Paphiopedilum insigne
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
(перенаправлено с «Cypripedium insigne»)
| Paphiopedilum insigne | |||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||
Paphiopedilum insigne (Пафиопедилюм замечательный[2], или Пафиопедилум замечательный[3]) — многолетнее травянистое растение семейства Орхидные (Orchidaceae).
Вид используется в комнатном цветоводстве, а также в селекции крупноцветковых видов Paphiopedilum.
Содержание
Синонимы
По данным Королевских ботанических садов в Кью[4]:
- Paphiopedilum macfarlanei F.G.Mey., 1934
- Cypripedium insigne f. sanderae (Rchb.f.) O.Gruss & Roeth 1999
- Cypripedium insigne f. sanderianum (Rchb.f.) O.Gruss & Roeth 1999
- Cordula insignis (Wall. ex Lindl.) Raf. 1838
- Cypripedium chantinii auct. 1882
- Cypripedium insigne Wall. ex Lindl. 1824 basionym
- Cypripedium insigne var. sanderae Rchb.f. 1888
- Cypripedium insigne var. sanderianum Rolfe 1893
- Cypripedium maulei auct. 1882
- Paphiopedilum macfarlanei F.G.Mey. 1934
Этимология
В переводе с латинского insigne имеет несколько значений: знак, признак, знамение, знак отличия, украшение, предмет роскоши, высшая точка.
Вид не имеет устоявшегося русского названия, в русскоязычных источниках обычно используется научное название Paphiopedilum insigne.
Английское название — The Splendid Paphiopedilum.
История описания
Найден в Индии датским ботаником Натаниэлом Валлихом. Впервые зацвёл в Ливерпульском ботаническом саду осенью 1920 года. Описавший этот вид Джон Линдли, вместе с Валлихом, составил целый атлас форм Paphiopedilum insigne, разделив их на четыре категории по рисунку околоцветника: зелёные и жёлтые формы, которые, в свою очередь, делились на пятнистые и однотонные.
Природные разновидности
По данным Королевских ботанических садов в Кью[4] общепринятых природных разновидностей нет.
В литературе встречаются описания следующих разновидностей:
- Paphiopedilum insigne var. sanderianum[5] — альбиносная форма, красного и коричневого цвета в окраске цветка нет.
- Paphiopedilum insigne f. sanderae[6] — почти альбиносная форма; от Paphiopedilum insigne var. sanderianum отличается наличием красноватых или коричневых точек на парусе или полосок на некоторых участках цветка.
Биологическое описание
Побег симподиального типа.
Стебель практически полностью скрыт основаниями 5—6 листьев.
Ризома короткая.
Листья широколинейные, зелёные, с пурпурными пятнами на нижней стороне у основания, до 32 см в длину, 3 см ширину.
Цветонос одиночный, одноцветковый, до 25 см в длину.
Цветки 7—12 см в диаметре, окраска крайне изменчива. У типовой формы верхний сепалий — желтовато-зелёный с белой каймой и с красно-коричневыми точками.
Петалии жёлто-коричневые, с коричневыми прожилками и волнистым краем.
Парус медово-бежевый с зеленью с множеством более темных пятен и белой полосой по краю верхней части паруса.
Губа крупная, желтоватая, с красно-бурым оттенком.
Стаминодий ярко-жёлтый.
Ареал, экологические особенности
Гималаи.
Предпочитает местообитания на склонах гор в местах выхода на поверхность доломитовых горных пород. Часто встречается на сырых хорошо освещенных участках по берегам рек или вблизи водопадов на высотах 1000—2000 метров над уровнем моря.
Почвы известковые, гумус и растительный опад[7].
Ареал вида располагается в зоне субэкваториального муссонного климата. Выделяется три сезона. Сезон с мая по октябрь — влажный и жаркий, с ноября по февраль — прохладный и сухой, с февраля по апрель — сухой и жаркий. В зависимости от высоты местности сильно различается температура. В горах в течение года дневные температуры колеблются от 21°С в декабре до 29°С в апреле, ночные — от 7°С в январе до 20°С в июне.
Пик цветения октябрь—январь.
Относится к числу охраняемых видов (I приложение CITES).
В культуре
Температурная группа — умеренная. Для успешного цветения обязателен перепад температур день/ночь в 5—8°С и снижение температуры в зимний период.
Освещение: 20000-30000 люкс[8].
Относительная влажность воздуха 60—80 %.
Посадка в пластиковые и керамические горшки с несколькими дренажными отверстиями на дне, обеспечивающими равномерную просушку субстрата.
Основные компоненты субстрата: см. статью Paphiopedilum.
Некоторые коллекционеры считают Paphiopedilum insigne кальцефилом и рекомендуют добавлять в субстрат кальций-содержащие добавки[9].
Частота полива должна быть подобрана таким образом, чтобы субстрат внутри горшка успевал почти полностью просохнуть, но не успел высохнуть полностью.
Очень редкий сорт Paph. insigne имеет вариегатную листву. Поскольку у таких растений недостаток хлорофилла в большей части листьев, они растут очень медленно и при делении никогда не должен делиться на очень маленькие части[10].
Активно используется в гибридизации около 100 лет.
Некоторые известные первичные гибриды (грексы)
|
|
Болезни и вредители
Напишите отзыв о статье "Paphiopedilum insigne"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса однодольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Однодольные».
- ↑ Русское название «Пафиопедилюм замечательный» используется в книге Черевченко Т.М. Тропические и субтропические орхидеи. – Киев: Наукова думка, 1993.
