Columbia Pictures

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Columbia Pictures
Основание

1919

Основатели

Гэри Кон
Джек Кон
Джо Брендт

Расположение

Калвер-Сити, США США

Отрасль

Кинопроизводство

Продукция

фильмы

Материнская компания

Sony Pictures Entertainment

Дочерние компании

Sony Corporation

Сайт

[www.sonypictures.com/ sonypictures.com]

К:Компании, основанные в 1919 году

Columbia Pictures Industries, Inc. — американская кинокомпания и телевизионная компания, составная часть Columbia TriStar Motion Picture Group, которой с 1989 года владеет Sony Pictures Entertainment, дочерняя компания японской Sony Corporation.

Крупным подразделением Columbia является компания TriStar Pictures. Фактически (но не юридически) в таком же подчинённом положении находится и студия MGM, владеющая правами на фильмы про Джеймса Бонда (2006-2015).





История

Компания CBC Film Sales Corporation была основана в 1919 году Гэри Коном, его братом Джеком Коном и Джо Брендтом. Значительную часть персонала в то время составляли семейство Конов и их родственники. Репутация фирмы была настолько низкой, что «CBC» в шутку расшифровывали как «квашеная капуста и солонина» (Corned Beef and Cabbage). В надежде хоть как-то поправить имидж Кон переименовал её в 1924 г. в Columbia Pictures. Кон лично курировал кинопроизводство вплоть до 1958 года, установив своеобразный голливудский рекорд в этом отношении.

Из основных кинотрестов студийной системы середины XX века Columbia Pictures располагала самым скромным бюджетом. В 1930-е гг. залогом её доходности были комедии Говарда Хоукса и Фрэнка КапрыЭто случилось однажды ночью», «Мистер Смит едет в Вашингтон»). Определённый успех у публики имели низкобюджетная сериальная продукция и комические номера команды Three Stooges. В целях экономии расходов из фильма в фильм кочевали одни и те же декорации. Уолт Дисней через компанию Columbia выпускал в прокат свои мультфильмы про Микки Мауса.

В 1940-е гг. Капра ушёл со студии. Гэри Кон смог поправить пошатнувшиеся дела за счёт контракта с Ритой Хейворт, которая после фильма «Джильда» стала одной из самых востребованных кинодив. Он также одним из первых киномагнатов научился извлекать прибыль из телевизионного бума 1950-х, переориентировав подразделение Screen Gems с дешёвой анимации на производство непритязательных телесериалов вроде «Моя жена меня приворожила».

Сеть кинотеатров Columbia не была значительной, поэтому распад кинотрестов в конце 1940-х студию почти не затронул. На фоне конкурентов, которые мучительно переживали потерю доходов от собственных кинотеатров, компания Кона оказалась в выигрышном положении. В короткий период с 1954 по 1957 гг. три фильма производства Columbia Pictures удостоились «Оскара» за лучший фильм года. Другим оскаровским триумфатором стала эпопея Дэвида Лина «Лоуренс Аравийский» (1962). Из сравнительно небольшого семейного предприятия Columbia превратилась во флагмана национальной киноиндустрии.

Как и другие студии-мейджоры, в конце 1960-х компания оказалась на грани банкротства и была вынуждена искать крупного инвестора со стороны. Ущерб репутации кинокомпании нанесли и махинации её руководителя Дэвида Бегельмана. В 1982 г. контроль над компанией приобрёл концерн Coca-Cola. В конце 1980-х, когда японские транснациональные корпорации начали экспансию на рынок США, за $3.4 млрд контрольный пакет акций выкупила Sony Corporation.

Логотип

Логотип Columbia Pictures — женщина с факелом в руке, символизирующая США. С 1936 до 1976 г. «Леди Факел» появлялась с мерцающим светом позади неё. Первой моделью для логотипа женщины с факелом стала актриса Эвелин Венейбл. «Гарри и Уолтер едут в Нью-Йорк» был последним фильмом, в котором использовали «Леди Факел» в её классическом виде[1].

С 1975 до 1981 г. Columbia Pictures (как и другие студии) экспериментировала с новой эмблемой. На новой эмблеме была знакомая леди с факелом, но лучи факела формировали синий ореол с названием студии под ним. Телевизионная копия содержала только последнюю часть эмблемы, и полукруг был оранжевого или красного цвета.

Эта эмблема была заменена модернизированной версией «Леди Факел» в 1981, а в 1993 г. эмблема была переведена в цифровой формат.


Columbia Pictures Home Entertainment

Видеокомпания «Columbia Pictures Home Entertainment» основана в 1979 году и выпускала фильмы данной кинокомпании на видеокассетах Betamax и VHS. С 1982 года объединилась с RCA в совместное предприятие «RCA/Columbia Pictures Home Video». Позже, к 1990-м годам видеокомпания также выпускала фильмы на Laserdisc. С 1991 года видеокомпания переименована в «Columbia TriStar Home Video», когда выпускала на видео фильмы кинокомпании «Tristar Pictures». С 1997 года компания выпускает свои фильмы на DVD. С 2001 года переименована в «Columbia TriStar Home Entertainment», и наконец в середине 2000-х годов объединилась с дистрибьютором «Sony Pictures Home Entertainment».

Напишите отзыв о статье "Columbia Pictures"

Примечания

  1. Прежний логотип был «реанимирован» для фильма «Джанго освобожденный» (2012).

Ссылки

Отрывок, характеризующий Columbia Pictures

– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.