Citroën DS

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эта статья — об автомобиле Citroën. Об автомобильной марке см. DS (автомобильная марка).
Citroën DS
Общие данные
Производитель: Citroën
Годы пр-ва: 1955—1975
Сборка: Париж/Оне-су-Буа, Франция
Форе (Ворст), Бельгия
Экурхулени/Порт-Элизабет, ЮАР
Слау, Великобритания
Баньюл, Австралия
Tomos/Cimos (Копер, Югославия)
Мангуалде, Португалия
Класс: Бизнес
Иные обозначения: ID, DSpécial, DSuper
Дизайн
Тип(ы) кузова: 4‑дв. седан (5‑мест.)
5‑дв. универсал (5-7‑мест.)
2‑дв. кабриолет (5‑мест.)
Компоновка: среднемоторная, переднеприводная
Колёсная формула: 4 × 2
Двигатели
Трансмиссия

Характеристики
Массово-габаритные
Длина: до 1963 г.
4800 мм[1] (седан)
4980 мм[2] (универсал)
1963—1968 гг.
4838 мм[3] (седан)
4990 мм (универсал)
после 1968 г.
4874 мм (седан)
5026 мм (универсал)
Ширина: 1790-1803 мм
Высота: 1470 мм (седан)
1530 мм (универсал)
Клиренс: положение[4]:
нижнее — 65 мм
нормальное — 150 мм
первое — 170 мм
второе — 225 мм
верхнее — 250 мм
Колёсная база: 3125 мм
Колея задняя: 1300—1316 мм
Колея передняя: 1500—1516 мм
Масса: 1150-1350 кг (седан)
1375-1465 кг (универсал)
Динамические
Макс. скорость: 185 км/ч
Коэффициент аэродинамического сопротивления: 0,382
На рынке
Предшественник
Предшественник
Преемник
Преемник
Связанные: Citroën SM
Похожие модели: Peugeot 403, Renault Frégate, Saab 92, Rover 2000 (англ.)
Сегмент: E-сегмент
Другое
Объём бака: 65 л
Дизайнер: Фламинио Бертони
Citroën DSCitroën DS

Citroën DS — автомобиль бизнес-класса, выпускавшийся французской фирмой Citroen в 1955—1975 годах. Имел неофициальное название «Богиня» из-за того, что DS (de-es) по-французски звучит так же, как слово Déesse (рус. Деэ́с[5]) — богиня. Помимо необычного внешнего вида имел оригинальную гидросистему, объединявшую трансмиссию, рулевое управление, тормоза и гидропневматическую подвеску. Занял третье место на конкурсе «Автомобиль века».





История

Андре Ситроен был игроком, авантюристом и поэтому быстро потерял контроль над своей компанией. Но, как ни странно, у последовавших за ним руководителей фирмы его имени было не меньше стремления к техническому новаторству, чем у её основателя. Поэтому в середине двадцатого века на фирме Citroen создавали столь необычные автомобили, одним из которых был Citroën DS.

Вскоре после запуска в производство в 1934 году революционного Citroën Traction Avant, было решено начать работы над проектированием его преемника. В 1937 году Пьер-Жюль Буланже (англ. Pierre-Jules Boulanger) стал руководителем Citroën и запустил программу VGD (фр. Voiture à Grande Diffusion, рус. Большой Массовый Автомобиль), по разработке автомобиля, который должен был стать заменой Traction. Буланже хотел, чтобы новинка стала просторнее, быстрее и красивее предшественника. Руководил проектом Андре Лефевр (англ. André Lefèbvre), который заложил основы будущего автомобиля: он должен быть переднеприводным, с интегрированной в кузов рамой, автомобиль должен быть обтекаемым и комплектоваться низким шестицилиндровым двигателем.

После нацистской оккупации Франции в мае 1940 года, Буланже приказал спрятать всю документацию по проекту. Но работа над новым автомобилем продолжалась, в секрете, без оплаты, на голом энтузиазме. Проектировщики были уверены, что большинство дорожной инфраструктуры Франции будет разрушено после войны и новый автомобиль должен иметь особую подвеску способную противостоять этому. Были предложения использовать торсионную подвеску или подвеску с резиновыми упругими элементами. На нескольких прототипах была опробована очень мягкая торсионная подвеска, но с ней автомобиль сильно раскачивался. И тогда конструктор Поль Мажес (Paul Magès, 1908—1999 гг.), пришедший в проектное подразделение в 1942 году, предложил уникальную саморегулирующуюся подвеску, работающую от единой гидросистемы. Многие посчитали такую схему сложной, но Буланже идея заинтересовала и он перевёл Мажеса в отдел разработок нового автомобиля. Производство гражданской продукции было возобновлено в 1946 году и прототипы VGD появились на дорогах уже через год. В 1949 году подвеска Мажеса была установлена на Traction. Хотя общие принципы работы такой системы были понятны, их конкретная реализация потребовала решения множества проблем с точностью изготовления деталей, выбором правильных материалов и гидравлической жидкости. Шаг за шагом, постепенно все проблемы были решены[6].

После гибели Буланже в автокатастрофе в 1950 году управляющим директором Citroën стал Пьер Берко (фр. Pierre Bercot), который, как ни странно, имел ещё более передовые взгляды. По его мнению, проект D (так теперь стали называть проект VGD), был недостаточно радикален. Он захотел, чтобы Лефевр сделал самый передовой автомобиль в мире, хотя это задерживало сроки выпуска. Но задержка пошла на пользу, поскольку из-за спешки многие проблемы, особенно с двигателем просто игнорировались. Разработкой двигателя для нового автомобиля заведовал Вальтер Беккья. После создания своего шедевра, знаменитого двухцилиндрового оппозитного двигателя воздушного охлаждения для Citroën 2CV, он попытался спроектировать подобный двигатель для большого автомобиля. Но у шестицилиндрового оппозитного двигателя воздушного охлаждения возникли проблемы с перегревом средних цилиндров. Изменение воздуховодов несколько улучшило ситуацию, но, в целом, мотор оказался слишком шумным[7]. Тогда, по предложению Лефевра, Беккья переделал этот двигатель под водяное охлаждение. Из-за низкой линии капота, радиатор разместили за двигателем, что вновь вызвало проблемы с перегревом. К тому же, вынесенный далеко за переднюю ось двигатель делал автомобиль трудно управляемым, это показали испытания первых прототипов. Но самым главным было то, что на фирме не осталось ни средств, ни времени для постановки на производство абсолютно нового мотора. И тогда было принято решение прекратить работы над новым двигателем и сосредоточиться на модернизации старого. Это означало переработку конструкции всего автомобиля. В результате, Беккья занялся модернизацией старого двигателя от Traction, а конструкторы Лефевра вновь сели за чертёжные доски перекомпоновывать автомобиль. Для того чтобы поместить вертикальный четырёхцилиндровый двигатель под низким капотом его развернули, так, что коробка передач разместилась перед мотором, а сам двигатель оказался практически в салоне. Такая компоновочная схема позволила получить оптимальное распределение веса по осям и автомобиль с очень хорошими ходовыми свойствами[8].

За внешний вид проекта D, отвечал глава стилистов Citroën Фламинио Бертони (не надо путать с Бертоне). Кузов автомобиля был спроектирован с учётом аэродинамики, этой «чёрной магии» всего послевоенного автостроения. Выглядел он очень необычно: подающая линия капота, отсутствие радиаторной решетки и укороченный хвост, автомобиль имел очень узкие стойки крыши и дверные стёкла без рамок. Окончательный внешний вид автомобиля не был готов даже за несколько недель до начала выпуска, в основном из-за того, что Берко считал отдельные его элементы слишком обычными и хорошо знакомыми. Он хотел, чтобы автомобиль выглядел также необычно, как был сконструирован. Бертони постепенно находил нужные формы — передняя панель из пластика, рулевое колесо с одной спицей, задние фонари расположенные вверху стоек, всё это появилось на самой поздней стадии[9].

Берко также был очень озабочен секретностью. Начиная с 1951 года прототипы стали тайно испытывать на пустынных дорогах юга Франции. В апреле 1952 года L’Auto-Journal опубликовал фотографии одной из этих машин, а в апрельском номере было дано её полное техническое описание. Берко был в гневе и обратился в полицию, но журналисты отказались раскрыть источник информации. На Citroën усилили меры безопасности и закрыли новый автомобиль покрывалом секретности. Четверг, 6 октября 1955 года. В 9 часов утра покрывало секретности сняли с нового Citroën DS 19 (он теперь назывался так) на Парижском автосалоне, а уже в 9:45 было получено 749 заказов на новый автомобиль, а к концу дня — 12 тысяч. Déesse — Богиня, так стали его называть, заметив, что это созвучно произнесённому по-французски DS не был особенно красивым, но он был потрясающе авангарден и безошибочно узнаваем.

Появление автомобиля стало огромным культурным и политическим событием послевоенной Европы. Джина Лоллобриджида рекламировала его на заглавной странице октябрьского номера Paris Match[10][11]. Ролан Барт посвятил ему целую главу в своём сборнике философских эссе[12]. Без колёс, в виде устремлённой вверх ракеты, автомобиль был показан на Миланской дизайнерской триеннале (Triennale di Milano) в 1957 году. В дальнейшем, он неоднократно фигурировал на страницах журналов и газет, причём, в статьях на всевозможные темы, от политических и светских, до спортивных, снимался во множестве фильмов. В Национальном музее визуального искусства (Centre national des arts plastiques) в Пюто выставлен, созданный мексиканцем Габриелем Ороско, разрезанный вдоль, а затем вновь соединённый без центральной части Citroën DS[13].

К сожалению, были и проблемы. Повышенная секретность сыграла против компании, первые автомобили которой были очень ненадёжны. Никто не знал, как они работают. Не было руководств по ремонту. Продавцы не имели рекламных материалов. Большое количество владельцев вдруг обнаруживало, что у них не работают ни рулевое, ни тормоза, ни сцепление, ни коробка передач, ни подвеска, а под машиной — большая лужа жидкости. И механики не знали что делать. Фирма быстро мобилизовала все силы, снабдив станции техобслуживания справочными материалами и организовав обучение, наладила выполнение гарантийных обязательств. Вскоре, всё было исправлено, а когда автомобиль работал, он становился «королевой дорог» сочетая новизну и модернизм с непревзойдённым уровнем комфорта, устойчивостью на дороге, хорошими тормозами и безопасностью[14].

