Cross Road

</td></tr> </td></tr>

Cross Road
Сборник Bon Jovi
Дата выпуска	11 октября 1994
Записан	1983-1994
Жанр	Хард-рок, хэви-метал
Длительность	72:22
Продюсер	Тони Бонджиови, Джон Бон Джови, Питер Коллинс, Брюс Фэйрберн, Дэнни Корчмар, Ланс Куинн, Боб Рок, Ричи Самбора
Страна	США
Язык песен	Английский
Лейбл	Mercury/Polygram
Профессиональные рецензии
Allmusic Sputnik Music
Хронология Bon Jovi
Keep the Faith (1992) Cross Road (1994) These Days (1995)
Синглы из Cross Road
«Always» Выпущен: 20 сентября 1994 года «Someday I'll Be Saturday Night» Выпущен: 4 февраля 1995 года

К:Альбомы 1994 года

Cross Road — сборник лучших хитов группы Bon Jovi, вышедший в 1994 году. Альбом достиг #8 в чарте The Billboard 200. Согласно Nielsen SoundScan, было продано 4,854,564 копии альбома. Cross Road был самым продаваемым альбомом в Великобритании в 1994 году и получил 8х платиновую сертификацию IFPI за продажу 8 миллионов копий в Европе. Первый сингл с альбома, «Always», стал их лучшим синглом — в США было продано 1.5 млн копий.

Об альбоме

Cross Road содержит хиты с альбомов от Bon Jovi (1984) до Keep the Faith (1992) и две новые песни: хитовые синглы «Always» и «Someday I'll Be Saturday Night», а также новое исполнение «Livin' on a Prayer» под названием «Prayer '94» (только на Североамериканских изданиях). Видео, названное Cross Road, было выпущено одновременно с альбомом. На нём содержится 16 клипов группы.

В 2005, Cross Road был переиздан как 3-CD бокс-сет под именем «Deluxe Sound & Vision», который содержит ремастер альбома, бонус-диск с би-сайдами, редкостями и любимыми песнями фанатов, и DVD Live from London. Оригинальный ремастер альбома был выпущен в 1998.

Список композиций

№	Название	Автор	Альбом	Длительность
1.	«Livin' on a Prayer»	Джон Бон Джови, Ричи Самбора, Дезмонд Чайлд	Slippery When Wet	4:13
2.	«Keep the Faith»	Бон Джови, Самбора, Чайлд	Keep the Faith	5:46
3.	«Someday I'll Be Saturday Night»	Бон Джови, Самбора, Чайлд	Новая песня	4:39
4.	«Always»	Бон Джови	Новая песня	5:54
5.	«Wanted Dead or Alive»	Бон Джови, Самбора	Slippery When Wet	5:11
6.	«Lay Your Hands on Me»	Бон Джови, Самбора	New Jersey	6:03
7.	«You Give Love a Bad Name»	Бон Джови, Самбора, Чайлд	Slippery When Wet	3:46
8.	«Bed of Roses»	Бон Джови	Keep the Faith	6:38
9.	«Blaze of Glory»	Бон Джови	Blaze of Glory	5:40
10.	«In These Arms (на международных релизах)» «Prayer '94 (на Североамериканских релизах)» «Tokyo Road (на некоторых Японских релизах)»	Бон Джови, Самбора, Брайан Бон Джови, Самбора, Чайлд Бон Джови, Самбора	Keep the Faith Новая песня 7800° Fahrenheit	5:19
11.	«Bad Medicine»	Бон Джови, Самбора, Чайлд	New Jersey	5:16
12.	«I'll Be There for You»	Бон Джови, Самбора	New Jersey	5:46
13.	«In and Out of Love»	Бон Джови	7800° Fahrenheit	4:24
14.	«Runaway»	Бон Джови, Джордж Карак	Bon Jovi	3:53

