8] ^ S6[xB]
  K9  = S5[z3] ^ S6[z2] ^ S7[zC] ^ S8[zD] ^ S5[z9]
  K10 = S5[z1] ^ S6[z0] ^ S7[zE] ^ S8[zF] ^ S6[zC]
  K11 = S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z8] ^ S8[z9] ^ S7[z2]
  K12 = S5[z5] ^ S6[z4] ^ S7[zA] ^ S8[zB] ^ S8[z6]
  x0x1x2x3 = z8z9zAzB ^ S5[z5] ^ S6[z7] ^ S7[z4] ^ S8[z6] ^ S7[z0]
  x4x5x6x7 = z0z1z2z3 ^ S5[x0] ^ S6[x2] ^ S7[x1] ^ S8[x3] ^ S8[z2]
  x8x9xAxB = z4z5z6z7 ^ S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S5[z1]
  xCxDxExF = zCzDzEzF ^ S5[xA] ^ S6[x9] ^ S7[xB] ^ S8[x8] ^ S6[z3]
  K13 = S5[x8] ^ S6[x9] ^ S7[x7] ^ S8[x6] ^ S5[x3]
  K14 = S5[xA] ^ S6[xB] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S6[x7]
  K15 = S5[xC] ^ S6[xD] ^ S7[x3] ^ S8[x2] ^ S7[x8]
  K16 = S5[xE] ^ S6[xF] ^ S7[x1] ^ S8[x0] ^ S8[xD]

Остающаяся половина идентична тому, что дано выше, продолжение от последнего создало x0..xF, чтобы генерировать ключи K17 - K32.

  z0z1z2z3 = x0x1x2x3 ^ S5[xD] ^ S6[xF] ^ S7[xC] ^ S8[xE] ^ S7[x8]
  z4z5z6z7 = x8x9xAxB ^ S5[z0] ^ S6[z2] ^ S7[z1] ^ S8[z3] ^ S8[xA]
  z8z9zAzB = xCxDxExF ^ S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S5[x9]
  zCzDzEzF = x4x5x6x7 ^ S5[zA] ^ S6[z9] ^ S7[zB] ^ S8[z8] ^ S6[xB]
  K17 = S5[z8] ^ S6[z9] ^ S7[z7] ^ S8[z6] ^ S5[z2]
  K18 = S5[zA] ^ S6[zB] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S6[z6]
  K19 = S5[zC] ^ S6[zD] ^ S7[z3] ^ S8[z2] ^ S7[z9]
  K20 = S5[zE] ^ S6[zF] ^ S7[z1] ^ S8[z0] ^ S8[zC]
  x0x1x2x3 = z8z9zAzB ^ S5[z5] ^ S6[z7] ^ S7[z4] ^ S8[z6] ^ S7[z0]
  x4x5x6x7 = z0z1z2z3 ^ S5[x0] ^ S6[x2] ^ S7[x1] ^ S8[x3] ^ S8[z2]
  x8x9xAxB = z4z5z6z7 ^ S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S5[z1]
  xCxDxExF = zCzDzEzF ^ S5[xA] ^ S6[x9] ^ S7[xB] ^ S8[x8] ^ S6[z3]
  K21 = S5[x3] ^ S6[x2] ^ S7[xC] ^ S8[xD] ^ S5[x8]
  K22 = S5[x1] ^ S6[x0] ^ S7[xE] ^ S8[xF] ^ S6[xD]
  K23 = S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x8] ^ S8[x9] ^ S7[x3]
  K24 = S5[x5] ^ S6[x4] ^ S7[xA] ^ S8[xB] ^ S8[x7]
  z0z1z2z3 = x0x1x2x3 ^ S5[xD] ^ S6[xF] ^ S7[xC] ^ S8[xE] ^ S7[x8]
  z4z5z6z7 = x8x9xAxB ^ S5[z0] ^ S6[z2] ^ S7[z1] ^ S8[z3] ^ S8[xA]
  z8z9zAzB = xCxDxExF ^ S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z5] ^ S8[z4] ^ S5[x9]
  zCzDzEzF = x4x5x6x7 ^ S5[zA] ^ S6[z9] ^ S7[zB] ^ S8[z8] ^ S6[xB]
  K25 = S5[z3] ^ S6[z2] ^ S7[zC] ^ S8[zD] ^ S5[z9]
  K26 = S5[z1] ^ S6[z0] ^ S7[zE] ^ S8[zF] ^ S6[zC]
  K27 = S5[z7] ^ S6[z6] ^ S7[z8] ^ S8[z9] ^ S7[z2]
  K28 = S5[z5] ^ S6[z4] ^ S7[zA] ^ S8[zB] ^ S8[z6]
  x0x1x2x3 = z8z9zAzB ^ S5[z5] ^ S6[z7] ^ S7[z4] ^ S8[z6] ^ S7[z0]
  x4x5x6x7 = z0z1z2z3 ^ S5[x0] ^ S6[x2] ^ S7[x1] ^ S8[x3] ^ S8[z2]
  x8x9xAxB = z4z5z6z7 ^ S5[x7] ^ S6[x6] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S5[z1]
  xCxDxExF = zCzDzEzF ^ S5[xA] ^ S6[x9] ^ S7[xB] ^ S8[x8] ^ S6[z3]
  K29 = S5[x8] ^ S6[x9] ^ S7[x7] ^ S8[x6] ^ S5[x3]
  K30 = S5[xA] ^ S6[xB] ^ S7[x5] ^ S8[x4] ^ S6[x7]
  K31 = S5[xC] ^ S6[xD] ^ S7[x3] ^ S8[x2] ^ S7[x8]
  K32 = S5[xE] ^ S6[xF] ^ S7[x1] ^ S8[x0] ^ S8[xD]

Маскировка и перестановка подключей

Km1, ..., Km16 32-разрядные подключи маскировки (один на раунд). Kr1,, Kr16 32-разрядные перестановки подключей (один на раунд); только младшие 5 битов используются в каждом раунде.

for (i=1; i<=16; i++) { Kmi = Ki; Kri = K16+i; }

Переменный размер ключа

CAST-128 Алгоритм шифрования был разработан, чтобы размер ключа мог варьироваться от 40 до 128 бит, в 8-битном шаге (т.е. допустимые размеры ключа равняются 40, 48, 56, 64..., 112, 120, и 128 битов). Для переменной работы размера ключа спецификация следующие:

1) Для размеров ключа до и включая 80 битов (т. е., 40, 48, 56, 64, 72, и 80 битов), алгоритм точно такой же, но использует 12 раундов вместо 16;

2) Для размеров ключа, больше, чем 80 битов, алгоритм использует полные 16 раундов;

3) Для размеров ключа меньше чем 128 битов ключ дополнен нулевыми байтами (в самых правых, или младших, позициях) к 128 битам (так как расписание ключа CAST 128 принимает входной ключ 128 битов).

Приложение: Поля замены

S-Box S1

S-Box S2

S-Box S3

S-Box S4

S-Box S5

S-Box S6

S-Box S7

S-Box S8

Расшифрование

Расшифрование для CAST-128 относительно проста. Расшифрование работает в том же алгоритмическом направлении что и шифрование, начиная с зашифрованного текста в качестве входных данных. При этом подключ используются в обратном направлении.

Напишите отзыв о статье "CAST-128"

Ссылки

  • RFC 2144 — Алгоритм CAST-128
  • [adonis.ee.queensu.ca:80/cast/ Публикации посвящённые алгоритму CAST]


Отрывок, характеризующий CAST-128

– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.