Джордан, Дэвид Старр

Дэвид Старр Джордан
David Starr Jordan
Дата рождения:	19 января 1851(1851-01-19)
Место рождения:	Гейнсвилл, штат Нью-Йорк
Дата смерти:	19 сентября 1931(1931-09-19) (80 лет)
Место смерти:	Пало-Альто, Калифорния
Страна:	США
Научная сфера:	ихтиология, зоология
Место работы:	Смитсоновский институт, Батлеровский университет, Индианский университет в Блумингтоне, Стэнфордский университет
Учёная степень:	Ph.D.
Альма-матер:	Корнелл, Батлеровский университет
Подпись:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «D.S.Jord.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=D.S.Jord.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=4551-1 Персональная страница] на сайте IPNI Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Jordan». Страница на Викивидах

Дэ́вид Старр Джо́рдан (англ. David Starr Jordan, 19 января 1851 — 19 сентября 1931) — американский ихтиолог, зоолог и пацифист. Был президентом двух университетов — Индианского и Стэнфордского.

Биография

Джордан родился в Гейнсвилле на севере штата Нью-Йорк, в юности интересовался ботаникой и систематикой растений. В 1869 году поступил в Корнелл и в 1872 году получил степень магистра. Преподавал и занимался наукой в различных высших учебных заведениях Среднего Запада США.

В 1874 году Джордан посетил лабораторию Комитета рыбного хозяйства США, где попал под влияние ихтиолога Спенсера Фуллертона Бэйрда. До середины 1880-х годов Джордан, при финансовой поддержке Бэрда, ежегодно устраивал ихтиологические экспедиции, сначала по Индиане и Висконсину, а после 1876 года преимущественно по югу США, рыбы которого были мало известны; собранные образцы отправлялись в Смитсоновский институт, главой которого в те годы был Бэрд.

В 1876 году, будучи профессором в Батлеровском университете, опубликовал одну из своих основных работ — «Справочник по позвоночным севера Соединённых Штатов, включая территорию к востоку от реки Миссисипи и к северу от Северной Каролины и Теннесси, и не включая морские виды» (англ. A Manual of Vertebrates of the Northern United States Including the District East of the Mississippi River and North of North Carolina and Tennessee, Exclusive of Marine Species).

В 1878 году стал доктором философии. В 1879 году получил позицию профессора зоологии в Индианском университете. В 1880 году в связи с проверкой рыбных хозяйств страны, организованной Бэрдом, Джордан организовал экспедицию по изучению рыб всего тихоокеанского побережья США, от мексиканской и до канадской границы. В 1884 году профессору зоологии было предложено стать президентом Индианского университета. Хотя Джордан продолжал заниматься наукой, он был эффективным администратором и улучшил финансовое положение университета.

В 1891 году Джордану было предложено стать первым президентом Стэнфордского университета. Он согласился; вместе с ним, в Калифорнию переехал ряд профессоров и студентов Индианского университета. Джордан был президентом до 1913 года и канцлером (номинальным главой университета) до 1916 года.

В 1896—1900 гг. вместе с Эверманном опубликовал классический четырехтомный справочник «Рыбы Северной и Средней Америки» (Fishes of North and Middle America).

В XX веке занялся публицистикой; придерживался пацифистских взглядов, опубликовал ряд работ по евгенике. Считал войну противоестественной деятельностью, которая уничтожает сильнейших особей человека.

Дэвид Старр Джордан умер в Пало-Альто в 1931 году в возрасте 80 лет.

В 1986 году в честь этого ученого была учреждена Джордановская премия (англ. David Starr Jordan Prize) — международная премия, которая вручается примерно раз в три года молодому ученому за инновационный вклад в области эволюции, экологии, популяционной биологии или биологии организмов.

Таксоны, названные в честь Джордана

В честь Дэвида Джордана названы три рода рыб — Davidjordania (ликоды-джордании или ликоды Джордана), Jordania (джордании или бычки Джордана) и Jordanella (джорданеллы) — и несколько десятков видов, в том числе:

• Caulophryne jordani (каулофрина Джордана, мохнатый удильщик Джордана)
• Cyclopteropsis jordani (круглопёрик Джордана)
• Eopsetta jordani (камбала Джордана, калифорнийская эопсетта)
• Lampanyctus jordani (лампаникт Джордана)
• Lutjanus jordani (рыжий парго, луциан Джордана)
• Lycenchelys jordani (лиценхел Джордана)
• Malthopsis jordani (острорылая рыба-лопата Джордана)
• Patagonotothen jordani (патагонская нототения Джордана)
• Ptychidio jordani (птихидий Джордана)
• Ronquilus jordani (ронкила Джордана)

Литература

Научные работы Джордана:

• Manual of the Vertebrates of the Northern United States (1876)
• Science sketches (1887)
• Fishes of North and Middle America (4 тома, 1896—1900)
• Animal Life: A First Book of Zoölogy (1900), с В. Л. Келлогом
• Food and Game Fishes of North America (1902), с Б. У. Эверманном
• Shore Fishes of Hawaii (1903)
• Guide to the Study of Fishes (1905)
• The Fish Fauna of the Tortugas Archipelago (1905), с Дж. Ч. Томпсоном

Прочие работы:

• Imperial Democracy (1899)
• [www.gutenberg.org/etext/4754 The Philosophy of Despair] (1901)
• [www.gutenberg.org/etext/11939 Life’s Enthusiasms] (1906)
• The Blood of the Nation (1901 и 1910)
• [www.gutenberg.org/etext/4755 California and the Californians] (1911)
• War and Waste (1913)
• War’s Aftermath (1914), c X. Э. Джорданом
• Ways of Lasting Peace (1916)
• Democracy and World Relations (1920)
• Days of a Man (1922) — автобиография

Ссылки

• [www.davidstarrjordan.org/ The David Starr Jordan Prize]  (англ.)
• [vertebrates.si.edu/fishes/ichthyology_history/ichs_colls/jordan_david.html David Starr Jordan, Ichthyology at the Smithsonian]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Джордан, Дэвид Старр

Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!