Continental AG
Поделись знанием:
К:Компании, основанные в 1871 году
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
| Continental AG | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Листинг на бирже |
FWB: [www.boerse-frankfurt.de/en/equities/search/result?name_isin_wkn=CONG CONG] |
| Основание | |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
Эльмар Дегенхарт |
| Отрасль |
Производство шин |
| Оборот |
▲ $34,498 млрд (2010 год)[1] € 33,331 млрд (2013 год) € 34,5057 млрд (2014 год) |
| Чистая прибыль |
▲ $0,763 млрд (2010 год)[1] € 1,9231 млрд (2013 год) € 2,3753 млрд (2014 год) |
| Число сотрудников |
85,2 тыс. человек (2006 год) 177 762 (2013) 189 168 (2014) |
| Сайт |
[conti-online.com conti-online.com] |
Continental AG (FWB: [www.boerse-frankfurt.de/en/equities/search/result?name_isin_wkn=CONG CONG]) — германский производитель шин и автокомпонентов. Компания занимает 1-е место в Европе и 4-е на мировом рынке по производству шин. 25 июля 2007 года компания объявила о приобретении подразделения Siemens VDO Automotive AG у концерна Siemens AG, что позволит компании войти в пятёрку крупнейших производителей автомобильных комплектующих. Акции компании учитываются при расчёте индекса DAX.
История
8 октября 1871 года в Ганновере было основано акционерного общества «Continental-Caoutchouc- & Gutta-Percha Compagnie» по производству изделий из мягкой резины, прорезиненной ткани, литых шин для экипажей и велосипедов. Изображение вставшей на дыбы лошади стало торговой маркой Continental. Причина проста: этот символ — часть герба прусской провинции Ганновер, столицей которой является город Ганновер, в котором была создана компания. В 1892 году Continental первой среди германских производителей шин начинает выпускать пневматические шины для велосипедов. Уже в 1898 году компания начинает производство шин с протектором без рисунка. В этом же году был создан первый германский дирижабль Zeppelin LZ 1 изготовлен из материала производства Continental.
С началом XX века автомобили с шинами производства Continental доминируют на гоночных трассах по всему миру. Так в 1901 году Mercedes с пневматическими шинам Continental, добивается сенсационной победы на автогонках в Ницце. В 1903 году в Санкт-Петербурге компания открывает своё первое представительство в России. В 1904 году компания представляет первые в мире автошины с рисунчатым протектором. А на следующий год Continental начинает производить противоскользящие шины, предвестники шин с шипами. В 1907 году Continental издаёт первый атлас дорог для водителей автомобилей и мотоциклов. На следующий год инженеры компании разработали съёмный обод для легковых автомобилей, позволяющий сэкономить время и силы во время замены шин. Образцы синтетической резины, разработанные в лаборатории Bayer, с успехом вулканизированные на шинных предприятиях Continental, прошли первые испытания.
- 1913 год
- Гран-при России. Барон А. Нотомб на «Bergmann-Metallurgique» с шинами «Continental-Pneumatic» занял третье место. Нотомб не произвёл ни одной замены шин. Гонка на 1 версту под Москвой. Победители использовали шины модели «Continental-Pneumatic», которые выдержали высокие скорости.
- 1914 год
- Тройная победа автомобилей «Daimler», оснащённых шинами «Continental», на выставке во Франции.
- 1921 год
- «Continental» отметил 50-летний юбилей, предложив рынку шины с более гибким кордом из волокнистой ткани. «Continental» произвёл первые пневматические шины для грузовиков, которые пришли на смену литым шины, применяемым до сих пор.
- 1926 год
- Применение углерода в целях увеличения срока использования шин и сохранения характерного для них цвета.
- 1928—1929
- Объединение с основными компаниями, представляющими немецкую резинную промышленность, с целью создания «Continental Gummi — Werke AG». Приобретение заводов в Ганновере и Корбахе.
- 1932 год
- «Continental» представляет на рынке металлорезиновые крепления «SCHWINGMETALL», применяемые с целью снижения вибрации и шума во время работы мотора.