Конечно, в то время создавались автомобили и более необычной формы, но в отличие от них DS был необычным и внутри. Он имел передний привод, с расположенной перед двигателем трансмиссией, имел внутри несущий каркас кузова, на который навешивались не нагруженные панели (первоначально — алюминиевые), которые легко можно было снять для ремонта. По инициативе Лефевра в автомобиле широко использовалась пластмасса и синтетические материалы внутри и снаружи. Такой же удивительной как его внешний вид была гидравлическая система автомобиля. Как на самолёте, в ней использовался единый, с приводом от двигателя, насос создающий давление, которое поступало в усилитель рулевого управления и тормозов, устройство автоматического привода сцепления и управления коробкой передач, гидропневматическую подвеску. Гидропневматическая подвеска (англ.) давала автомобилю нереальные плавность хода и управляемость. Езда на нём была столь же комфортной, как на Кадиллаке, но с лучшей управляемостью. При входе в поворот жёсткость подвески возрастала, обеспечивая хорошую управляемость и устойчивость движения, особенно на пологой дуге. После остановки двигателя давление в гидросистеме падало, и автомобиль медленно опускался, а когда двигатель заводился вновь — потихоньку поднимался по мере роста давления. В движении кузов можно было принудительно поднять почти на 20 см из нижнего положения. При посадке, особенно тяжёлых пассажиров, подвеска крякала, как будто от досады, а потом вздыхала с облегчением, когда пассажиры выходили.

Управление автомобилем было столь своеобразным, что этот вопрос особенно подчёркивался в руководстве по эксплуатации. Рулевое управление было реечным, с «быстрым» передаточным и намного более точным, чем у большинства современников и при этом — легчайшим. На DS также отсутствовала обычная педаль тормоза, которая была заменена необычной грибоподобной кнопкой. Работала она хорошо, но требовала привыкания. Немало владельцев DS получили удар сзади из-за слишком резкого торможения. Автоматическое сцепление не требовало нажатия на педаль, но водитель был вынужден вручную переключать передачи рычагом на рулевой колонке, это было не сложно, хотя плавное переключение всё равно требовало мастерства. Citroën DS был семейным седаном, а не спортивным автомобилем. Старый двигатель изо всех сил старался и разгонял автомобиль до максимальной скорости 145 км/ч. К сожалению, любой обгон или подъём требовали частого взаимодействия с коробкой передач, работа которой не поощряла торопливость. Ко всему прочему, двигатель был дёрганым при резком ускорении, с трудом укладываясь в общее мягкое и плавное ощущение от автомобиля. В виде компенсации всего этого, можно сказать, что мотор был «не убиваемым» и достаточно экономичным[15].

Citroën DS был большим, по европейским меркам, автомобилем и очень понравился государственным служащим, чёрные правительственные автомобили заполонили Париж. Одно время он был официальным автомобилем Франции, на нём ездил президент. Благодаря своей уникальной подвеске, этот автомобиль спас жизнь Шарлю де Голлю во время покушения на него в августе 1962 года. Во время обстрела было пробито одно из задних колёс автомобиля, но водитель не растерялся, поднял кузов автомобиля на максимальную высоту и на трёх колёсах ушёл от обстрела[Комм. 2].

В октябре 1956 года был представлен Citroën ID 19, упрощённая версия DS. Автомобиль имел тот же кузов и подвеску, но обычную тормозную систему, рулевое управление и нормальное сцепление с ручной коробкой передач. Иногда, эти автомобили называют «с механическим управлением» (фр. mécanique), в отличие от моделей DS «с гидравлическим управлением» (фр. hydraulique). В октябре 1958 годы появилась версия автомобиля с кузовом универсал Citroën ID 19 Break. В этом же году был впервые показан публике двухдверный кабриолет Citroën DS Décapotable изготовленный частной фирмой Анри Шапрона (англ. Henri Chapron). В сентябре 1962 года внешний вид автомобилей был слегка изменён, появились обрезиненные «клыки» спереди и вентиляционные отверстия под фарами.

В сентябре 1965 года автомобили получили новые двигатели с коротким ходом поршня рабочим объёмом 1,9 литра для Citroen DS 19A и 2,1 литра для Citroën DS 21. Осенью 1968 года мощность двигателя рабочим объёмом 1,9 л была увеличена, автомобиль с таким мотором стал называться Citroën DS 20. В августе 1972 года появилась третья версия нового двигателя с увеличенным до 2,3 литров рабочим объёмом, который стал устанавливаться на Citroën DS 23[16]. В сентябре 1967 года передняя часть автомобиля была существенно изменена, появились четыре фары, размещённые под прозрачным колпаком. На самых дорогих версиях внутренняя пара фар была связана с рулевым управлением и поворачивалась, наружная пара фар была связана с подвеской и корректировала своё положение в зависимости от загрузки автомобиля.

С осени 1969 года новые двигатели рабочим объёмом 1,9 литра стали устанавливать на упрощённые автомобили (Citroën ID), которые теперь стали называться Citroën DSpécial, с менее мощным двигателем и Citroën DSuper, с более мощным мотором. С сентября 1972 года на часть этих автомобилей стали устанавливать пятиступенчатую коробку передач, такие автомобили получали название Citroën DSuper 5[17].

В 1969 году был построен миллионный автомобиль, а 24 апреля 1975 года производство автомобилей было прекращено. Всего было сделано 1 455 746 автомобилей[18].

До сих пор DS остаётся высшей точкой смелости инженерной мысли Citroën. Этот автомобиль создавался без оглядки на то, что делают другие компании или чего хочет публика. Он был творением инженеров, которым был дан зелёный свет, ведомых собственным пониманием того, каким должен быть автомобиль. К сожалению, тяга к техническому авантюризму привела компанию к краху. В 1975 году французское правительство национализировало Citroën и присоединило её к Peugeot.

Кузов и оборудование

Если бы не Вторая мировая война, Citroen DS был бы совсем другим автомобилем. Как видно из предвоенных эскизов Бертони, он хотел просто облагородить внешний вид Traction, сделав его более обтекаемым. Из-за вынужденного прекращения производства, в прессе развернулась широкая дискуссия о будущем послевоенного автомобиля. Все сходились во мнении, что последует переход от эры угловатых кузовов к автомобилям с обтекаемыми, плавными формами. Лефевр был далёк от этих дискуссий, ему просто хотелось полностью убрать, для снижения сопротивления воздуха, обычную радиаторную решетку. По его соображениям забор воздуха для охлаждения должен был происходить через щели над и под бампером. Также, по понятиям того времени, для достижения аэродинамической эффективности требовалось создать кузов в форме капли. В результате Бертони сделал автомобиль со скруглённым носом и зауживающейся задней частью.

Для размещения высокого двигателя пришлось поднять капот, это определило профиль передней части автомобиля: приподнятый нос, сглаженная нижняя часть, высокая задняя кромка капота и фары, размещённые сверху по краям крыльев. Выпуклое ветровое стекло, верхний край которого переходил в тонкую изящную крышу, ниспадающую сзади к заострённому хвосту и задние крылья утончённой формы полностью закрывающие колёса завершали образ автомобиля. Обширная площадь остекления с тонкими стойками и стёкла дверей без рамок были характерной чертой его внешнего вида. В целом получился автомобиль обтекаемой формы с неплохим для того времени коэффициентом аэродинамического сопротивления равном 0,382[19].

Этот экстремальный дизайн руководство Citroen утвердило осенью 1954 года. Но появление новых автомобилей оригинальной формы, влияние американского автостроения на Европу, вынудило Бертони ещё несколько раз переделывать проект. Окончательные эскизы датируются январём 1955 года. Но его неудовлетворённость формой крыши привела к тому, что только в августе 1955 года за несколько недель до первого показа автомобиля он нашёл решение. Размещение указателей поворотов вверху по углам крыши придало автомобилю завершённый вид[8]. Эти фонари имели форму конусов, которые первоначально сравнивали со стаканчиками для мороженого, а после наступления космической эры стали сравнивать с ракетными соплами. Для улучшения вентиляции салона в 1959 году сверху передних крыльев появились решетки воздухозаборников, которые в обиходе называли «пепельницами» (фр. cendriers)[20]. В конце 1962 года, при первой модернизации внешнего вида автомобиля, они были заменены на отверстия под фарами. Тогда же появился новый передний бампер с обрезиненными «клыками» и изменённая часть днища под ним. В дальнейшем инженеры неоднократно меняли форму нижней части передка, пытаясь добиться нужного обдува двигателя и тормозов.

Незадолго до своей преждевременной кончины в феврале 1964 года Бертони сделал несколько эскизов изменённой передней части автомобиля. Эти работы были завершены его преемником Робером Опроном (фр. Robert Opron) и в сентябре 1967 появился автомобиль с четырьмя фарами закрытыми прозрачными колпаками. Новые формы одновременно были элегантными и напористыми, новые крылья и нос придали автомобилю «акулоподобный» вид. Остальные детали кузова остались неизменными, общий облик автомобиля сохранился, но стал более грациозным[21].

На дорогих версиях наружные (большие) фары ближнего света были механически связаны с передней подвеской и меняли своё положение в зависимости от загрузки автомобиля. Внутренние (маленькие) фары дальнего света были механически связаны с рулевым управление и поворачивались вслед за передними колёсами. В США, из-за действующих там законодательных ограничений, поставлялись автомобили с жёстко закреплёнными четырьмя фарами без защитных колпаков.

