Coda (альбом Led Zeppelin)

</td></tr>

Coda
Студийный альбом Led Zeppelin
Дата выпуска	19 ноября 1982
Записан	9 января 1970 - 21 ноября 1978
Жанры	хард-рок блюз-рок
Длительность	33:04
Продюсеры	Джимми Пейдж, Питер Грант
Лейбл	Swan Song
Профессиональные рецензии
Allmusic [www.allmusic.com/album/coda-mw0000194592 ссылка]
Хронология Led Zeppelin
In Through the Out Door (1979) Coda (1982)

К:Альбомы 1982 года

Coda — девятый и последний студийный альбом британской рок-группы Led Zeppelin, выпущенный 19 ноября 1982 года лейблом Swan Song спустя два года после того, как группа перестала существовать в результате гибели барабанщика Джона Бонэма.

Альбом представляет собой сборник композиций, записанных в разное время в период с 1970 по 1978 год, с дополнительными партиями Пэйджа, который и был инициатором выпуска альбома.

Альбом не смог прибавить ничего к репутации группы. В 1993 году была выпущена коллекция всех студийных альбомов группы - The Complete Studio Recordings, в которой был выпущен данный альбом с добавлением четырёх редких песен. Три из них ранее публиковались на сборнике "Led Zeppelin Boxed Set" в 1990 году и одна на сборнике "Led Zeppelin Boxed Set 2", в 1993, который был выпущен на 3 дня раньше, чем коллекция всех студийных альбомов. В 2007 году была выпущена очередная коллекция Definitive Collection of Mini-LP Replica CDs boxed set с теми же песнями.

История и содержание

Гитарист и продюсер группы, Джимми Пэйдж, пояснил, что часть доводов к тому, чтобы выдать этот альбом связана с популярностью неофициальных бутлегов Led Zeppelin, которые продолжали распространяться между фанатов группы:

Coda был выпущен, в основном потому, что было много бутлегов. Мы подумали: «Хорошо, если есть такой большой интерес, то мы можем выдать остальные наши студийные записи».

Вместе с тем, согласно книге Hammer of the Gods, группа имела своего рода долг перед Atlantic Records на выпуск ещё одного альбома. По контракту музыканты должны были записать с лейблом 6 альбомов, но сделали только 5, так как далее они основали свой собственный лейбл Swan Song в 1974 году. Итак, альбом Coda можно рассматривать как выполнение контрактных обязательств.

Слово кода — это музыкальный термин, который означает возможный дополнительный раздел в конце музыкальной композиции, который не зависит от основной части. Поэтому это название лучше подходило для альбома. Говорят, что его предложил Джон Пол Джонс.

Альбом открывает «We’re Gonna Groove», которая в соответствии с заметкой, была записана в Morgan Studios в июне 1969 года. Её также можно было услышать 9 января 1970 года, на концерте в Роял Альберт Холл. В той версии оригинальные гитарные партии были заменены.

«Poor Tom» записан во время работы над Led Zeppelin III. Однако по поводу барабанной партии были некоторые недоразумения. Она звучит как металлическое кольцо, и фаны были удивлены, действительно ли песня так завершалась в течение сессии до Led Zeppelin III, или его специально так отредактировали для Coda.

«I Can’t Quit You Baby» взято из того же самого концерта, что и «We’re Gonna Groove», но обозначена как репетиционная версия. Она отредактирована так, чтобы избавиться от шума толпы на записи и полного ощущения «живой» записи; начало и конец вырезаны, так же как и средняя часть композиции. Звуки толпы заглушаются при многопоточном записи фонограмм, так же как и для «We’re Gonna Groove».

«Walter’s Walk», записанная в 1972 году во время работы над Houses of the Holy, хотя продолжаются определённые споры о записи вокала Роберта Планта (скорее всего он был записан или наложенный позже; считается что он записан в начале 1980-х, возможно непосредственно во время работы над Coda, даже гитарные партии в ней похожи по тональности к «We’re Gonna Groove»).

«Ozone Baby», «Darlene», и «Wearing and Tearing» — песни из сессий для альбома In Through the Out Door (1978 год). Хотя звук ударных записан с большим эхом, чем в In Through the Out Door.

«Bonzo’s Montreux» — это барабанное соло, записанное Джоном Бонэмом ещё в 1976 году в швейцарском Монтрё. К нему Пейдж добавил электронных эффектов. Эта композиция позже будет включена в бокс-сеты, и соединена с другим соло Бонэма — «Moby Dick» в первом бокс-сете 1990, и как отдельная песня в втором 1993 года.

Пародийная кавер-группа Dread Zeppelin в 2007 году выпустил альбом Bar Coda, обыгрывая название этого альбома.

Конверт

Альбом имеет достаточно простую обложку, по сравнению с предыдущими работами группы. На лицевой стороне конверта указано название альбома и исполнителя, на задней стороне список песен и фотография полей в пустынях арабских стран.

Внутренняя сторона конверта содержит подборку фотографий членов группы от первых дней до последнего года существования Led Zeppelin. Больше фото на правой стороне изображает их, скорее всего, аплодируя, сделанное за день до концерта в Небворти в 1979 году. Однако, участники группы были недовольны фотографией, с той фотографии остались лишь изображения членов группы. Фон этой фотографии — это поле недалеко от дома Бонэма в Чеддесли Корбет, Вустершир, Англия.

Список композиций

Авторы Джимми Пэйдж и Роберт Плант кроме отмеченных

1. We’re Gonna Groove (Бен Кинг, Джеймс Бетеа) — 2:38
2. Poor Tom — 3:02
3. I Can’t Quit You Baby (Вилли Диксон) — 4:18
4. Walter’s Walk — 4:31
5. Ozone Baby — 3:35
6. Darlene (Бонэм/Джонс/Пэйдж/Плант) — 5:07
7. Bonzo’s Montreux (Джон Бонэм) — 4:18
8. Wearing and Tearing — 5:29

Бонус-треки 1993 и 2007 года

1. Baby Come On Home (запись 1968) (Б. Бёрнс/Пэйдж/Плант) — 4:29
2. Travelling Riverside Blues (запись 1969) (Р. Джонсон/Пэйдж/Плант) — 5:11
3. White Summer/Black Mountain Side (концертная запись, июнь 1969) (Пэйдж) — 8:09
4. Hey Hey What Can I Do" (запись 1970, вышла на b-side сингла «Immigrant Song») (Бонэм/Джонс/Пэйдж/Плант) — 3:56

Участники записи

Led Zeppelin

• Джимми Пейдж — гитара, продюсер
• Роберт Плант — вокал, бубен, губная гармошка
• Джон Пол Джонс — клавишные, бас-гитара
• Джон Бонэм — барабаны

Технический персонал

• Питер Грант — исполнительный продюсер
• Звукоинженеры: Стюарт Эппс, Энди Джонс, Эдди Крамер, Вик Мейли, Лиф Мейсис, Джон Тимперли

Отрывок, характеризующий Coda (альбом Led Zeppelin)

– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»