Верблюды

Верблюды
дромадер
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Млекопитающие Подкласс:  Звери Инфракласс:  Плацентарные Надотряд:  Laurasiatheria Отряд:  Парнокопытные Подотряд:  Мозоленогие Семейство:  Верблюдовые Род:  Верблюды
Международное научное название
Camelus Linnaeus, 1758
Виды
Camelus bactrianus — бактриан Camelus dromedarius — дромадер
Систематика на Викивидах Поиск изображений на Викискладе

Верблюды (лат. Camelus) — род млекопитающих семейства верблюдовых (Camelidae) подотряда мозоленогих (Camelidae) отряда парнокопытных (Artiodactyla). Это крупные животные, приспособленные для жизни в засушливых регионах мира — пустынях, полупустынях и степях.

Существует два вида верблюдов:

• Camelus bactrianus — двугорбый верблюд, или бактриан;
• Camelus dromedarius — одногорбый верблюд, или дромедар, или дромадер, или арабиан.

Жители пустыни высоко ценят верблюдов и называют это животное «кораблём пустыни».

Этимология

Латинское название Camelus восходит через греч. κάμηλος к общесемитскому «гамаль» (араб. جَمَل‎, ивр. ‏גמל‏‎).

Русское слово верблюд происходит от праслав. velьbǫdъ, возможно являющегося заимствованием из готск. ulbandus «слон». Готское слово, в свою очередь, было заимствовано из др.-греч. ἐλέφας «слон». Греческое слово было заимствовано с Востока.

Можно отметить, что верблюды (в форме: «вельблуды») упоминаются ещё в Повести временных лет. См. например под 1103 г.: «взѧша бо тогда скоты и ѡвцѣ и кони . и вельблуды и . вежѣ с добыткомъ . и съ челѧдью».

Характеристики

Масса взрослого верблюда — 500—800 кг, высота в холке — до 210 см. У одногорбого верблюда окраска красновато-серая, у двугорбого — тёмно-бурая. Мех курчавый. Верблюды могут жить до 40 лет, репродуктивный возраст начинается с 2—3 лет. Беременность длится 13 месяцев у одногорбых верблюдов и 14 месяцев — у двугорбых.

У верблюдов длинная шея, изогнутая дугой, маленькие и округленные уши. У верблюдов 38 зубов. Снизу — десять коренных резцов, два клыка, 10 коренных зубов, сверху — 2 коренных резца, 2 клыка, 12 коренных зубов. Длинные мохнатые ресницы надёжно защищают их большие глаза от песка, а ноздри-щёлочки при необходимости могут плотно закрываться. Зрение у верблюдов отличное: они могут увидеть идущего человека за километр, движущийся автомобиль — за 3—5 километра. Они прекрасно чуют запах влаги и могут почуять свежее пастбище или пресную воду за 40—60 километров, а также заметить на небе грозовые тучи и отправиться в их сторону в надежде попасть в то место, где прольются дожди. Максимальная скорость, которую верблюды развивают при беге, — около 16 км/ч.

Эти млекопитающие хорошо приспособлены к жизни в суровой и безводной местности. У верблюдов имеются грудная, запястные, локтевые и наколенные мозоли. Этими частями верблюд соприкасается с землёй во время лежания и мозоли позволяют ему ложиться на раскалённую почву (до 70°С). Густой мех предназначен для защиты от дневного зноя и ночного холода. Пальцы верблюдов соединены между собой и образуют общую подошву . Широкие двупалые ступни — для передвижения по сыпучим пескам или мелким камням. Верблюды не потеют и теряют малое количество жидкости с испражнениями. Влага, при дыхании выделяемая из ноздрей, собирается в особой складке и попадает в рот. Верблюд подолгу может обходиться без воды, теряя при этом до 40 % веса тела. В одном эксперименте верблюда летом продержали без воды 8 дней, за которые он похудел на 100 кг, когда после этого ему дали воду, он за 10 минут выпил 103 литра возместив потерянные 100 кг веса. Одно из специфических приспособлений верблюда для жизни в пустыне — горбы, представляющие собой жировые отложения. Горбы служат своеобразной «крышей», защищающей спину верблюда от палящего солнца. Кроме того, концентрация всех жировых запасов организма на спине способствует лучшей теплоотдаче.