Основным силовым элементом кузова было стальное несущее днище — мощные лонжероны с приваренными к ним панелями пола. Спереди к днищу был приварен штампованный пространственный подрамник, к которому крепились двигатель и передняя подвеска. Завершали всю конструкция также приваренные к днищу стойки кузова и каркас крыши. Получался достаточно лёгкий, но прочный и жёсткий скелет кузова. К нему снаружи на болтах крепились панели, которые не несли никакой нагрузки[22]. На моделях первых лет выпуска капот и крышка багажника были алюминиевыми, а крыша — из стеклопластика, позже эти детали были заменены на стальные. Детали кузова изначально создавали большие зазоры между собой для того, чтобы после регулировки кузов выглядел аккуратно. Легкосъёмные панели позволили легко решить проблему замены закрытых задних колёс, для этого просто снимали заднее крыло, которое крепилось к кузову одним болтом.

Citroen DS имел большой, объёмом 500 литров[1] багажник, так как бензобак был расположен под задним сидением, а запасное колесо размещалось спереди под капотом. Автомобили красили широкой гаммой цветов ярких оттенков[23], что было необычно для того времени. Крышу часто красили в другой цвет. В октябре 1959 года французский дизайнер и модельер Жак Эстрель (Jacques Esterel) нарядил манекенщиц в платья, сшитые из тканей обивки салона Citroen DS. Девушки появлялись из-за автомобильных дверей соответствующего цвета, демонстрируя сочетания цветов салона и кузова автомобиля[24][25]. Салон автомобиля был по-французски роскошен: ковры, большие мягкие кресла, приятная обивка. Из-за большой колёсной базы и абсолютно плоского пола, сзади было очень просторно. Такой же необычной, как и внешний вид автомобиля, была передняя панель, выполненная из модного в то время пластика, прямо на ней стояло зеркало заднего вида (позже его стали крепить к стеклу). Но самым оригинальным было рулевое колесо с одной спицей. В начальном состоянии, при ровно выставленных колёсах, спица располагалась в положении «полвосьмого» (или «полпятого» — для автомобиля с правым рулём). Внизу, под панелью располагалась «палочка» педали газа и «кнопка» педали тормоза, педали сцепления не было, так как в автомобиле использовалась полуавтоматическая коробка передач. С краю была размещена педаль стояночного тормоза, рядом в ней — рычаг изменения положения кузова по высоте. В конце 1961 года на автомобили DS стали устанавливать новую безопасную, с мягким верхом переднюю панель[26]. Первоначально на автомобили ID ставили свою, оригинальную переднюю панель[27], но с осени 1969 года панели DS и ID были унифицированы.

У Citroen ID был более простой салон: кресла с жёстко закреплённой спинкой, крашеные двери без отделки (позже — с пластмассовыми накладками) и подлокотников, крыша без обивки, более простые внутренние ручки дверей, ковры были заменены на резиновые коврики. Снаружи автомобиль отличался более простыми колёсами без колпаков (позже — с небольшим колпаками), и коричневыми конусами указателей поворотов сзади. Задние стойки были алюминиевыми, но гладкими, без узора. Автомобили имели более простую, высокую переднюю панель и рулевое колесо большего диаметра из-за того, что автомобиль не имел усилителя руля. Появились педали тормоза и сцепления внизу, рычаг переключения механической коробки передач сбоку от рулевой колонки. Всё остальное — панели кузова, алюминиевые бамперы спереди и сзади, наружные ручки дверей и молдинги крыши были одинаковыми для обеих моделей[28].

Развитие модельного ряда привело к смешиванию моделей, DSpecial и DSuper стояли значительно ближе к DS. Материалы, применяемые в их отделке, стали совсем не такими, как на первых моделях ID. Иногда более дешёвые модели было трудно отличить от более дорогих. Поэтому с сентября 1965 года на крышке багажника DS появилось обозначение модели, стиль и шрифт которого менялся с годами, на ID подобные надписи появились в сентябре 1968 года.

Двигатели и трансмиссия

Двигатели

Самым обычным в этом необычном автомобиле был двигатель. На всех модификациях применялись рядные четырёхцилиндровые бензиновые двигатели, установленные спереди продольно, вертикально. Вальтер Беккья постепенно модернизировал двигатель Traction, увеличивая его мощность, но сохраняя его надёжность, долговечность и неприхотливость в работе. На блок цилиндров старого двигателя была установлена новая, из алюминиевого сплава, головка цилиндров с полусферическими камерами сгорания. Клапаны располагались V-образно под углом 60°, приводились в движение с помощью коромысел и штанг-толкателей от расположенного внизу распределительного вала (OHV). Распредвал был связан с трёхопорным коленчатым валом цепью. Внутри мокрых чугунных гильз цилиндров двигались поршни из алюминиевого сплава с плоским днищем. Питание двигателя осуществлялось с помощью двухкамерного карбюратора с падающим потоком смеси Weber или Zenith (англ.). Топливо с помощью диафрагменного насоса с приводом от двигателя подавалось из расположенного под задним сидением бензобака. Первоначально основной глушитель располагался спереди поперёк автомобиля, потом был перемещён под передние сидения, а идущие назад выхлопные трубы стали сдвоенными и сзади появился дополнительный резонатор. Механический распределитель зажигания, расположенный на одной оси с масляным насосом, подавал энергию на свечи, по одной на цилиндр. Двигатель имел полнопоточную систему смазки под давлением, которое обеспечивалось шестерёнчатым масляным насосом с приводом от распредвала и жидкостную систему охлаждения с центробежным насосом и термостатом. Радиатор располагался перед двигателем, над коробкой передач, вертикально и имел длинный воздуховод, направлявший на него воздух из передней части автомобиля. Рабочий объём двигателя, который имел обозначение DS, составлял 1911 см³, мощность —- 75 л.с. (bhp[Комм. 1]). В марте 1961 года за счёт увеличения степени сжатия его мощность была увеличена до 83 л.с. (bhp), и он получил обозначение DA.

На первые, самые простые версии автомобиля Citroen ID Normale устанавливали двигатель от Traction практически в неизменном виде. Таких автомобилей было сделано очень мало, не более 400 шт., они скорее номинально присутствовали в каталогах Citroen для демонстрации начального уровня цены[29]. Двигатель имел тот же блок цилиндров и старую чугунную головку блока с клапанами расположенными в ряд, впускной и выпускной коллекторы с одной стороны двигателя, развивал мощность 63 л.с. (bhp) и обозначался как 11D. На автомобилях ID первоначально применялось 6-ти вольтовое электрооборудование, на автомобилях DS для внутреннего рынка также использовалась 6-ти вольтовая система, на экспорт поставлялись автомобили с 12-ти вольтовым оборудованием. С осени 1959 года на всех моделях стали применять 12-ти вольтовую электросистему. На другие версии Citroen ID, Luxe и Confort устанавливались такие же двигатели, как на DS, но из-за использования более простого однокамерного карбюратора Solex (англ.) они развивали всего 66 л.с. (bhp). Такие двигатели имели обозначение DM и позже, за счёт изменения характеристик карбюратора их мощность была повышена сначала (в 1963 г.) до 70 л.с. (bhp), а затем (в 1964 г.) — до 75 л.с. (bhp). В дальнейшем, двигатель был модернизирован и получил обозначение DE. В сентябре 1965 года появились новые двигатели. Конструкция головки осталась прежней, но был изменён блок цилиндров. Коленчатый вал стал пятиопорным, был уменьшен ход поршней, но увеличен их диаметр, сами поршни стали с фасонным днищем. Иногда, эти двигатели называют моторами с «коротким ходом поршня» (англ. short stroke), в отличие от двигателей «с длинным ходом поршня» (англ. long stroke) применявшихся ранее, иногда, двигателями с «пятиопорным коленвалом» (фр. un cinq paliers), в отличие от старых моторов с «трёхопорным коленвалом» (фр. à trois paliers). Двигатель с обозначением DY имел практически такой же, как предыдущий мотор рабочий объём — 1985 см³, двигатель с обозначением DX имел увеличенный до 2175 см³ рабочий объём и устанавливался на Citroen DS 21. Через год дефорсированный (с уменьшенной степенью сжатия и более простым карбюратором) двигатель с обозначением DV стали устанавливать на модели Citroen ID 19B. У новых двигателей распределитель зажигания располагался спереди (по ходу автомобиля) перед карбюратором и имел отдельный привод от распредвала. Кроме того, внешне, двигатели отличались новым воздушным фильтром. Осенью 1968 года двигатели были модернизированы, и к их обозначению добавилась цифра два (DY2, DX2, DV2). За счёт изменения впускного патрубка, увеличения впускных клапанов и изменения днища поршней было улучшено смесеобразование в цилиндрах и мощность двигателей возросла[30]. Двигатель для автомобилей ID мог иметь версию повышенной мощности с двухкамерным карбюратором и обозначался DV3.

С осени 1969 года на двигатели рабочим объёмом 2175 см³ стали устанавливать систему распределённого впрыска топлива с электронным управление фирмы Bosch. Такие моторы получили обозначение DX3. В августе 1972 года появились ещё более мощные двигатели рабочим объёмом 2347 см³, которые устанавливались на Citroen DS 23. Эти моторы изначально выпускались в вариантах с карбюратором (DX4) или с впрыском топлива (DX5).

Система впрыска топлива D-Jetronic состояла из электронного блока управления и систем питания двигателя воздухом и топливом. Воздух через воздушный фильтр попадал в корпус c дроссельной заслонкой управляемой тросом от педали газа. От корпуса дроссельной заслонки по четырём патрубкам равной длины впускного коллектора воздух попадал в цилиндры. Топливо из топливного бака через бумажный фильтр тонкой очистки, с помощью топливного насоса с электроприводом подавалось в топливную магистраль двигателя, где находилось под давлением в 2 атм. Производительность топливного насоса превосходила потребности двигателя, поэтому лишнее топливо через регулятор давления сливалось обратно в бензобак. От топливной магистрали четыре трубки шли к форсункам двигателя и одна к форсунке холодного запуска, встроенной в корпус дроссельной заслонки. Форсунки имели электрическое управление, постоянную величину подъёма иглы и топливо к ним поступало под постоянным давлением, поэтому количество подаваемого в цилиндр топлива зависело только от времени открытия. Четыре главные форсунки впрыскивали топливо перед впускным клапаном. Блок управления принимал данные от различных датчиков расположенных на двигателе, обрабатывал их и посылал сигналы на форсунки, которые работали попарно, то есть в одно и то же время форсунки первого и третьего цилиндров подавали топливо во впускной коллектор. Если в первом цилиндре на ходе впуска топливо сразу попадало в камеру сгорания, то в третьем цилиндре оно оставалось во впускном патрубке, дожидаясь открытия клапана. Аналогично работали форсунки второго и четвёртого цилиндров. Такой принцип работы был применён для упрощения алгоритма управления и конструкции электронного блока. Форсунка системы холодного запуска срабатывала только при включении стартера и при условии, что температура охлаждающей жидкости была ниже 20°С. Кроме того, имелся ограничитель количества включений форсунки предохраняющий её от частого срабатывания при многократном запуске стартера[31].