- ↑ Русское название «Пафиопедилум замечательный» используется в книге Ежек Зденек, Орхидеи. Иллюстрированная Энциклопедия. Издательство: Лабиринт, 2005 г.
- ↑ 1 2 [apps.kew.org/wcsp//qsearch.do?plantName=Paphiopedilum+insigne World Checklist of Paphiopedilum insigne. The Royal Botanic Gardens, Kew.]
- ↑ Rolfe in Orchid Review, 1(5): 145 (1893)) Gruss et Roeth in Caesiana 12: 62 (1999)
- ↑ Reichenbach fil. in Gardener's Chronicle, 3rd series, 4(103): 692—693 (1888)
- ↑ [www.slipperorchids.info/paphdatasheets/paphiopedilum/insigne/index.htmlPaphiopedilum insigne видовой очерк на сайте Slipperorchids]
- ↑ [orchidarium.pl/AdoZ/index.html Видовой очерк на сайте Orchidarium.pl]
- ↑ [ladyslipper.com/calsub.htm Кальцефилы — представители рода Paphiopedilum]
- ↑ Harold Koopowitz, James Comstock, Carol Woodin. Tropical Slipper Orchids. Timber Press, 2008
Литература
- Averyanov LV, 2002, Distribution, habitats and natural hybridisation of geographical races of the Paphiopedilum insigne complex in northern Indochina. Orchid Rev. 110. (1247): 280—287.
- Braem, G. J. 1988. Paphiopedilum. A monograph of all tropical and subtropical Asiatic slipper-orchids. 111.
- Cribb, P. J. 1987. The genus Paphiopedilum. (Gen Paphiopedilum) 148.
- Cribb, P. 1998. The genus Paphiopedilum, second edition. (Gen Paphiopedilum 2) 231.
- Kumar M, Manilal KS, 1993, Floral morphology and anatomy of Paphiopedilum insigne and the taxonomic status of cypripedioids (Orchidaceae). Phytomorphology 42. (3—4): 293—297.
- Motte B de, 1992, Paphiopedilum insigne (Wall.) Pfitz. Orchideeen 54. (3): 98—101.
- Donovan RD, Arditti J, Ting IP, 1984, Carbon fixation by Paphiopedilum insigne and Paphiopedilum parishii (Orchidaceae). Ann. Bot. (U.K.), 54. (4): 583—586.
- Nagashima T, 1982, Seed germination and embryogenesis in Cymbidium goeringii and Paphiopedilum insigne var. sanderae. J. Jap. Soc. Hort. Sci. 51. (1): 94—105.
- Nagashima T, 1982, Seed germination and embryogenesis in Cymbidium goeringii and Paphiopedilum insigne var. sanderae. J. Jap. Soc. Hort. Sci. 51. (1): 94—105.
- Karasawa, K. «Karyomorphological Studies on the Intraspecific Variation of Paphiopedilum Insigne.» La Kromosomo 2-9 (Apr 1978): 233—55.
- Kumar M, Manilal KS, 1992 [1993], Floral morphology and anatomy of Paphiopedilum insigne and the taxonomic status of Cypripedioids (Orchidaceae). Phytomorphology. 42. 293—297.
- Nagashima T, 1982, Seed germination and embryogenesis in Cymbidium goeringii and Paphiopedilum insigne var. sanderae. J. Jap. Soc. hort. Sci. 51. 94—105.
- Knoll F, 1922, Fettes Ol auf den Blutenepidermen der Cypripedilinae. Ost. bot. Z. 71. 120—9.
- Rittershausen W, 1981, Yesterday’s orchids — today. Orchid Rev. 89. (1047): 29—31.
- Sailer M, Luckel E, 1979, Paphiopedilum insigne (Wall. ex Lindl.) Stein 1892. Orchidee 30. (1): centre page pull-out cxvii — cxviii.
- Anon., 1976, Cymbidium companions: Paphiopedilum insigne. Orchid Advocate 1. (5): 163.
- Pradhan UC, 1974, A survey: Paphiopedilum insigne (Wall.) Pfitz. Orchid Dig. 38. (6): 222—225.
- Pontes M, Castano G, 1973, El genero Paphiopedilum. Orquidea (Mexico) 2. (8): 226—228.
- Stiles RA, 1971, Star species: Paphiopedilum insigne (Wallich) Pfitzer. Austral. Orchid Rev. 36. (2): 69—70.
Ссылки
- [flo.com.ua/article.php?id=121 Науменко К. Опыт выращивания Paphiopedilum insigne] (рус.)
- [www.slipperorchids.info/paphdatasheets/paphiopedilum/insigne/index.htmlPaphiopedilum insigne видовой очерк на сайте Slipperorchids] (англ.)
- [www.orchidspecies.com/paphinsigne.htmPaphiopedilum insigne видовой очерк на сайте Internet Orchid Species Photo Encyclopedia] (англ.)
- [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/taxon.pl?319541 Paphiopedilum insigne] (англ.): информация на сайте GRIN (англ.)
- [epic.kew.org/searchepic/summaryquery.do?searchAll=true&scientificName=Paphiopedilum+insignePaphiopedilum insigne на сайте Electronic Plant Information Centre of Royal Botanic Gardens, Kew] (англ.)
- [www.tropicos.org/Name/23500441Paphiopedilum insigne на сайте Tropicos.org. Missouri Botanical Garden.] (англ.)
Отрывок, характеризующий Paphiopedilum insigne
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
