Coleco Telstar
Поделись знанием:
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
 | |
| Производитель | |
|---|---|
| Тип | |
| Поколение | |
| Дата выхода | |
| Носитель |
встроенный чип, картридж |
Telstar — серия игровых приставок производства Coleco, основу составляли клоны консоли Pong компании Atari. Первая модификация Telstar выпущена в 1976 году.
История
В 1975 году два инженера шотландского отделения компании General Instruments разработали игровой чип. У данного чипа было несколько плюсов: во-первых, он представлял собой практически готовое изделие (требовалось очень мало дополнительных компонентов для создания полноценной игровой приставки), а во-вторых, он позволял запускать шесть игр с несколькими уровнями сложности.
Ральфу Баеру, создателю первой в мире игровой приставки Magnavox Odyssey, стало известно о данной разработке; кроме этого, он знал, что президент Coleco Арнольд Гринберг искал новые идеи и конструкторские решения. Баер сообщил Гринбергу об этом чипе, и вскоре Coleco стала закупать AY-3-8500 и использовать его в своих приставках, названных Telstar.
Приставка достаточно быстро стала популярной; Coleco создала и выпустила 15 модификаций консоли, из них 11 — основанных на чипе AY-3-8500 (и его версиях 8510 и 8512). Различия между ними заключались лишь в количестве игр и уровней сложности, комплектации приставки, а также в способе вывода изображения, которое могло быть цветным или чёрно-белым.
В конечном итоге неоригинальность весьма многочисленного модельного ряда, а также постепенный спад интереса к игровым приставкам Pong-типа чуть не привёл Coleco к банкротству в 1980.
Модификации
Pong-типа
- Telstar (модель 6040, 1976). Три варианта Pong (хоккей, гандбол и теннис), два контроллерa типа «paddle», закреплённых на корпусе приставки. Использовался чип AY-3-8500 компании General Instrument.
- Telstar Classic (модель 6045, 1976). Модификация Telstar, отличалась только деревянным корпусом; аппаратная и программная составляющие не изменились.
- Telstar Deluxe (1977), известна также как «Video World Of Sports». Аналог модели Telstar, имел пластиковую коричневую подставку. Сам корпус — пластиковый с деревянной вставкой. Приставка производилась специально для канадского рынка и имела упаковку на двух языках — французском и английском.
- Telstar Ranger (модель 6046, 1977). Четыре варианта Pong (хоккей, гандбол, теннис, джай-алай) и две игры для светового пистолета (мишень, стрельба по тарелочкам). Модель имела чёрно-белый пластиковый корпус, комплектация включала в себя световой пистолет, выполненный в виде револьвера и контроллеры типа «paddle»; последние могли устанавливаться игроками на корпус приставки либо использоваться дистанционно, с помощью кабелей, входящих в комплект. Использовался чип General Instrument AY-3-8500.
- Telstar Alpha (модель 6030, 1977). Четыре варианта Pong. Чёрно-белый пластиковый корпус, на котором размещены два контроллера. Чип — AY-3-8500.
- Telstar Colormatic (модель 6130, 1977). Аналог Telstar Alpha, но с цветной графикой и раздельными проводными контроллерами. Корпус и контроллеры украшены деревянными вставками. Игровой чип AY-3-8500. Для вывода графики использовался чип SN76499N производства Texas Instruments.
- Telstar Regent (модель 6036, 1977). Аналог Telstar Colormatic(использовались проводные контроллеры), но с чёрно-белой графикой и пластиковым корпусом.
- Telstar Sportsman (1978). Telstar Regent с дополнительным контроллером — световым пистолетом и несколькими переключателями сложности.
- Telstar Colortron (модель 6135, 1978). Четыре варианта Pong в цвете. В приставку встроен динамик-«пищалка», создающий звуковое оформление игр. Контроллеры закреплены на корпусе, используется чип AY-3-8510.
- Telstar Marksman (модель 6136, 1978). Четыре варианта Pong и две игры для светового пистолета. Последний больше напоминает автомат, ибо имеет удлинённое дуло и съёмный приклад. Контроллеры — на корпусе приставки, чип — AY-3-8512.
- Telstar Galaxy. Единственная модель Telstar, использующая джойстики (расположены на проводных платформах). Также есть два дополнительных контроллера-paddle. Игровой чип AY-3-8600, видеочип — AY-3-8615.
Прочие
- Telstar Combat! (модель 6065, 1977). Четыре варианта игры Tank от Kee Games (самый известный клон этой игры в России — Battle City). Четыре закреплённых на одной основе джойстика (по два на каждого игрока). В качестве чипа — General Instruments «AY-3-8700 Tank chip».
- Telstar Arcade (модель 6175, 1977). Ещё одна уникальная игровая система Telstar. Во-первых, корпус приставки имеет в своей основе форму треугольника, на сторонах которого находятся: световой пистолет, руль с рукоятью переключения передач и два контроллера типа paddle. Во-вторых, впервые в истории Coleco использовались картриджи (что интересно, тоже треугольной формы), каждый из которых нёс собственный чип MPS-7600 производства MOS Technology. Чип хранил логические схемы игр, которые обрабатывались основным процессором.
- Telstar Gemini (1978). Четыре варианта игры пинбол и две игры для светового пистолета. В качестве контроллеров выступают: световой пистолет, две трёхпозиционные кнопки-«качели» и кнопка запуска пинбольного шарика. Приставка основана на чипе MOS Technology MPS 7600-004.
Интересные факты
Игровые приставки Telstar продавались частично разобранными. Покупатель должен был самостоятельно установить декоративную панель и контроллеры на корпус приставки. Только Coleco продавала свои консоли таким образом — возможно, компания хотела сократить затраты на сборку своих довольно дешёвых систем.
См. также
Напишите отзыв о статье "Coleco Telstar"
Ссылки
- [www.pong-story.com/coleco.htm Pong-Story: All Coleco Telstar systems (Pong-Story: все игровые приставки Coleco Telstar, с фотографиями)] (англ.)
- [www.classicgaming.com/gamingmuseum/museum.html Музей видеоигр] (англ.)
- [www.gooddealgames.com/articles/Ralph_Baers_Coleco_Story.html Выдержки из книги Ральфа Баера, создателя Magnavox Odyssey] (англ.)
| Игровые системы первого поколения |
| Приставки: Magnavox Odyssey | Atari Pong | Coleco Telstar | Philips Tele-Spiel ES-2201 | Серия Magnavox Odyssey | APF TV Fun Entex Gameroom Tele-Pong | Allied Name Of The Game | Lasonic 2000 | Nintendo Color TV Game | Binatone TV Master | MBO Tele-Ball Coleco Combat! | Coleco Telstar Arcade | Coleco Telstar Gemini | Nintendo Racing 112 Портативные приставки: Atari Touch Me | Coleco Head To Head |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Coleco Telstar
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