- 1935—1940
- Непрерывная цепь побед на автогонках автомобилей «Мерседес» и «Ауто-Унион», оснащённых шинами «Continental». Четыре Гран-при на гонках в Германии, четыре победы на гонках в Триполи (Северная Африка), три в Италии. Многочисленные победы помогают таким автогонщикам как Рудольф Карачиола («Мерседес»), Бернд Роземайер и Ханс Штук (оба — «Ауто-Унион») получить международное признание.
- 1936 год
- Начало использования синтетической резины в производстве шин.
- 1945 год
- Начало конвейерного производства металлокорда.
- 1952 год
- «Continental» добавляет шины М+S в ассортимент шин, предназначенных для езды в зимнее время года.
- 1951—1955
- «Continental» в сотрудничестве с Daimler-Benz и Porsche повторяет свои довоенные успехи на автогонках. Выступая на автомобилях с шинами «Continental», автогонщики Карт Клинг, Стирлинг Мосс и Хуан Мануэль Фанхио выигрывают в 1952 г. Carrera Panamericana Grand Prix на соревнованиях во Франции, Великобритании, Дании и Италии.
- 1955 год
- «Continental» — первая немецкая компания, начавшая производить бескамерные шины, а также рессоры для грузовиков и автобусов.
- 1960 год
- Начало массового производства шин с радиальным кордом.
- 1961 год
- Завершение строительства завода в Dannenberg/Elbe по производству пластиковых компонентов для нужд автопромышленности.
- 1964 год
- Строительство завода по производству технических продуктов в Нортхейме. Строительство завода по производству шин во Франции.
- 1967 год
- Открытие полигона «Contidrom» по тестированию шин в «Luneburger Heide». Позднее, в 1994—1995 гг. его площадь была почти удвоена с целью строительства новых испытательных треков, один из которых протяжённостью в 3,8 км, предназначался для испытаний маневренности автомобилей.
- 1971 год
- Завод в Корбахе становится самым крупным в Европе по производству технических продуктов. Производство гибких трубопроводов переносится из Ганновера в Корбах.
- 1972 год
- «Continental» начинает производство зимних нешипованных шин «ContiContact».
- 1975 год
- Массовое производство клиновидных ремней.
- 1978 год
- Приобретение одного из ведущих немецких заводов Германии «Tecnno-Chemie» по производству трубопроводных фитингов.
- 1979 год
- Поглощение европейского филиала американской фирмы по производству шин «Uniroyal Inc.» с присоединением четырёх заводов, расположенных в Бельгии, Германии, Франции и Великобритании, а также завода по производству текстильных кордов в Люксембурге, «Continental» значительно расширяет свои производственные возможности в Европе.
- 1983 год
- Введение системы «ContiTyreSystem» для легковых автомобилей. Благодаря способности ехать на спущенном колесе, эта система применяется сегодня на автомобилях с индивидуальной системой безопасности движения.
- 1985 год
- Приобретение шинного производства австрийской компании «Semperit». Вновь образованное предприятие «Semperit Reifen AG» располагает производственными мощностями в Австрии и Ирландии.
- 1987 год
- Приобретение американского производства шин «General Tire Inc.», включающего четыре завода в США, два в Мексике, а также заводы в Южной Америке, Африке и Азии. Одновременно с этим расширяется завод в Верноне. В 1991 году «Continental», «General Tire» и «Japanese Tyre» создают совместное предприятие по производству шин для грузовиков, ориентированное на североамериканский рынок. В начале 1995 года компания была переименована в «Continental General Tire Inc.»
- 1988 год
- С покупкой французской группы French Anoflex Group — ведущего производителя трубопроводных фитингов, ContiTech Group сделала важный шаг в расширении своей европейской базы.
- 1989—1990
- Поглощение структуры «National Tyre Service Ltd.», второй по масштабам дилерской сети в Великобритании, объединяющей 400 магазинов, и группы «Vegolst GmbH», объединяющей свыше 200 сервисных центров в Германии.
- 1991 год
- Сегмент концерна «Технические продукты» реорганизован в 29 юридически независимых компаний под общим названием «ContiTech». Помимо Германии, группа располагает производственными мощностями в Чили, Франции, Греции, Италии, Словакии, Швеции и Испании. «Continental» первым начал производить экологически чистые шины «ContiEcoContact», способствующие экономии горючего при высоком пробеге.