Трансмиссия

В автомобилях использовалось обычное сухое однодисковое сцепление диаметром 225 мм с гидроприводом. Первоначально — с периферийными пружинами, а начиная с сентября 1972 года — с диафрагменной пружиной. Четырёхступенчатая двухвальная коробка передач с синхронизаторами на всех передачах, кроме первой и заднего хода, также была обычной для автомобилей того времени. Необычным был способ переключения передач полуавтоматического гидравлического привода коробки.

После включения зажигания поворотом ключа, водитель должен был, для запуска стартера, переместить из нейтрали PM (фр. point mort — мёртвая точка) влево, в не фиксируемое положение D (фр. démarreur — стратер), находящийся сверху рулевой колонки рычаг переключения передач. Затем, для включения первой передачи, из нейтрального положения переместить рычаг от себя. Для включения второй передачи, рычаг передвигали к себе, третьей и четвёртой — перемещали дальше вправо. Для включения заднего хода AR (фр. arrière — назад) необходимо было из положения первой передачи передвинуть рычаг от себя и, преодолев сопротивление в точке PD (фр. le point dur — упор), сдвинуть рычаг вправо. Усилия перемещения рычага были минимальными, так как с его помощью только перемещался цилиндр выбора передач в гидроблоке управления. В процессе переключения передач сцепление отключалось и включалось автоматически, но ногу с педали газа надо было снимать, как на обычных автомобилях[35]. В начальном состоянии (двигатель на холостом ходу, обороты ниже 700 об/мин) в рабочем цилиндре сцепления находилась жидкость под давлением, сцепление было разомкнуто. Только в таком состоянии можно было включить первую передачу или задний ход. Перемещение рычага переключения передач смещало поршень выбора в гидроблоке, который пропускал жидкость под давлением в поршень вилки выбора на крышке коробки передач и шестерня смещалась. Давление, возрастающее к окончанию перемещения вилки, становилось способным сдвинуть поршень автоматики управления сцеплением, который снижал давление в рабочем цилиндре сцепления до начала проскальзывания дисков. Автомобиль был готов к троганию. После нажатия на педаль газа, обороты двигателя возрастали, жидкость от специального шестерёнчатого насоса низкого давления, вал которого вращался со скоростью двигателя и поэтому поток жидкости был пропорционален оборотам, подавалась в устройства автоматического управления сцеплением и сцепления плавно замыкалось.

При перемещении рычага переключения передач от одной передачи к другой, гидроблок переходил в начальное состояние, при котором сцепление размыкалось. Одновременно с этим снижалось давление в приводе коробки, отключая (выводя из зацепления) предыдущую передачу. Затем, следуя за перемещением рычага переключения, поршень выбора в гидроблоке пропускал жидкость под давлением к цилиндру вилки выбора на коробке передач, конусы синхронизатора и шестерни входили в контакт. В этой точке давление медленно возрастало, за счёт специального подпружиненного поршня синхронизации, до тех пор, пока не становилось достаточным для преодоления сопротивления синхронизатора. Шестерни замыкались. Возросшее давление создавало силу достаточную для смещения поршня автоматики сцепления, который позволял жидкости покинуть рабочий цилиндр сцепления, сцепление замыкалось.

Кроме гидроблока автоматики в системе ещё имелся, размещённый между гидроблоком и рабочим цилиндром сцепления, регулятор размыкания, который обеспечивал управляемое включение и быстрое выключение сцепления. При выключении (размыкании дисков) сцепления, жидкость под давлением, поступавшая в цилиндр, не тормозилась. При включении (замыкании дисков) поток жидкости ограничивался зазором шарикового клапана механически связанного с педалью акселератора. Когда педаль не нажата, зазор клапана был меньше, и жидкость под давлением из цилиндра сцепления выходила с сопротивлением. Если педаль газа была нажата, шарик приподнимался, увеличивая зазор, и замыкание сцепления происходило быстрее.

В системе также имелся корректор скорости холостого хода, гидравлически соединённый с левым передним тормозом и механически — с карбюратором. При нажатии на педаль тормоза давление жидкости действовало на поршень корректора, который прикрывал заслонку карбюратора, скорость двигателя падала, падали обороты насоса низкого давления, сцепление размыкалось, автомобиль останавливался. При отпускании педали тормоза поршень открывал заслонку, обороты двигателя возрастали, автомобиль продолжал медленно двигаться.

После остановки двигателя давление в гидросистеме, за счёт гидроаккумулятора, оставалось, поддерживая сцепление в разомкнутом состоянии. Если было необходимо завести двигатель с помощью рукоятки или буксировкой, давление в рабочем цилиндре сцепления можно было сбросить с помощью рычага под панелью приборов[36].

Осенью 1960 года устройство автоматического управления сцеплением в гидроблоке было ликвидировано, а насос низкого давления был заменён на центробежный регулятор, установленный на двигателе и приводимый ремнём. На вход регулятора поступало высокое давление от гидросистемы. Раздвигающиеся под действием центробежных сил грузики смещали поршень, изменяя давление на выходе в зависимости от оборотов двигателя. Это давление поступало на поршни автоматики переключения, которые, в зависимости от положения рычага переключения передач, управляли сцепление. Также была изменена работа системы при торможении. Давление от левого переднего тормоза поступало в корректор скорости холостого хода, который теперь был напрямую присоединённый к карбюратору, и он управлял положением заслонки, изменяя обороты двигателя. От правого переднего тормоза давление поступало в центробежный регулятор, смещая поршень и напрямую управляя сцеплением[37][38]. На более мощные автомобили DS 21 устанавливался более сложный регулятор размыкания сцепления. Он был напрямую механически соединён с дроссельной заслонкой карбюратора и точнее управлял темпом замыкания и размыкания сцепления[39].

На автомобилях ID применялся механический привод коробки передач от рычага, размещённого справа (для автомобилей с правым рулём — слева) от рулевой колонки. Механический тросовый привод сцепления работал от обычной педали. С 1963 года такой тип трансмиссии стали устанавливать на некоторые модели DS. Такие автомобили с механическим приводом коробки передач обозначались как bvm (фр. boîte de vitesse mécanique), в отличие от автомобилей с гидравлическим приводом — bvh (фр. boîte de vitesse hydraulique).

В 1965 году, с появлением новых моторов, появились новые полностью синхронизированные четырёхступенчатые коробки передач. С сентября 1970 года на некоторые модели DS стали устанавливать пятиступенчатые коробки передач с механическим приводом, а с 1973 года эти коробки стали доступны для автомобилей DSuper 5. С декабря 1971 года на DS стали устанавливать трёхступенчатую гидромеханическую трансмиссию Borg-Warner (англ.). Рычаг переключения передач этой трансмиссии также располагался сверху рулевой колонки, но имел обычную, общепринятую для таких коробок передач схему управления (P-R-N-D-2-1). Такие автомобили имели на крышке багажника надпись Automatique.

От коробки передач с помощью конической главной передачи и дифференциала вращение, через полуоси равной длины, передавалось на передние ведущие колёса. Снаружи на полуосях были установлены спаренные карданные шарниры, а внутри до 1965 года использовались шарниры собственной конструкции, позже — трипоидные шарниры.

Ходовая часть

Гидросистема автомобиля, придуманная Полем Мажесом, объединяла в единое целое гидравлический привод коробки передач, гидропневматическую подвеску (англ.), гидроусилитель рулевого управления и гидравлическую тормозную систему. Источником давления в системе был аксиально-плунжерный (семь плунжеров) насос с наклонной шайбой, с ремённым приводом от двигателя. От насоса жидкость поступала в основной гидроаккумулятор, где, за счёт регулирующего клапана, находилась под давлением, избыток жидкости сливался в резервуар. Далее, давление поступало в гидроаккумулятор тормозной системы, а оттуда — в распределитель давления, направлявший его в гидропневматические элементы передней и задней подвесок, гидроусилитель руля и блок гидроавтоматики коробки передач[36][40]. На автомобили ID устанавливалась более простая гидросистема. От простого одноплунжерного насоса давление, также, подавалось в гидроаккумулятор, а далее, напрямую — в гидропневмоэлементы подвески и гидропривод тормозов. Гидроусилитель руля и гидропривод коробки передач отсутствовали[37].

Первоначально в гидросистеме применялась синтетическая жидкость LHS (фр. Liquide Hydraulique Synthétique). Эта жидкость была очень агрессивна, подобна растворителю, при малейшей утечке просто «съедала» краску с окружающих деталей, и гигроскопична, требовала замены каждые три года. Жидкость имела красноватый оттенок, поэтому гидросистемы с такой жидкостью часто называют «красными» (англ. red). С сентября 1965 года систему стали заполнять нейтральной минеральной жидкостью LHM (фр. Liquide Hydraulique Minéral), которая имела зеленоватый оттенок. Соответственно, гидросистемы с такой жидкостью часто называют «зелёными» (англ. green). Поскольку гидросистемы с разными типами жидкостей используют различные уплотнители, детали этих систем не взаимозаменяемы. Для предотвращения перепутывания, детали гидросистем с LHM окрашены зелёный цвет[41].

