Caribou (альбом)

</td></tr> </td></tr>

Caribou
Альбом Элтона Джона
Дата выпуска	28 Июня 1974
Записан	Caribou Ranch, Nederland, Colorado; Brother Studios, Santa Monica, California January 1974
Жанры	Рок, Поп-музыка
Длительность	45:15
Продюсер	Gus Dudgeon
Лейбл	MCA Records Island Records The Rocket Record Company Mercury Records DJM Records
Хронология Элтона Джона
Goodbye Yellow Brick Road (1973) Caribou (1974) Elton John’s Greatest Hits (1974)
Синглы из Caribou
«Don’t Let the Sun Go Down on Me» Выпущен: 20 мая 1974 «The Bitch Is Back» Выпущен: 3 сентября 1974

К:Альбомы 1974 года

Рецензии
Оценки критиков
Источник	Оценка
Allmusic
Robert Christgau	(B+)
Rolling Stone	(not rated)

Caribou — восьмой альбом английского автора-исполнителя Элтона Джона, выпущенный в 1974. Синглами с альбома стали «Don’t Let the Sun Go Down on Me», который добрался до 16 строки в Великобритании и до 2 в Америке, и «The Bitch Is Back», добравшийся до 15 строчки в Великобритании и 4 в Америке. Оба сингла достигли первой позиции в Канадском RPM 100 национальном Top Singles Chart (как и сам альбом). В 1974 году альбом стал золотым и платиновым, а затем дважды платиновым в марте 1993 в Америке. Альбом номинировался на Грэмми за лучший альбом года на 17 церемонии вручения Грэмми.

Об альбоме

В примечаниях к CD 1995-го года выпуска, Джон описал альбом как быстро записанный за 9 дней в январе 1974-го года. Он и его группа «были под огромным давлением» и нужно было быстро закончить альбом и отправляться в тур по Японии. Продюсер Gus Dudgeon позже добавил нужный бэк-вокал и другие детали.

Этот альбом назван в честь студии Caribou Ranch, где была записана большая часть альбома.

В дополнение к синглам, Элтон играл многие песни с альбома, включая «Grimsby», «You’re So Static», «Ticking» и «Dixie Lily». Переиздание 1995-го года содержит четыре песни с периода выпуска пластинки, хотя только две из них, b-сайды «Sick City» и «Cold Highway», были записаны во время сессий этого альбома. «Step Into Christmas» была записана во время предыдущих сессий, и «Pinball Wizard» записана в студии The Who Ramport Studios в Англии, во время записи саундтрека к фильму «Tommy».

Список композиций

Все песни написаны Элтоном и Берни Топином, исключения помечены.

Сторона 1

1. «The Bitch Is Back» — 3:44
2. «Pinky» — 3:54
3. «Grimsby» — 3:47
4. «Dixie Lily» — 2:54
5. «Solar Prestige a Gammon» — 2:52
6. «You’re So Static» — 4:52

Сторона 2

7. «I’ve Seen the Saucers» — 4:48
8. «Stinker» — 5:20
9. «Don't Let the Sun Go Down on Me» — 5:36
10. «Ticking» — 7:33

Бонус треки (из переиздания 1995 Mercury и 1996 Rocket)

11. «Pinball Wizard» (Pete Townshend) — 5:09
12. «Sick City» — 5:23
13. «Cold Highway» — 3:25
14. «Step into Christmas» — 4:32

Когда MCA Records переиздавала этот альбом на касетный вариант, в 80-х, «You’re So Static» и «Stinker» поменялись местами и «You’re So Static» заканчивалась раньше чем надо. Также на диске 1995 года допустили ошибку в названии песни «You’re So Static».

B-sides

Песня	Format
«Sick City»	«Don’t Let the Sun Go Down on Me» 7" (US/UK)
«Cold Highway»	«The Bitch Is Back» 7" (US/UK)

Участники записи

• Элтон Джон — вокал, пианино
• Davey Johnstone — акустическая и электро гитары, мандолина
• Dee Murray — бас гитара
• Nigel Olsson — барабаны
• Ray Cooper — тамбурин, конги, свисток, кастаньеты

Дополнительные музыканты

• Bruce Johnston — бэк-вокал в «Don't Let the Sun Go Down on Me»
• Carl Wilson — бэк-вокал в «Don't Let the Sun Go Down on Me»
• Davey, Dee, and Nigel — бэк-вокал в «Pinky», «Grimsby» и «I’ve Seen the Saucers»
• Clydie King, Sherlie Matthews, Jessie Mae Smith, Dusty Springfield, Toni Tennille, Billy Hinsche — бэк-вокал
• Tower of Power — horn section
• David Hentschel — ARP synthesiser
• Lenny Pickett — саксофон, кларнет
• Chester Thompson — орган

Производство

• Продюсер: Gus Dudgeon
• Engineers: Clive Franks, David Hentschel
• Assistant engineer: Peter Kelsey
• Аранжировщики: Daryl Dragon, Davey Johnstone, Del Newman
• Liner notes: John Tobler
• Записано в: Caribou Ranch

Чарты

Позиции в чартах Chart (1974) Peak position Australian Kent Music Report Albums Chart 1 Canadian RPM Albums Chart 1 Danish Albums Chart 1 Finnish Albums Chart 21 Italian Albums Chart 8 Japanese Oricon LP Chart 20 New Zealand Albums Chart 20 Norwegian VG-lista Albums Chart 6 Spanish Albums Chart 4 Swedish Albums Chart 3 UK Albums Chart 1 US Billboard 200 1 West German Media Control Albums Chart 33 Yugoslav Albums Chart 5

Year-end charts Chart (1974) Position Australian Albums Chart 4 Canadian Albums Chart 7 Italian Albums Chart 45 UK Albums Chart 15 US Billboard Year-End 65 Chart (1975) Peak position - US Billboard Year-End 77 Сертификаты Регион Сертификаты Великобритания (BPI) Gold 2× Platinum

Отрывок, характеризующий Caribou (альбом)

Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…