Верблюды — жвачные животные. Они питаются солянками, полынью, верблюжьей колючкой и саксаулом. Верблюды могут пить солёную воду. Жидкость верблюды сохраняют в ячеях рубца желудка и поэтому очень хорошо переносят обезвоживание; но главным источником воды является жир — при окислении ста граммов жира получается 107 граммов воды (плюс углекислый газ). Даже если они очень долго не пили, их кровь не загустевает. Верблюды способны выживать без воды до двух недель, а без пищи до месяца.

Но, несмотря на поразительную выносливость, дикие верблюды в настоящее время гораздо чаще, чем другие животные, страдают от недостатка водопоев. Дело в том, что люди при освоении пустыни занимают районы возле источников пресной воды, а дикие верблюды, будучи очень осторожными животными, к людям не подходят.

Верблюды являются также хорошими пловцами, несмотря на то, что большинство из них никогда не видели ни одного водоема. Они весьма неплохо плавают, при этом наклонив тело немного в сторону.

Распространёнными болезнями верблюдов являются трипаносомоз, инфлюэнца, эхинококкоз, верблюжья чума, зудневая чесотка.

Происхождение и история верблюдов

Формирование и массовое распространение верблюдов происходило в конце плиоцена и в начале плейстоцена — время вымирания раннего рода верблюдовых Paracamelus и появления крупных форм верблюдов (Camelus). Выработанные современными верблюдами приспособления к жизни в засушливых условиях (горбы, особенности пищеварения и обмена веществ, поглощение большого количества воды и в связи с этим потребность в кормах, содержащих много соли, иноходь и пр.), вероятно, появились в эволюции верблюдовых (Camelidae) относительно поздно и не были характерны для них изначально. Неприхотливость верблюдов явилась причиной распространения этих животных в условиях, непригодных для других травоядных.

Мезозой	Кайнозой							Эра
	Палеоген			Неоген		Чт		П-д
	Палеоцен	Эоцен	Олигоцен	Миоцен	П	п		Эп.
251	65,5	55,8	33,9	23,03	5,33	2,59		млн. лет ←
							0,0117

▲

Доисторический род верблюдовых Альтикамелус (Aepycamelus) живший в миоцене на территории Северной Америки имел длинную шею, а на спине вместо горба только небольшое возвышение.

По-видимому, верблюды, близкие к современным, появились во время обитания верблюдовых в Северной Америке, с появлением там больших пространств саванноподобного ландшафта, где как раз и возникли анатомические особенности, позволяющие верблюдам приспосабливаться к сухому и суровому климату. На территорию Евразии древние верблюды проникли через Берингов перешеек, по-видимому, в конце плиоцена и до конца плейстоцена были там многочисленными.

В плейстоцене на территории Восточной Европы встречался крупный верблюд Кноблоха (Camelus knoblochi), очень близкий обоим современным верблюдам. Примечательна недавняя находка отлично сохранившегося черепа этого верблюда в Ростовской области России. Остатки двугорбых верблюдов, похожих на современных, находили в Поволжье, на берегах Иртыша и в Подмосковье.

Верблюды (наряду с мамонтом, шерстистым носорогом, большерогим оленем и др.) были одними из основных представителей так называемой мамонтовой фауны, существовавшей в северной Евразии вплоть до окончания последнего оледенения 10—12 тыс. лет назад. Проект по восстановлению такой фауны в заповеднике («плейстоценовый парк») включает, помимо, прочего, и завоз туда двугорбых верблюдов.

