Дон, Дэвид
| Дэвид Дон | |
| David Don | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
15 декабря 1841 (41 год) |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
ботаника |
| Место работы: |
Лондонское Линнеевское общество, Королевский колледж Лондонского университета |
| Известен как: |
ботаник-систематик |
| Систематик живой природы | |
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «D.Don».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=D.Don&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=18136-1 Персональная страница] на сайте IPNI |
Дэ́вид Дон (англ. David Don, 1799—1841) — английский ботаник первой половины XIX века.
Дэвид Дон — младший брат ботаника и коллекционера растений Джорджа Дона (англ. George Don, 1798—1856). Их отец, которого звали также Джордж Дон (1764—1814), был садоводом, а в 1802 году — суперинтендантом (директором) Эдинбургского королевского ботанического сада.
Содержание
Биография
С 1822 по 1841 год Дэвид Дон был библиотекарем и секретарём Лондонского Линнеевского общества (членом которого состоял), а с 1836 по 1841 год — профессором кафедры ботаники в Королевском колледже (англ. King’s College) Лондонского университета.
Дон завершил и подготовил к печати работы своего отца по описанию новых и редких растений, найденных в Шотландии.
Он написал несколько работ по хвойным деревьям, а также описал новые виды растений из различных семейств, в том числе:
- Таксодиум вечнозелёный (Taxodium sempervirens D.Don) — ныне Секвойя вечнозелёная (Sequoia sempervirens (D.Don) Endl.),
- Сосна красивая (Pinus bracteata D.Don) — ныне Пихта красивая (Abies bracteata (D.Don) Poit.),
- Сосна великая (Pinus grandis Douglas ex D.Don) — ныне Пихта великая (Abies grandis (Douglas ex D.Don) Lindl.),
- Сосна Культера (Pinus coulteri D.Don).
Он был первым, кто начал изучение Кипариса японского (Cupressus japonica Thunb.) и позже выделил растение в отдельный род: ныне этот вид называется Криптомерия японская (Cryptomeria japonica (Thunb.) D.Don).
Дэвид Дон заведовал библиотекой и обширным гербарием ботаника Эйлмера Ламберта и составил для него «Prodromus florae nepalensis», изданный в Лондоне в 1825 году. Эта работа основана на коллекциях, собранных ботаниками Фрэнсисом Хэмилтоном (англ. Francis Buchanan-Hamilton) и Натаниэлом Валлихом в Ботаническом саду в Калькутте (Индия) в 1818—1819 годах. В этом сборнике Дон среди других растений опубликовал описание таких новых видов рода Хойя, как Хойя линейная (Hoya linearis) и Хойя ланцетная (Hoya lanceolata). Оба вида были найдены Валлихом, который с 1817 по 1846 годы руководил Ботаническим садом в Калькутте и много путешествовал по Индии. Дон сохранил для растений названия, данные Валлихом, но описал виды более «правильно», из-за чего в конце названий между фамилиями авторов ставится «ex».
Дону принадлежит и наименование рода Плейоне (Pleione) семейства Орхидные (1825).
В конце жизни Дон редактировал ботанический журнал «The Annals and Magazine of natural history».
Печатные труды
- Aylmer Bourke Lambert. A Description of the genus Pinus. London, J. Gale, 1824—1837 (в трёх томах)[1] (англ.)
- Prodromus florae Nepalensis :sive Enumeratio vegetabilium quae in itinere per Nepaliam proprie dictam et regiones conterminas, ann. 1802—1803. Detexit atque legit d. d. Franciscus Hamilton, (olim Buchanan) Accedunt plantae a. d. Wallich nuperius missae /Secundem methodi naturalis normam disposuit atque descripsit David Don. Londini : J. Gale, 1825 (лат.)
Напишите отзыв о статье "Дон, Дэвид"
Примечания
- ↑ Дон был редактором этого издания.
Литература
- Robert Zander, Fritz Encke, Günther Buchheim, Siegmund Seybold (Hrsg.): Handwörterbuch der Pflanzennamen. 13. Auflage. Ulmer Verlag, Stuttgart 1984. ISBN 3-8001-5042-5 (нем.)
- Hiroshi Hara. On Typification of David Don’s Names, i.e., Cymbidium longifolium (Orchidaceae). // Taxon, Vol. 34, No. 4 (Nov. 1985), pp. 690–691
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Ссылки
- [www.botanicus.org/creator.asp?creatorid=110 Печатные труды Дэвида Дона в электронной цифровой библиотеке на сайте Botanicus.org] (англ.)
Отрывок, характеризующий Дон, Дэвид
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