Подвеска

На автомобилях применялась независимая передняя и задняя подвески: спереди — на двух поперечных рычагах Г-образной формы загнутых назад, сзади — на продольных рычагах. Рычаги вращались в закреплённых на кузове конических подшипниках. Передние и задние колёса попарно были соединены между собой стабилизаторами поперечной устойчивости. Основным узлом подвески был гидропневматический упругий элемент. Он состоял из цилиндра, закреплённого на кузове автомобиля, внутри которого находилась жидкость и поршня, шток которого был связан с рычагом подвески. При перемещении рычага подвески поршень двигался, перекачивая жидкость через систему клапанов в нижнюю часть пневматической сферы, прикреплённой к цилиндру. В верхней, разделённой упругой мембраной, части сферы находился газ (азот) под давлением. Жидкость сжимала газ, который играл роль пружины, а клапанная система, дросселирующая жидкость при входе и выходе из сферы играла роль амортизатора. По одному гидропневматическому элементу было установлено на каждом колесе.

Кроме высокой плавности хода, гидропневматическая подвеска позволяла поддерживать на постоянном уровне высоту кузова. Для этой цели служили корректоры высоты кузова, по одному спереди и сзади. Они были механически, с помощью тяг, связаны со стабилизаторами поперечной устойчивости. Гидравлически каждый корректор был связан с двумя цилиндрами гидропневмоэлементов соответствующей оси, гидроаккумулятором и резервуаром. При увеличении нагрузки кузов автомобиля проседал, торсион стабилизатора поворачивался, с помощью рычага перемещая поршень корректора высоты в положение, при котором жидкость под давлением из гидроаккумулятора поступала в цилиндры подвески. Кузов автомобиля поднимался до тех пор, пока поршень корректора не переходил в нейтральное положение, перекрывая поступление жидкости в цилиндры. При разгрузке кузов автомобиля приподнимался, и поршень корректора высоты переходил в положение, при котором жидкость из элементов подвески сливалась в резервуар до тех пор, пока кузов не занимал требуемое положение. Перемещение поршня сопровождалось перетеканием жидкости внутри корректора из одной полости в другую, при этом жидкость проходила через калиброванное отверстие, которое тормозило её. Поэтому, корректор не реагировал на резкие изменения положения рычагов подвески относительно кузова при движении автомобиля.

Расположенный в салоне рычаг изменения высоты кузова позволял вручную задавать пять фиксированных положений: нижнее, нормальное, первое и второе промежуточные и верхнее. Рычаг, с помощью системы тяг, переводил поршни корректоров высоты обеих осей в положение, снижающее или повышающее давление в гидроцилиндрах подвески. Кузов автомобиля изменял высоту, стабилизаторы подвески поворачивались, возвращая поршни корректоров высоты в нейтральное состояние[36][42].

Рулевое управление

На автомобилях было установлено реечное рулевое управление с гидроусилителем. Рулевое колесо одновременно вращало шестерню реечной передачи и распределитель давления. Шестерня перемешала рейку рулевого механизма, в случае отказа гидравлики. При нормальной работе, распределитель подавал давление жидкости в полости с одной или другой стороны силового гидроцилиндра, воздействуя на поршень соединённый с рейкой, заставляя её перемещаться в одну или другую сторону. При повороте рулевого колеса прикреплённый к его валу рычаг нажимал на один из поршней распределителя, переводя его в положение подачи жидкости в полость с одной стороны силового гидроцилиндра, одновременно отпуская другой поршень, который, под действием пружины, открывал на слив полость с другой стороны цилиндра. При остановке рулевого колеса в повёрнутом положении, рычаг останавливался, оба поршня, под воздействием пружин, переходили в нейтральной положение, перекрывая подачу и слив жидкости из силового гидроцилиндра. Колёса автомобиля оставались повёрнутыми, автомобиль двигался в повороте. При повороте рулевого колеса в другую сторону всё повторялось в обратном порядке[36][43].

Передаточное отношение рулевого механизма составляло 15:1, что обеспечивало три оборота рулевого колеса от упора до упора. На автомобилях ID использовалось реечное рулевое управление без усилителя с передаточным числом 20, что обеспечивало четыре оборота руля от упора до упора. Рулевая колонка была безопасной, складывающейся при ударе.

Оси поворота колёс располагались в их продольной плоскости строго вертикально, поэтому никакие усилия от дороги не передавались на руль. Это помогало в отдельных случаях, например, при проколе колеса автомобиль сохранял прямолинейное движение, но в целом делало рулевое управление искусственным, не зависящим от дороги.

Тормозная система

На автомобилях применялась тормозная система с передними дисковыми (сплошной диск диаметром 300 мм) тормозами, которые размещались не внутри колёс, а рядом с коробкой передач и задними барабанными (внутренний диаметр барабана 225 мм) тормозами и оригинальным гидроприводом, разделённым на два контура. Водитель не создавал давление в системе, а только регулировал его величину, поэтому управление тормозами осуществлялось с помощью необычной грибоподобной кнопки. Оно было настолько нестандартным, что в руководстве по эксплуатации рекомендовали потренироваться, прежде чем выезжать на дорогу[44].

Жидкость под давлением из гидроаккумуляторов (по одному в каждом контуре) подавалась в управляющие клапаны каждого контура, и оттуда — в тормозные механизмы. Величина давления, поступавшего в тормозные механизмы, зависела от силы, с которой водитель нажимал на педаль-кнопку. Усилие от педали-кнопки передавалось на двух плечевой рычаг, каждый конец которого нагружал управляющий клапан одного из контуров тормозной системы. Посередине рычага находился подвижный упор, связанный с гидроцилиндром, давление в который подавалось из гидропневматических элементов задней подвески. В зависимости от нагрузки на заднюю ось автомобиля, давление в гидроэлементах задней подвески менялось, упор рычага сдвигался, меняя соотношение усилия, передаваемого от педали-кнопки в передний и задний контуры. Таким образом менялось соотношение тормозных сил на осях автомобиля, обеспечивая эффективное торможение при любой загрузке автомобиля[45][46].

В дисковом тормозном механизме с плавающим суппортом (скобой) собственной конструкции Citroën одна из колодок прижималась к диску с помощью двух поршней, другая — за счёт смещения (плавания) суппорта. В гидроприводе тормозов не использовались шланги. Передние тормоза крепились к коробке передач, были неподвижны, и давление в них подавалось по трубкам. К задним тормозам давление передавалось через вращающиеся сочленения трубок, идущих по кузову автомобиля и трубок проложенных по рычагам подвески.

Стояночный тормоз был механическим с тросовым приводом и действовал на передние тормозные механизмы. Привод осуществлялся нажатием педали, расположенной рядом с водительской дверью. В отличие от рабочей тормозной системы, привод стояночного тормоза требовал приложения солидного усилия. Для разблокирования тормозов необходимо было потянуть за рычажок, причём если оставить его в выдвинутом положении, то можно было использовать стояночной тормоз как запасную тормозную систему[47]. При каждом включении стояночного тормоза в передних тормозах срабатывал механизм автоматической регулировки зазоров между диском и колодками, в задних барабанных тормозах зазор регулировался вручную.

На автомобилях ID первоначально применялся привод тормозов с обычным одноконтурным главным тормозным цилиндром, не подключенным к гидросистеме высокого давления, усилие на который подавалось от обычной педали. Вскоре такой привод был заменён на более сложный двухконтурный. Педаль тормоза воздействовала на два, расположенных друг за другом управляющих клапана. В первый высокое давление поступало от основного гидроаккумулятора и, затем, направлялось в передние тормоза. Во второй — от гидроэлементов задней подвески, а затем в контур задних тормозов. Таким образом осуществлялось ограничение давления в задних тормозах, предотвращающее их блокировку. Вскоре, и на автомобилях DS остался только один тормозной гидроаккумулятор, а задний контур, также, стал питаться от гидроэлементов задней подвески[48]. На автомобилях ID вместо педали стояночного тормоза использовался рычаг, за который надо было тянуть.

С 1965 года на автомобили стали устанавливать новые дисковые тормозные механизмы с неподвижным суппортом (скобой). В таком механизме каждая из колодок прижималась к диску отдельным поршнем. В колодки новых механизмов были встроены датчики износа накладок, лампа сигнализатор износа находилась на приборной панели. Также там имелась контрольная лампа падения давления в гидроприводе тормозов. Трос стояночного тормоза воздействовал на дополнительную, расположенную рядом с суппортом, пару колодок[49].

Citroën DS был одним из первых в мире серийно выпускаемых автомобилей, на котором применялись дисковые тормоза[50].

Колёса и шины

Первоначально на автомобили устанавливались колёса размерностью 5Jx15 с креплением одним болтом. В центре колеса имелась глубокая выштамповка в виде чашки, которая надевалась на ответную часть колёсной ступицы, вся конструкция крепилась одним болтом с внутренним шестигранником. С 1965 года стали применяться другие колёса, которые устанавливались на пять шпилек, и крепились гайками. Позже на некоторые более дорогие модели стали устанавливать более широкие колёса размерностью 5,5Jx15[51].

На моделях DS колёса всегда полностью закрывались большими декоративными колпаками[52]. На моделях ID применялись другие, меньшего размера колёсные колпаки[53].

На автомобили устанавливались новые радиальные шины Michelin типа Х разработанные во время войны. Их долговечность была намного выше, чем у обычных диагональных шин. Первоначально, спереди устанавливались более широкие шины (165R15), а сзади — более узкие (155R15). Позже, с появление широких колёс, спереди, а затем и сзади стали устанавливать более широкие шины размерностью 180R15 или 185R15[51].

Запасное колесо находилось спереди, под капотом перед радиатором. Для замены колеса, с помощью гидропневматической подвески автомобиль поднимали в самое высокое положение, в определённое место порога кузова (там имелись специальные выемки) устанавливали подпорку, которая входила в состав оборудования автомобиля. Затем, спускали давление из гидросистемы, кузов автомобиля опускался, вывешивая требуемое для замены колесо. Если менялось заднее колесо, то сначала надо было снять заднее крыло автомобиля, которое крепилось одним болтом[54].

