Chess Records
| Основан | 1950 |
|---|---|
| Основатели | Леонард Чесс Фил Чесс |
| Статус | упразднён в 1975 г. |
| Жанр | блюз джаз ду-воп госпел соул рок-н-ролл |
| Страна |  США
|
| Местонахождение | Чикаго, Иллинойс |
Chess Records (Чесс Рекордз) — американский лейбл звукозаписи, базировавшийся в Чикаго. Основали лейбл в 1950 году и им управляли братья Леонард и Фил Чессы[1]. В основном компания издавала блюз, ритм-н-блюз, госпел, ранний рок-н-ролл, и иногда джазовые записи — как под баннером Chess Records, так и нескольких подлейблов, среди которых были Checker, Argo и Cadet.
Братья Леонард и Фил Чессы, еврейские эмигранты из Польши, приехали в Чикаго в 1928 году. Они занимались питейным бизнесом и к 1940-им годам владели несколькими барами на юге Чикаго. В крупнейшем из них — ночном клубе «Macomba» — для развлечения посетителей работали живьём артисты, причём среди этих артистов было много блюзменов, переехавших в Чикаго из дельты Миссисипи в 30-х и 40-х годах. Братья увидели, что эти исполнители не записываются надлежащим образом[2], и где-то после войны начали делать записи артистов своего клуба сами. В 1947 году они основали компанию Aristocrat Record Corporation, которая в 1950 году, когда братья решили сосредоточиться на производстве музыки и ушли из питьевого/клубного бизнеса, была реорганизована в компанию Chess Recording Company. В 1952 году к основному лейблу у них добавился блюзовый подлейбл под названием Checker[1].
К 1954 году Chess Company уже была хорошо известной звукозаписывающей компанией, имевшей в своём активе блюзовые и ритм-н-блюзовые хиты таких популярных исполнителей, как Мадди Уотерс, Хаулин Вулф, Литл Уолтер, Сонни Бой Уильямсон, Джин Аммонз и Уилли Мейбон[1].
Как пишет Энциклопедия Чикаго, «имя Chess Records стало синонимом ритм-н-блюза»; компания «отразила в своих записях яркий новый стиль американской музыки с корнями на американском Юге, который повлиял на и вдохновил пионеров рок-н-ролла от Чака Берри до „Роллинг Стоунз“»[1].
В 1969 году президентом компании стал сын Леонарда Чесса Маршалл и в том же году компания была продана прозводителю магнитной ленты General Recorded Tape (GRT)[1].
Напишите отзыв о статье "Chess Records"
Примечания
Ссылки
- [www.chessrecords.co.uk/ ssrecords.co.uk] — официальный сайт Chess Records
- [www.bluesandsoul.com/feature/576/marshall_chess_all_the_right_moves/ Marshall Chess: All the right moves] — интервью Пита Льюиса, Blues & Soul, август 2010
- [www.bsnpubs.com/chess/chesscheck.html The Chess Story, by Mike Callahan and David Edwards]
- [www.history-of-rock.com/chess_records.htm Chess Records] на сайте History of Rock
- [www.encyclopedia.chicagohistory.org/pages/234.html Chess Records] в Энциклопедии Чикаго
Отрывок, характеризующий Chess Records
Соня взяла первый аккорд прелюдии.«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