Одомашнивание

Верблюды были одомашнены за 2000 лет до н. э. Это самые мощные вьючные и упряжные животные в условиях их распространения. В качестве тягловой силы используют верблюдов от 4 до 25 лет, они могут переносить до 50 % своего веса. Верблюд может проходить 30—40 км в день при дальних переходах. Верблюд со всадником может проходить до 100 км в день, средняя скорость при этом составляет 10—12 км/ч. Издавна верблюды использовались в армиях, со времён античности и средневековья, для перевозки грузов и всадников, непосредственно в бою использовались боевые верблюды в составе боевой кавалерии и индивидуально, зачастую с целью устрашения противника.

В России разводят одну породу одногорбых верблюдов — арвана и три породы двугорбых — калмыцкую, казахскую и монгольскую. Наиболее ценная порода — калмыцкая.

В пищу идёт мясо верблюдов, а также молоко, из которого изготовляют шубат, масла и сыры. Надой молока у дромадеров в среднем составляет 2000 кг в год (может превышать 4000 кг у арвана) и 750 кг у бактрианов (по другим данным, 600—800 кг). При этом жирность молока 4,5 и 5,4 процента, соответственно, а содержание витамина C значительно выше чем в коровьем. Высоким качеством отличается шерсть верблюдов (она ценится выше овечьей), которая содержит до 85 % пуха. Настриг шерсти составляет 5—10 кг с бактриана и 2—4 кг с дромадера. Стригут верблюдов весной.

Распространение

Верблюды распространены только в зоне пустынь и сухих степей, они не могут жить в местностях с влажным климатом или в горах. В одомашненной форме оба вида верблюдов Старого Света распространены во многих областях Азии и Африки. Дромадеры встречаются на севере Африки до 1° южной широты, на Аравийском полуострове и в Центральной Азии. В XIX веке они были завезены в Австралию, где быстро приспособились к местным климатическим условиям и на сегодняшний день достигли количества 50 тысяч особей. Бактрианы распространены в регионах от Малой Азии до Маньчжурии. Всего в мире насчитывается около 19 миллионов верблюдов, из которых 14,5 миллионов живут в Африке. В одном лишь Сомали их насчитывается 7 миллионов, а в соседнем Судане — 3,3 миллиона.

Дикая форма дромадера вымерла, как предполагается, к началу нашей эры. Его наиболее вероятной прародиной был юг Аравийского полуострова, хотя ещё не до конца выяснено, был ли его предок дикой формой дромадера или же общим предком с бактрианом.

Н. М. Пржевальский в своей азиатской экспедиции впервые открыл существование диких двугорбых верблюдов хаптагаев, существование которых предполагалось, но оспаривалось. Дикие популяции бактриана всё ещё существуют в Синьцзян-Уйгурском автономном районе и в Монголии, где в трёх отделённых друг от друга популяциях живут около тысячи особей. В наше время рассматривается вопрос об акклиматизации диких двугорбых верблюдов в плейстоценовом парке в Якутии.

Виды верблюдов

Бактрианы

Обитающий в Центральной Азии двугорбый верблюд бактриан (Camelus bactrianus) был одомашнен людьми очень давно, однако редкие табуны диких бактрианов по сей день встречаются в пустынях Монголии и Западного Китая, где они больше всего страдают от нехватки водопоев, поскольку человек, осваивая пустыню, в первую очередь занимает открытые источники. Домашних двугорбых верблюдов разводят главным образом в Казахстане и Монголии, используя их в тех же целях, что и дромадеров. Своё название бактриан получил от названия древней области Центральной Азии Бактрия, где он, видимо, впервые был одомашнен.

Дикие бактрианы заметно мельче домашних, а их небольшие остроконечные горбы разделены довольно широкой седловиной; большие горбы домашнего бактриана чаще всего уложены друг на друга, и между ними почти нет промежутка. По массе тела домашние бактрианы почти не уступают дромадерам.