- 1992 год
- Приобретение шведского предприятия «Nivis Tyre» по производству шин марок «Gislaved» и «Viking», преобразованного в настоящее время в «Continental Dack Norden AB».
- 1993 год
- Создание совместного предприятия с чешской компанией «Barum». Холдинг включает в себя завод по производству шин для легкового и грузового транспорта и около 50 дилерских центров по распространению продукции.
- 1994 год
- «ContiTech» создаёт совместное предприятие со словацкой компанией «Vegum» по производству резиновых смесей для использования в европейской автопромышленности.
- 1995 год
- «The Automotive Systems Group», образованная в 1994 году с целью интенсификации бизнес-систем, открывает новое направление — поставку колёс в сборе для нужд европейской автопромышленности. «ContiTech» и отдел промышленной продукции американской компании «CooperTire & Rubber Co» подписывают соглашение о сотрудничестве в области производства вакуумных продуктов, резиновых смесей и трубопроводов.
«ContiTech» приобретает завод в Великобритании no производству трансмиссионных систем «ТВА Belting Ltd». Вновь образованная компания «ContiTech Power Transmission Systems Ltd» становится первым заводом «ContiTech» в Великобритании. Подписан договор о сотрудничестве с французской компанией «Michelin S.A.» Основная задача этого соглашения — объединение усилий по восстановлению отработанных шин, производство шин в сборке и производство недорогих шин. «Continental» получает право на неограниченное использование бренда «Uniroyal» в Европе.
- 1996 год
- «Continental» отмечает своё 125-летие. Компания, образованная в октябре 1871 года, к этому времени владеет 18 заводами по производству шин и 36 заводами по производству продукции «ContiTech». Общее число сотрудников на всех предприятиях составляет 44 000 человек. Объём продаж превышает 10 миллиардов немецких марок.
- 1997 год
- «Continental» представляет на рынок ISAD — Integrated Starter Alternator Damper (интегрированные — стартер, генератор переменного тока и демпфер). Это абсолютно новая система демпфера, бесшумного стартера и генератора, отмеченная Инновационной премией немецкой экономики.
Начиная с 2001 года планируется выпуск легковых автомобилей, оснащённых ISAD.
- 1998 год
- «Continental» приобретает у американской «ITT Industries Inc.» за 1.93 млрд долларов по производству автомобильных тормозов и шасси. На признанного во всём мире производителя тормозных и прочих систем работает более 10 000 сотрудников. Основу всего предприятия составляет «Alfred Teves GmbH, Frankfurt», которое со своими 16 заводами вошло в сегмент «Continental» и стало выпускать шины «Continental Tyres».
- 1998—1999
- Экспансия компании за счёт приобретения акций предприятий, технического сотрудничества и инвестиций в новые производства: обмен технологиями с фирмой «Fate» (Аргентина), совместное предприятие с «Matador» (Словакия), приобретение автошинного бизнеса (2 завода и 1000 розничных магазинов) группы «Carso» (Мексика), 60 % предприятия «GenTyre» в Южной Африке, именуемого теперь «Continental Tyre South Africa». «Continental» открывает свой первый завод по производству и монтажу колёс в комплекте за пределами Европы, в бразильском «Juiz de Fora». Дальнейшие шаги на пути интернационализации ContiTech будут сконцентрированы на приобретении завода в Чили и Мексике, создании новых производств в Бразилии, Мексике и Венгрии.
- 2000 год
- Открытие нового завода по производству шин для легкового транспорта в Тимишоара (Румыния). «Continental Teves» устанавливает широкие партнёрские отношения с японской корпорацией «Nisshinbo» для производства тормозных систем и шасси для японского и корейского рынка. Совместное предприятие, в котором «Continental» принадлежит доля в 51 %, носит название «Continental Teves Corporation».
- 2001 год
- Путём приобретения компании «Temic GmbH» «Continental» завоёвывает прочные позиции на стремительно растущем рынке разработки и производства электронных систем для автомобилей. Эта компания, имеющая производство также в Америке и Азии, входит в состав подразделения «Continental Automotive Systems». «Continental Teves Corporation» (Япония) приобретает контрольный пакет акций «Shin-Ei» и «Shin Tec» — компаний-производителей механизмов тормозных приводов и дисковых тормозов. Эта продукция дополняет производство компонентов для тормозных систем в Японии компанией «Continental». «ContiTech» приобретает 51 % акций китайского производителя шланговых соединений. Совместная компания под названием «ContiTech Grand Ocean» производит системы кондиционирования воздуха и устройства гидроусилителей в Китае. Таким образом, число совместных предприятий ContiTech в Китае достигло 4-х.