Международный бонус-трек (не присутствует на Североамериканских изданиях)
№	Название	Автор	Альбом	Длительность
15.	«Never Say Goodbye»	Бон Джови, Самбора	Slippery When Wet	4:50

Бонус-диск специального издания

1. «The Radio Saved My Life Tonight»
2. «Wild in the Streets»
3. «Diamond Ring»
4. «Good Guys Don’t Always Wear White»
5. «The Boys Are Back in Town»
6. «Edge of a Broken Heart»
7. «Postcards from the Wasteland» (Demo)
8. «Blood on Blood» (Live)
9. «Let It Rock»
10. «Starting All Over Again»
11. «Blood Money» (Live)
12. «Save a Prayer»
13. «Lucky» (Demo)
14. «Why Aren’t You Dead?»
15. «Raise Your Hands»

Песня «Good Guys Don’t Always Wear White» также фигурирует в фильме У ковбоев так принято. Хотя Bon Jovi и выпустили видео к этой песне, она не была выпущена как сингл. Кроме бонус-диска сборника «Cross Road», её можно найти на сингле «Someday I'll Be Saturday Night»

Участники записи

Группа Джон Бон Джови — главный вокал, ритм-гитара Ричи Самбора — главная гитара, бэк-вокал Алек Джон Сач — бас-гитара, бэк-вокал Тико Торрес — барабаны, ударные инструменты Дэвид Брайан — клавишные, бэк-вокал Производство Джон Калоднер — ко-ординация A&R Антон Корбейн — фотография Марк Висс — дополнительная фотография Марджери Гринспан — художественное управление Лили Пикоу — дизайн

Дополнительные музыканты Кенни Аронофф — ударные на «Blaze of Glory» Джефф Бэк — соло на «Blaze of Glory» Питер Берринг — аранжировка бэк-вокала на «Lay Your Hands On Me» Рой Биттан — клавишные на «Runaway» Кэрол Брукс — бэк-вокал Джини Брукс — бэк-вокал Джоани Бай — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Рэнди Кантор — синтезатор Ловена Фокс — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Дэвид Грэхэм — бэк-вокал на «Runaway» Фил Хоффер — бэк-вокал Линда Хант — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Майкл Камен — струнные на «Always», оркестрация, аранжировка Рэнди Джексон — бас-гитара на «Blaze of Glory» Франки Ла Рока — барабаны на «Runaway» Сесиль Ларочелль — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Сью Леонард — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Томми Мандел — синтезатор Мина Мэттьюс — бэк-вокал на «In These Arms» Хью МакДональд — бас-гитара на «Livin' On A Prayer» «Keep the Faith», «Someday I'll Be Saturday Night», «Always» и «Runaway» Гвоудин Моррис — перкуссия на «Lay Your Hands On Me» Альдо Нова — электрогитары, акустические гитары, клавишные на «Blaze of Glory» Тим Пирс — гитара на «Runaway» Мик Сили — бэк-вокал на «Runaway» Джоани Тейлор — бэк-вокал на «Lay Your Hands On Me» Бенмонт Тенч — орган на «Blaze of Glory» Рик Валенти — бэк-вокал Джулия Вотерс — бэк-вокал на «In These Arms» Мэксин Вотерс — бэк-вокал на «In These Arms» Джон Вебстер — клавишные

Чарты

Чарты (1994) Позиция Австралия 1 Австрия 1 Канада 2 Нидерланды 2 Новая Зеландия 1 Норвегия 2 Швеция 2 Швейцария 1 Германия 1 Венгрия 4 Великобритания 1 США (Billboard) 8

Чарты (1995) Позиция Бельгия (Flanders) 14 Бельгия (Wallonia) 14 Франция 3 Испания 2 Чарты (2000) Позиция Финляндия 25 Чарты (2005) Позиция Испания 73 Чарты (2007) Позиция США (Catalog Albums) 1 США (Hard Rock Albums) 7

Отрывок, характеризующий Cross Road

Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.