Модификации

Универсал

Идея создания автомобиля с кузовом универсал появилась в начале 1955 года, когда Бертони набросал несколько эскизов для отдела продаж. В этот период уже достаточно много прототипов ездило по стране, демонстрируя образцовое поведение автомобиля вне зависимости от того загружен он или нет. Стало ясно, что Citroën DS с его гидропневматической подвеской идеально приспособлен для перевозки тяжелых грузов на большие расстояния с высокой скоростью. С учётом конструкции автомобиля, было не сложно разработать его грузопассажирский вариант. Длинная база не требовала увеличения, необходимо было только немного удлинить задний свес. Уникальной чертой автомобиля стала организация его задней части. Верхняя половина задней двери с большим выпуклым стеклом поднималась вверх, нижняя — откидывалась. На торце нижней дверцы крепился ещё один номерной знак, таким образом, номера машины были видны всегда, независимо от того, откинут задний борт или нет. Задние крылья новой формы сделали колёса открытыми. Задние двери остались такими же, как у седана, для усиления кузова стали применять стальную вваренную крышу.

Автомобиль был представлен в Париже осенью 1958 года, а в продажу поступил годом позже, как автомобиль 1960-го модельного года. Break[Комм. 3], автомобиль получил такое название, частично собирался в Жавель, а частично в кузовной мастерской Faget et Varnet (фр.) в Леваллуа-Перре. Citroën поставлял туда все необходимые детали, включая новую заднюю часть. Собранный кузов возвращался снова на завод, где дособирался окончательно[55].

Автомобиль выпускался в четырёх версиях: Break, Commerciale, Familiale и Ambulance. Break и Familiale могли иметь исполнения Luxe и Confort.

Модель Break в комплектации Confort была наиболее популярной. Спереди автомобиля размещался либо сплошной трёхместный диван, либо отдельные сидения для двух человек. Первоначально, складывающиеся задние сидения были только на версии Confort, но позже стали устанавливаться на обе версии. Что было общим у обеих версий, так это временные складывающиеся сидения вдоль бортов багажника. На узких сидениях обычно размещались дети, но могли втиснуться и взрослые[56].

Familiale имел совершенно другую конфигурацию сидений. До 1961 года переднее сидение было сплошным диваном, но позже стали доступны раздельные сидения. Заднее сидение было смещено назад, в пространство между арками колёс. Это позволило разместить по ходу движения три складных места между передними и задними рядами. В результате, автомобиль вмещал семь или восемь человек в зависимости от конструкции переднего сидения. Всё это напоминало устройство лимузинов и, со сложенными сидениями среднего ряда, пассажиры сзади имели огромное пространство для ног. К недостатку этой модели можно было отнести существенно меньший багажник[57].

Commerciale был просто грузовым автомобилем без претензий. Спереди — сплошной диван, сзади — складывающиеся сидения, все — с простейшей износостойкой отделкой. Складных мест в багажнике не было, а со сложенными задними сидениями получалась большая грузовая платформа.

Санитарные автомобили Ambulance имели складывающееся по частям заднее сидение, освобождающее место для носилок. Это были производимые на заводе автомобили, но некоторые сторонние фирмы выпускали собственные версии санитарных машин на базе универсалов Citroën DS[58].

Двигатели и трансмиссия автомобилей были такими же, как у ID, но подвеска, рулевое управление и тормоза были другими. Первоначально все модели оснащались рулевым управлением без усилителя, как на ID, но очень скоро стали устанавливать гидроусилитель. Так как универсалы предназначались для перевозки большей массы грузов, на них сразу ставилась тормозная система от DS, с педалью-кнопкой. Кроме того, применялись задние тормозные барабаны большего диаметра с оребрением и более широкие колодки. В задней подвеске применялись усиленные рычаги и увеличенного диаметра цилиндры гидроэлементов и сферы. Кроме того, было повышено передаточное число главной передачи[55].

Всего было изготовлено около 100 тыс. универсалов.

Кабриолет

Анри Шапрон (англ. Henri Chapron) был одним из самых плодовитых французских кузовных мастеров и его услугами пользовались не только Citroën, но и все известные автопроизводители. Внешний вид и качество изготовленных в его мастерской кузовов поддерживались на таком высоком уровне, какого не было во всей индустрии кузовостроения Франции. Широкое распространение в 1930 годы несущих кузовов во многом определило закат оригинального кузовостроения. Как и большинство изготовителей кузовов на заказ, мастерская Шапрона могла исчезнуть в начале войны. Спасением для неё стал опыт по производству специальных автомобилей, таких как президентский кабриолет на базе модели Citroën 15.

Впервые Анри Шапрон увидел Citroën DS в 1955 году на Парижском автосалоне, внешний вид автомобиля поразил его, и он решил сделать кабриолет на его базе. Имя его было хорошо известно во французской автопромышленности, поэтому он был очень удивлен отказу Citroën прислать платформу для создания автомобиля. В результате, пришлось купить седан у обычного дилера и самостоятельно произвести все необходимые изменения для создания четырёхместного двухдверного кабриолета — Décapotable (конвертируемый). Процесс сопровождался усилением шасси и удлинением передних дверей. Всё это потребовало времени, но когда автомобиль был показан в 1958 году, он произвёл сильное впечатление на публику.

Причина, по которой на Citroën не хотел поставлять платформу Шапрону, заключалась в том, что компания планировала создать и выпускать кабриолеты собственной конструкции. Дизайн такого автомобиля был разработан Фламинио Бертони ещё в 1954 году, когда были спроектированы двух и четырёхдверные версии. Эскизы показывают сохранение общих форм DS, хотя были и более радикальные решения с изменёнными передней и задней частями. Но на фирме решили сконцентрировать силы на модели Prestige, которая была показана на том же Парижском автосалоне, что и кабриолет Шапрона в 1958 году.

Первый кабриолет Анри Шапрона, известный под названием La Croisette использовал стандартные задние крылья и декоративные накладки для закрытия проёма от задних дверей. В 1959 году появилась более аккуратно сделанная модель с цельными задними крыльями. Этот кабриолет известный под названием Le Caddy больше понравился специалистам Citroën, и они занялись его доработкой. Было усилено днище кузова, изменена задняя часть автомобиля, оставлены съёмные крылья, удлинённые двери сделали ниже, а ветровое стекло было опущено. В результате всех этих изменений автомобиль стал немного длиннее и примерно на 45 кг тяжелее. В конце концов, соглашение было достигнуто, и фирма стала поставлять специально подготовленные шасси с комплектом дополнительного оборудования в мастерскую Шапрона, где они переделывались в кабриолеты. Такие автомобили стали называть Usine (заводские) Cabriolets, в отличие от собственных кабриолетов Шапрона, и на них распространялась гарантия Citroën. Они имели мягкий верх из кожи или ткани, который складывался вручную или с помощью электропривода. Впервые кабриолеты появились в каталогах фирмы Citroën в сентябре 1960 года, каждый автомобиль изготавливался по индивидуальному заказу, имел очень высокий уровень отделки и стоил примерно в два раза больше седана[59].

Из-за малого объёма выпуска, всего было сделано чуть больше 1 300 «заводских» версий, оригинальные кабриолеты являются самыми ценными модификациями DS. Особенно на фоне большого количества копий, сделанных из обычных седанов в последнее время.

Особые версии

Развивая сотрудничество с головной фирмой, мастерская Анри Шапрона начала дооснащать появившийся в октябре 1958 года Citroën DS Prestige. Автомобили изготавливались только по спецзаказу, каждый имел индивидуальную отделку в соответствии с требованиями будущего владельца. Это был действительно роскошный автомобиль, со всеми мыслимыми аксессуарами включая разделительное стекло между водителем и задними пассажирами, поднимаемое с помощью электропривода или вручную. Возможно было практически всё, от специальных контейнеров в багажнике для любителей пикников, до бара с телевизором. Мог быть установлен даже телефон, который действовал на расстоянии до 20 км от центра Парижа. Всего было сделано примерно 180 автомобилей[60].

Шапрон, также продолжал строить различные заказные версии DS, иногда кабриолеты, такие как серия Palm Beach, которые отличались квадратными задними окнами, или купе с жёсткой не съёмной крышей, такие как Le Paris. Позже появились купе Concorde с более приятной внешностью. С 1965 года задняя часть этих автомобилей была переработана в стиле оригинальных эскизов Бертони. Выпускалось, также, выдающейся элегантности купе Le Leman. Меньшей популярностью пользовался тяжеловесный четырёхдверный седан с увеличенным багажником Lorraine. Таким же был Majesty, но он имел высочайший уровень отделки сравнимый по качеству с Rolls-Royce[61][62].

Оценка


Производство и продажи

До начала производства было собрано примерно 30 автомобилей на самом старом заводе Citroën в квартале Жавель (Javel) 15-го административного округа Парижа. Это были достаточно грубо собранные образцы, двери и панели были криво установлены, кузова плохо окрашены, они были шумными и тряскими. Автомобили, которые показывали на автосалонах, были другими, это были вручную аккуратно собранные в проектном подразделении (Bureau d’Etudes) Citroen экземпляры. Из-за высокой сложности автомобиля производство стартовало туго, в октябре 1955 года было собрано всего 7 машин, а в январе 1956 — 229 шт[65]. Для достижения рентабельности необходимо было производить не менее 500 автомобилей в день. Этот уровень никогда не был достигнут, что характеризует финансовое состояние фирмы в то время. Средняя цифра за 20 лет производства держалась на уровне менее 300 автомобилей в день, достигнув пика приблизительно 400 автомобилей в день в 1960—1973 годах.

7 октября 1969 года миллионный автомобиль сошёл с конвейера в Жавель. Заводу не хватало мощностей, к тому же в послевоенные годы было принято решение о выносе всех производств из столицы. Поэтому в 1972 году началось строительство завода в Оне-су-Буа, в 16 км к северу от Парижа, а через два года туда переехало производство Citroen DS, он был первым автомобилем, который там начали собирать. 24 апреля 1975 года, после почти 20 лет выпуска и изготовления 1 455 746 автомобилей[18], их производство было прекращено. Последним был Citroen DS 23 Pallas I.E[66].

Официальное количество автомобилей, построенных во Франции — 1 330 755 шт., остальные автомобили были изготовлены на заводах Citroen в Бельгии, Южной Африке, Англии, Австралии, Португалии, и Югославии, а также, возможно, в Мексике, Китае, Индонезии и Родезии (Зимбабве)[67].