- 2002 год
- «Continental» и «Bridgestone» объявляют о своём сотрудничестве в области беспрокольных технологий (run-flat) с целью единого мирового стандарта беспрокольных шин, устанавливаемых на колеса со стандартным ободом. «Continental» и «Yokohama Rubber Company» подписывают соглашение о более тесном сотрудничестве в разработке и производстве шин в будущем. Учреждена совместная компания с равными долями владельцев для развития деятельности, направленной на японских автопроизводителей.
В 2007 году Continental приобретает 51 % акций компании Matador, в 2008 году доля в акционерном капитале была доведена до 66 %, а в 2009 году — до 100 %[2].
Деятельность
Заводы компании расположены в Германии, Бельгии, Чили, Франции, Великобритании, Португалии, Швеции, Люксембурге, Чехии, Турции, Испании и США. Continental в 2005 произвела 106,2 млн шин для легковых автомобилей и 6,7 млн — для грузовых.
Выручка компании за 2010 год выросла на 23,5 % до 34,498 млрд долл. США, чистая прибыль составила 762,9 млн долларов[1], в то время как в 2009 году компания получила убытки в размере $2,292 млрд[3].
Continental в России
В Калуге у Continental есть небольшое предприятие по производству автокомпонентов[4].
В мае 2011 года компания объявила о своих планах построить шинный завод в России[5], а осенью этого же года строительство было начато[4]. Новый завод после рассмотрения ряда предложений в регионах было решено построить в индустриальном парке «Росва» в Калужской области (решение было обусловлено наличием инфраструктуры, хорошим инвестиционным климатом, наличием рядом крупных автозаводов — потребителей продукции Continental. Ожидается, что инвестиции в первую очередь предприятия мощностью 4 млн покрышек в год составят 240 млн евро, а начало производства намечено на конец 2013 года[4][6]. Торжественное открытие завода Continental в Калужской области состоялось 29 октября 2013 года.
16 декабря 2014 года завод Continental в Калуге произвел свою миллионную шину.
Continental в России в 2015 году :
- Континентал Тайрс РУС, Калуга
Начало производства: октябрь 2013
Подразделение: Шины (для легковых и легкогрузовых автомобилей)
- Континентал Аутомотив Системс РУС, Калуга
Основание: 1999
Открытие нового завода: июнь 2014
Подразделение: Силовые агрегаты (Системы управления двигателем, Системы подачи топлива, Топливные рампы)
- КонтиТех РУС, Калуга
Начало производства: октябрь 2014
Подразделение: КонтиТех (Промышленные шланги, технологии соединений и жидкостей)
- Континентал Аутомотив РУС, Чистополь
Основание: 1999
Подразделение: Внутренняя электроника (Кузовная электроника)
Напишите отзыв о статье "Continental AG"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [money.cnn.com/magazines/fortune/global500/2011/snapshots/6430.html Компания на money.cnn.com]
- ↑ [www.matador.sk/index.cfm?Module=ActiveWeb&page=WebPage&s=history&a=1 История компании Matador]
- ↑ [money.cnn.com/magazines/fortune/global500/2010/snapshots/6430.html Показатели компании за 2009 год на money.cnn.com]
- ↑ 1 2 3 Александр Губский. [www.vedomosti.ru/auto/news/1438167/continental_iz_kalugi Continental из Калуги]. // vedomosti.ru. Проверено 29 ноября 2011. [www.webcitation.org/68690oHPF Архивировано из первоисточника 1 июня 2012].
- ↑ [continental.colesa.ru/news/9964.html Continental построит новый завод в России]
- ↑ [rbcdaily.ru/2011/07/01/industry/562949980559570 Завод Continental решено строить в Калуге]
Ссылки
- [www.conti-online.com Официальный сайт компании]
- [www.conti-online.com/generator/www/ru/ru/continental/portal/general/home/index_ru.html Официальный сайт на русском]
| ||||||||||
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 29 ноября 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Continental AG
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