Дромедары

Диких одногорбых верблюдов дромедаров (Camelus dromedarius) в наше время не сохранилось. В центральных районах Австралии можно встретить одичавших, ранее завезенных туда одногорбых верблюдов, которые бесконтрольно размножаются из-за отсутствия серьёзных лимитирующих факторов. На обширных территориях старого света с засушливым и жарким климатом дромадеры остаются важными хозяйственными животными, которые выполняют многие функции и продолжают играть важную роль в культуре отдельных народов мира.

Гибриды

Возможны жизнеспособные гибриды первого поколения одногорбого и двугорбого верблюдов, которые называются Нары.

Верблюд в культуре

В городе Ахтубинске, Астраханской области на площади им. В. И. Ленина установлен памятник двум верблюдам Машке и Мишке, служивших в боевом расчете командира орудия сержанта Григория Нестерова и тянувших за собой боевое орудие, которое дало один из первых залпов по Рейхсканцелярии.

Верблюжий вьюк химл — служил мерой веса, использовавшейся в мусульманских странах. Вес химла в различных регионах сильно отличался, средний (округлённый) химл приближался к весу в 250 кг.

В символике

Гербы с изображениями верблюдов: 1. Исетская провинция (упразднена в 1781 году); 2. Челябинск (2000); 3. Челябинская область; 4. Эритрея

Верблюд является символом языка программирования Perl.

Изображения верблюда присутствует на некоторых гербах и флагах городов и регионов, но геральдической фигурой верблюд не является. Верблюд — символ и эмблема Азии и Аравии, символ царской власти и достоинства, жизненной силы и выносливости. В азиатских странах он олицетворяет не только царственность, благородство, но и высокомерие, заносчивость. Верблюд использовался на гербе Исетской провинции, упразднённой в 1781 году.

В настоящее время верблюд используется на гербах и флагах Челябинска (одногорбый, хотя точно количество горбов не ясно — верблюд навьючен тюками) и Челябинской области (двугорбый). В «Полном собрании законов Российской империи» за 1830 год этому дано следующее объяснение: «Навьюченный верблюд в знак того, что оных в сей город довольно с товарами приводят». Таким образом, верблюд символизировал торговлю, которой в то время в основном жил город.

Верблюд также присутствует на гербе Эритреи.

Популярные заблуждения

Существует довольно широко распространённое мнение, будто верблюд может получать воду благодаря окислению содержащегося в горбах жира. Сторонники этой теории опираются на тот факт, что при окислении в организме десяти граммов жира образуется 10,7 миллилитров воды. И если горб выходящего в пустыню верблюда весит, к примеру, 40 килограммов, то после окисления жира верблюд получит около 43 литров воды. Запас довольно приличный. Но тут выясняется другое: если всё так просто, то почему тогда другие животные не могут приспособиться к жизни в пустыне? Ведь жир имеется у всех. Было установлено, что для окисления жира необходимо большое количество кислорода, а для этого животное должно усиленно дышать. При каждом вдохе в его лёгкие поступает сухой воздух пустыни, уходящий из организма полностью насыщенным влагой. Так что жир не имеет никаких преимуществ с точки зрения обеспеченности водой, а потому верблюжий горб не является ёмкостью для воды. Он сложен жировыми тканями, в которых накапливаются энергетические запасы на случай длительной бескормицы, и когда с пропитанием становится туго, он заметно уменьшается в размерах. Однако при этом вода из жира всё же выделяется, а сохранить её помогают вышеупомянутые особенности организма животного.

Не более достоверным является и предположение о том, что вода равномерно рассосредотачивается в тканях верблюжьего организма. Если бы это было так, то концентрация солей в организме верблюда была бы ниже по сравнению с другими животными. Однако сейчас доказано, что это неверно.

Ссылки

• Верблюд, род животных // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Верблюды

Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.