Фирма Société Belge des Automobiles CITROËN (SA Belge Citroen) была организована 31 января 1924 года, а в 1926 году в пригороде Брюсселя Форе (фр. Forest, нидерл. Vorst) был запущен завод по сборке автомобилей[68]. С 1956 по 1969 годы на нём было собрано 97 765 автомобилей Citroen DS[67].

В конце 1959 года в небольшом населённом пункте Natalspruit городского округа Экурхулени недалеко от Йоханнесбурга, ЮАР в здании бывшей школы началась сборка Citroen DS. Из готовых машинокомплектов (CKD), поставляемых из Франции, собирали автомобили, как с левым, так и с правым расположением руля. Производство не принадлежало Citroen, а управлялось местной африканской компанией Stanley Motors. В 1972 году в Йоханнесбурге была основана дочерняя компания Citroën South Africa, которая взяла на себя все заботы по производству и распространению автомобилей в ЮАР. Последний DS был выпущен с производственной линии в Порт-Элизабет в 1975 году, вскоре этот завод был закрыт. Всего было собрано 10 944 Citroen DS[69].

Завод в промышленном узле Слау к западу от Лондона был открыт в 1926 году. В момент открытия это был самый крупный автозавод в Великобритании. На заводе собирались оригинальные автомобили с правым рулём, которые экспортировались в Австралию, Новую Зеландию и Южную Африку. С 1956 по 1966 годы на заводе было собрано 8 667 автомобилей Citroen DS. Английские Citroen получали электрику от Lucas, колёса, радиаторы, бамперы, топливные баки, выхлопную систему и элементы отделки салона также поставлялись местными производителями автокомпонентов. В 1966 году завод был закрыт и все автомобили с правым рулём стали экспортировать из Франции[70].

С 1961 по 1966 годы автомобили Citroen ID 19 собирались в районе Гейдельберг Вест (West Heidelberg) городской территории Баньюл в Австралии. Всего было собрано примерно 1 500 автомобилей[71].

Сотрудничество между фирмой Citroen и югославским производителем мопедов Tomos из города Копер началось в 1959 году. Оно развивалось настолько успешно, что производственные возможности фирмы перестали справляться с требуемыми объёмами производства. Поэтому 18 мая 1971 года было основано совместное предприятие Cimos на которое была переведена сборка автомобилей[72]. Всего на сборочном предприятии, помимо других моделей, было собрано около тысячи Citroen DS. Эти престижные автомобили в основном распространялись между партийными и государственными служащими социалистической Югославии[73]. Основанный в 1962 году в португальском городе Мангуалди сборочный завод до сих пор производит автомобили Citroen. Некоторое время там собирали Citroen DS[74].

На американском рынке Citrorn DS был впервые представлен в январе 1956 года на 48-м Чикагском автосалоне (англ.)[75]. Автомобили не пользовались большой популярностью в Америке. Стоили они как Кадиллаки, но имели слабый двигатель и странный внешний вид. К тому же только в последние годы выпуска на них стали устанавливать так любимые американцами автоматическую трансмиссию, кондиционер и электрические стеклоподъёмники. Эти машины в основном покупали любители чего-то оригинального или энтузиасты европейских автомобилей. Citroen DS поставлялись в США с 1957 по 1972 годы, всего было продано примерно 38 тыс. шт[76].

В январе — апреле 1958 года автомобиль Citroen DS проходил испытания в НАМИ, о чём имеется отчёт в библиотеке института[77]. В единичных экземплярах автомобили завозились в СССР частными лицами или были подарены государственным деятелям и работникам культуры. В настоящий момент в России насчитывается примерно 10—15 таких автомобилей[78].

Из большого количества произведённых автомобилей достаточно много экземпляров сохранилось до наших дней. Стоимость таких машин может начинаться от 300 долларов за старый совершенно «убитый» автомобиль и доходить до 400 тыс. долларов — за редкие кабриолеты в отличном состоянии[79]. В феврале 2009 года кабриолет Citroen DS 23 I.E. был продан с аукциона за 337,5 тыс. евро (примерно 15,2 млн рублей)[80], считается, что это самый дорогой автомобиль Citroen из когда-либо проданных[81].


Упоминания в медиа

Citroën DS более 20 лет фигурировал в журналах и газетах, причём в статьях на всевозможные темы от политических и светских до спортивных. Он снимался во множестве фильмов и клипов, таких, как «Фантомас» (1964), «Фантомас разбушевался» (1965), «Господин Никто» (1969), «Высокий блондин в чёрном ботинке» (1972), «Приключения раввина Якова» (1973), «Возвращение высокого блондина» (1974), «Гаттака» (1997), «Возвращение резидента» (1982), «Отпуск в Европе» (1985), «Назад в будущее 2» (1990), «Васаби» (2001), «Ace of Base — Unspeakable» (2002), «Богиня 1967 года» (2000), «Беглецы» (1986), «Мюнхен» (2005), «Побег» (1978), «День шакала» (1973), «Менталист» (2008-2015), «Le Samouraï» (1967), «Время» (2011), «Шпион, выйди вон» (2011), «Оружейный барон» (2005). Также мельком присутствует в мультфильме «Тачки 2» (2011)[82].

Adieu L'AMI (Прощай, друг) 1968 - несколько раз появляется с акцентом на специфике автомобиля

В сувенирной индустрии

  • Модель в масштабе 1/43 выпущена французским филиалом фирмы Meccano (Dinky Toys).
  • Модель в масштабе 1/32 выпущена итальянской фирмой по производству миниатюрных моделей автомобилей «BBURAGO»

Напишите отзыв о статье "Citroën DS"

Комментарии

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 Brake Horsepower — мощность двигателя без дополнительного оборудования (водяной насос, генератор и т. п.), брутто, примерно на 10 % больше мощности замеренной по современным стандартам (DIN).
  2. ↑ Этот эпизод описан в романе Фредерика Форсайта День Шакала и показан в одноимённом фильме.
  3. ↑ В Англии он продавался под названием Safari, а в США под традиционным именем Station Wagon.

Примечания

  1. ↑ 1 2 1955 Brochure, 1955, p. 8.
  2. ↑ 1962 Brochure, 1962, p. 11.
  3. ↑ Repair Manual №814, 1974, p. 10.
  4. ↑ Repair Manual №814, 1974, p. 11.
  5. ↑ [www.autoreview.ru/archive/2009/04/citroen/ Пиар во время чумы]
  6. ↑ [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/01.html The birth of the Goddess. Hydraulics.] (англ.). Citroënët. Проверено 8 октября 2013.
  7. ↑ Gijsbert-Paul Berk. André Lefebvre, and the Cars He Created at Voisin and Citroën. Chapter Ten. Enjoying Life Again: No Boxer. pp.121-122
  8. ↑ 1 2 Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Two: Genesis of a concept.
  9. ↑ [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/02.html The birth of the Goddess. Bodywork.] (англ.). Citroënët. Проверено 8 октября 2013.
  10. ↑ [www.flickr.com/photos/24665933@N00/sets/72157610915674200/ Paris Match 1955 October] (англ.). flickr. Проверено 8 октября 2013.
  11. ↑ Cinquantenaire Citroën DS, 2005, p. 4.
  12. ↑ Mythologies, 2010, с. 220.
  13. ↑ [acquisitions-1981-2009.videomuseum.fr/Navigart/images/image_fset.php?&sl=O&maxh=922&is_sel=0&ord=title&aid=3307&iid=14359&it=2&expand=1&cc=-1&list_mode=1 Gabriel Orozco. La D.S.] (фр.). Le SNAP. Проверено 18 декабря 2013.
  14. ↑ [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/03.html The birth of the Goddess. Thursday 5th October 1955.] (англ.). Citroënët. Проверено 8 октября 2013.
  15. ↑ Aaron Severson. [ateupwithmotor.com/family-cars/114-citroen-ds.html Déesse Ex Machina: The Remarkable Citroën DS] (англ.). Ate Up With Motor (31 August 2008). Проверено 8 октября 2013.
  16. ↑ [www.dsidclubdefrance.net/pages/evolution_DS.htm Evolution de la DS] (фр.). DS ID Club de France. Проверено 8 октября 2013.
  17. ↑ [www.dsidclubdefrance.net/pages/evolution_ID.htm Evolution de l'ID] (фр.). DS ID Club de France. Проверено 8 октября 2013.
  18. ↑ 1 2 Cinquantenaire Citroën DS, 2005, p. 2.
  19. ↑ Aerodynamique, 1981.
  20. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Four: A Bonne Idée. p. 62
  21. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Eight: New Direction.
  22. ↑ 1961 Brochure, 1961.
  23. ↑ [www.nuancierds.fr/couleurs.htm Les codes AC des Citroën DS] (фр.). Le naucier DS. Проверено 31 октября 2013.
  24. ↑ [www.nuancierds.fr/AC%20408%20Rouge%20Esterel.htm ROUGE ESTEREL AC 408 (1960-1962)] (фр.). Le naucier DS. Проверено 31 октября 2013.
  25. ↑ [www.ds.com.cn/en/spirit/heritage The mark of a historical legend. 1959] (англ.). DC.com.cn. Проверено 31 октября 2013.
  26. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20tableaux%20DS.htm Les tableaux de bord de la DS] (фр.). Le naucier DS. Проверено 31 октября 2013.
  27. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20tableaux%20ID.htm Les tableaux de bord des ID] (фр.). Le naucier DS. Проверено 31 октября 2013.
  28. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Four: A Bonne Idée.
  29. ↑ [www.nuancierds.fr/INTZ%20ID%20normale.htm l'ID19 normale] (фр.). Le naucier DS. Проверено 4 ноября 2013.
  30. ↑ Note Technique №149-D, 1968.
  31. ↑ DS Electronic Injection Course.
  32. ↑ [www.koolhaas.demon.nl/engines.htm The engines of the 'DS' and the 'ID'] (англ.). La Deesse, the Goddess of the road. Проверено 4 ноября 2013.
  33. ↑ Repair Manual №814, 1974.
  34. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20mine.htm Type mine et Motorisation des berlines "D"] (фр.). Le naucier DS. Проверено 4 ноября 2013.
  35. ↑ [www.citroenet.org.uk/miscellaneous/hydraulics/ds-gearchange.html The DS hydraulic gear change] (англ.). Citroënët. Проверено 18 ноября 2013.
  36. ↑ 1 2 3 4 Hydrauliqe, 1960.
  37. ↑ 1 2 Addifit a la Brohcure Hydrauliqe, 1963.
  38. ↑ [www.citroen-ds-id.com/hc/chapter8.html Hydraulic control of clutch and gearchange] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 11 декабря 2013.
  39. ↑ Addifit a la Brohcure Hydrauliqe, DS 21, 1966.
  40. ↑ [www.citroen-ds-id.com/hc/chapter3.html Source of pressure] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 11 декабря 2013.
  41. ↑ [www.koolhaas.demon.nl/oil.htm The red and green hydraulic system] (англ.). La Deesse, the Goddess of the road. Проверено 11 декабря 2013.
  42. ↑ [www.citroen-ds-id.com/hc/chapter4.html Suspension] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 22 декабря 2013.
  43. ↑ [www.citroen-ds-id.com/hc/chapter7.html Steering] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 22 декабря 2013.
  44. ↑ DS Owner's Manual, p. 29.
  45. ↑ Hydrauliqe, 1960, Freinage, pp. 23—25.
  46. ↑ [www.citroen-ds-id.com/hc/chapter6.html Braking System] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 1 января 2014.
  47. ↑ DS Owner's Manual, p. 30.
  48. ↑ Addifit a la Brohcure Hydrauliqe, DS 21, 1966, Commande de frein ID19.
  49. ↑ Addifit a la Brohcure Hydrauliqe, DS 21, 1966, Bloc de freinage AVG.
  50. ↑ Richard Lentinello. [www.hemmings.com/hsx/stories/2011/04/01/hmn_opinion3.html The first car with disc brakes really was . . .] (англ.). Hemmings (April, 2011). Проверено 1 января 2014.
  51. ↑ 1 2 [www.schaalbouw.nl/citroen/tyres.htm Citroën ID/DS Tyres] (англ.). The Citroën garage. Проверено 5 января 2014.
  52. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20enjo%20DS.htm Les enjoliveurs de DS] (фр.). Le naucier DS. Проверено 5 января 2014.
  53. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20enjo%20ID.htm Les enjoliveurs d'IDs] (фр.). Le naucier DS. Проверено 5 января 2014.
  54. ↑ DS Owner's Manual, p. 61.
  55. ↑ 1 2 Malcolm Bobbit. Citroën DS: Design Icon. Chapter Six: On Safari.
  56. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20breaks%203.htm L'ID19F Break Confort] (фр.). Le naucier DS. Проверено 17 января 2014.
  57. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20breaks%202d.htm L'ID19F Familiale] (фр.). Le naucier DS. Проверено 17 января 2014.
  58. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20breaks%202a.htm L'ID19F Ambulance] (фр.). Le naucier DS. Проверено 17 января 2014.
  59. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Five: The Chapron Affair.
  60. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Four. A Bonne Idée, p.63
  61. ↑ Malcolm Bobbit. Citroen DS: Design Icon. Chapter Five: The Chapron Affair, p.86
  62. ↑ 1 2 [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/chapron/chapron-index.html The Chapron Cars] (англ.). Citroënët. Проверено 17 января 2014.
  63. ↑ [barisis.free.fr/ds/ds.htm Production Chapron] (фр.). Citroën DS & ID. Проверено 17 января 2014.
  64. ↑ [www.citroen-ds-id.com/ds/DS_Chapron_Prodnr.html Chapron Cabriolets etc.] (англ.). citroen-ds-id. Проверено 17 января 2014.
  65. ↑ Malcolm Bobbit. Citroën DS: Design Icon. Chapter Three: Voici la Bombe Citroën.
  66. ↑ Malcolm Bobbit. Citroën DS: Design Icon. Chapter Nine: End of an Era.
  67. ↑ 1 2 3 [www.koolhaas.demon.nl/production.htm The Production of the 'ID/DS'] (англ.). La Deesse, the Goddess of the road. Проверено 18 ноября 2013.
  68. ↑ [users.skynet.be/vincent.beyaert/V2004/default.htm Citroën en Belgique - Citroën Belux] (фр.). Les filles de Forest. Проверено 18 ноября 2013.
  69. ↑ [www.citroenet.org.uk/foreign/za/za-index.html Made in South Africa] (англ.). Citroënët. Проверено 18 ноября 2013.
  70. ↑ Malcolm Bobbit. Citroën DS: Design Icon. Chapter Seven. Build In Britain. p.100
  71. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20Australia%20general.htm Citroën D-models in Australia] (англ.). Le naucier DS. Проверено 18 ноября 2013.
  72. ↑ [2cvkeza.weebly.com/tomos.html TOMOS CITROEN] (словенск.). 2CVKEZA. Проверено 18 ноября 2013.
  73. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20Slovenie.htm La DS en Yougoslavie (Slovenie)] (фр.). Le naucier DS. Проверено 18 ноября 2013.
  74. ↑ [www.nuancierds.fr/DT%20Portugal.htm la Citroën DS au Portugal] (фр.). Le naucier DS. Проверено 18 ноября 2013.
  75. ↑ [www.chicagoautoshow.com/history/1956/ Chicago Auto Show - 1956] (англ.). Chicago Automotive Trade Association. Проверено 18 ноября 2013.
  76. ↑ Jeff Koch. [www.hemmings.com/hsx/stories/2007/04/01/hmn_feature27.html Citroën DS] (англ.). Hemmings (April, 2007). Проверено 18 ноября 2013.
  77. ↑ [ds.citro.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=23&Itemid=48 Первый DS в СССР появился в 1957 году] (рус.). Citroen DS in Russia. Проверено 18 ноября 2013.
  78. ↑ [ds.citro.ru/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=22&Itemid=48 Citroen DS в России] (рус.). Citroen DS in Russia. Проверено 18 ноября 2013.
  79. ↑ [www.citroen-ca.com/DSguide.html Citroen Concours of America's] (англ.). A USA-based Citroen Website. Проверено 18 ноября 2013.
  80. ↑ [www.bonhams.com/auctions/17043/lot/123/ Lot 123 1973 Citroen DS23 ie] (англ.). Bonhams. Проверено 18 ноября 2013.
  81. ↑ Dave LaChance. [blog.hemmings.com/index.php/2009/02/09/citroen-sets-a-record-price-at-retromobile/ Citroën sets a record price at Retromobile] (англ.). Hemmings (Feb 9th, 2009). Проверено 18 ноября 2013.
  82. ↑ [www.imcdb.org/ Internet Movie Cars Database] (англ.). IMCDb.org. Проверено 8 октября 2013.

Литература

  1. Барт. Р. Мифологии = Mythologies / С. Зенкин. — М.,: Академический проспект, 2010. — 351 с. — ISBN 978-5-8291-1239-4.
  2. [www.cite-sciences.fr/english/ala_cite/evenemen/ds/Communique-DS.pdf Cinquantenaire Citroën DS. Saga d’une voiture d’exception]. — Paris: Cité des sciences et de l’industrie, 2005. — 7 p.
  3. Gijsbert-Paul Berk. [books.google.com/books?id=m1aPPxnaL54C&hl André Lefebvre, and the Cars He Created at Voisin and Citroën] в Google Книгах
  4. Malcolm Bobbit. [books.google.com/books?id=3KDAo8O5xbkC&pg Citroen DS: Design Icon] в Google Книгах
  5. [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/brochures/01.html Citroen DS 19]. — Paris: Citroën, 1955. — 8 p.
  6. [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/brochures/119.html Citroën DS19 / ID19]. — Paris: Citroën, 1962. — 14 p.
  7. [www.lov2xlr8.no/brochures/others6/65cit/65cit.html ID 1965: vitesse accrue, nouvelle planche de bord]. — Paris: Citroën, 1965. — 5 p.
  8. [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/brochures/60.html Citroen Break]. — Paris: Citroën, 1966. — 28 p.
  9. [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/brochures/82.html gamme "d"]. — Paris: Citroën, 1968. — 10 p.
  10. [www.citroenet.org.uk/passenger-cars/michelin/ds/brochures/19a.html 1961 Brochure]. — Paris: Citroën, 1961. — 20 p.
  11. [www.citroen-ds-id.com/ds/files/D_repair_manual_814_vol_1_march_1974.pdf Repair Manual №814]. — Paris: Societe Anonyme Automobiles Citroën, 1974. — Vol. 1. — 450 p.
  12. [bk23.free.fr/Notes_Techniques/NT149PL_16061970.pdf Note Technique №149-D]. — Paris: Societe Anonyme Automobiles Citroën, 1968. — 12 p.
  13. [www.citroenet.org.uk/miscellaneous/aero-2/aero02.html Aerodynamique]. — Paris: Relation Publiques Citroën, 1981. — 20 p.
  14. [www.ds23.co.nz/filemgmt/visit.php?lid=70 DS Electronic Injection Course]. — Citroën. — 11 p.
  15. [bk23.free.fr/AMCH/Hydrau001.pdf Hydrauliqe DS 19]. — Paris: Citroën, 1960. — 82 p.
  16. [bk23.free.fr/AMCH/Hydrau002.pdf Addifit a la Brohcure Hydrauliqe DS 19, Hydrauliqe ID 19]. — Paris: Citroën, 1963. — 22 p.
  17. [bk23.free.fr/AMCH/Hydrau003.pdf Addifit a la Brohcure Hydrauliqe DS, 19 Hydrauliqe ID 19, DS 21 — DS 19 A]. — Paris: Citroën, 1966. — 26 p.
  18. [www.ds23.co.nz/filemgmt/index.php?id=46 DS Owner's Manual]. — Paris: Citroën. — 110 p.

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Citroën DS
  • [dsclub.de/tech/sm/sm01.htm Das Schnittmodell] (нем.). DS Club Deutschland e.V. — Фотографии автомобиля и его узлов в разрезе. Проверено 8 октября 2013.
п • о • р
Модельный ряд автомобилей Citroën

Отрывок, характеризующий Citroën DS

– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Citroën_DS&oldid=80551811»