Декандоль, Огюстен Пирам

Огюстен Пирам Декандоль
фр. Augustin Pyramus de Candolle
Дата рождения:	4 февраля 1778(1778-02-04)
Место рождения:	Женева, Швейцария
Дата смерти:	9 сентября 1841(1841-09-09) (63 года)
Место смерти:	Женева, Швейцария
Научная сфера:	естествоиспытатель, ботаник, путешественник
Место работы:	Женевский университет
Альма-матер:	Коллеж де Франс
Известен как:	создатель естественной системы классификации растений («Декандолевой системы»)
Награды и премии:	Королевская медаль

Запрос «DC.» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «DC.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=DC.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=16855-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Огюсте́н Пира́м (Пюра́м, Пирамю́) Декандо́ль (Де Кандо́ль), известный в науке под именем Декандоля-старшего (фр. Augustín Pyrámus (Pyráme) de Candólle) (4 февраля 1778, Женева, — 9 сентября 1841, Женева) — швейцарский и французский ботаник, один из крупнейших ботаников всех времён, автор одной из первых естественных систем классификации растений.

А. Н. Бекетов сказал о Декандоле: «Де Кандоля можно считать ботаническим Кеплером».

Член-корреспондент Французской Академии наук (1810), иностранный член Лондонского королевского общества (1822), иностранный член-корреспондент (1826) и почётный член (1835) Петербургской Академии наук.

Отец Альфонса Декандоля.

Имя Декандоля упоминается в качестве автора или соавтора названия для 16 605 растений.

Образование и первые шаги в науке

В 1796 году в Женеве прослушал курс ботаники Жан-Пьера Воше, автора «Histoire physiologique des plantes de l’Europe», который произвёл на него такое сильное впечатление, что он решил посвятить себя ботанике.

В 1797 году Декандоль в Париже слушал лекции Воклена и Кювье в Коллеж де Франс, познакомился в ботаническом саду с Ламарком и Дефонтеном.

В том же году вышла в свет его первая ботаническая работа — о питании лишайников.

Научная и преподавательская деятельность

В 1798 году Декандоль поселился в Париже, посвятив большую часть своего времени ботанике: появились его первые статьи по систематике растений; он работал вместе с Ламарком над вторым изданием «Флоры Франции» (Flore françaises); французское правительство поручило ему изучение Франции и Италии в ботаническом и агрономическом отношениях, и в течение шести летних сезонов он совершал многочисленные путешествия, результатом которых явились первые мысли о теории земледелия, дополнительный том к французской флоре, эссе «О ботанической географии» и предложение — впоследствии осуществлённое с большим успехом — закреплять песчаные приморские дюны посадкой сосен.

Декандоль занимался монографической обработкой многих групп растений, что способствовало глубине и основательности его последующих работ. К числу таких относится его «Astragalogia» — описание видов обширного рода Астрагал, изданное в 1802 году с 50 таблицами рисунков; затем история суккулентов («Plantarum historia succulentarum»{), в 4 томах, 1799—1829) с 185 таблицами; монография о лилейных с 240 таблицами рисунков, исполненных знаменитым акварелистом Редуте (Les Liliacées peintes par Redouté, 1802—1808).

В 1804 году Декандоль получил степень доктора медицины и издал тезисы диссертации — Essai sur les propriétés médicales des plantes.

В 1806 году переехал в Монпелье, где получил звание профессора на медицинском факультете местного университета (фр. École de Médecine) и пост директора Ботанического сада. В 1810 году медицинский факультет был преобразован — под Декандоля — в кафедру ботаники факультета наук.

В 1813 году издал «Элементарную теорию ботаники» (Théorie élémentaire de botanique), в которой изложил принципы естественной системы — как предисловие к третьему изданию «Французской флоры». Особенность этой системы состояла в делении растений на сосудистые, или зародышевые, и на клеточные, или беззародышные, и в подразделении сосудистых на двудольные (exogenes) и однодольные (endogenes); основана эта система на неверном анатомическом предположении об образовании древесины у двудольных и однодольных.

В 1814 году возвратился в Женеву, где на деньги меценатов и почитателей преобразовал Ботанический сад, создавал музей естественной истории, создал Conservatoire Botanique, вёл бурную общественную жизнь, а в 1816 году принял предложение властей кантона Женева занять кафедру естественной истории в Женевском университете, созданную специально для него.

В 1818 году стало выходить главное из описательных сочинений Декандоля — Regni vegetabilis systema naturae (2 тома, 1818—1821), которое впоследствии учёный, увидев, что для него невозможно завершить задуманное в полном объёме, продолжал в менее обширном виде под названием «Введение в естественную систему царства растений» (Prodromus systematis naturalis regni vegetabilis, тома 1—17, 1824—1839; также известное под его стандартным ботаническим сокращением Prodr. (DC.). Даже не полностью законченное автором (при его жизни вышло только семь томов из семнадцати; в дальнейшем оно было продолжено сыном Декандоля Альфонсом), это сочинение составило эпоху в науке.

В нём предлагалась и осуществлялась новая естественная система, известная в науке под именем Декандолевой и до сих пор употребляемая с некоторыми изменениями. Основой этой системы служила естественная система Антуана де Жюссьё; но она была улучшена и впервые прилагалась к размещению и описанию всех известных видов цветковых растений. До этого издания общие систематические сочинения составлялись по искусственной системе Линнея. Кроме того, число видов с 10 тысяч, известных Линнею, возросло до 75 тысяч и более. Декандоль решил заново изучить весь этот громадный материал и представить описание каждого из видов. Значение этого сочинения в области ботаники было такое же, какое имело «Царство животных» (Regne animal) Кювье для зоологии.

Обширнейшие флористические сочинения, составленные по системе Декандоля, послужили основой последующих исследований: такова германская флора К. Коха, русская флора Ледебура, байкальско-даурская флора Турчанинова, британская флора Бентама и так далее.

Декандоль издал ещё два сочинения, имевших также очень большое значение: «Органография растений» (Organographie végétale, 1827) и «Физиология растений» (Physiologie végétale, 1832), которые, особенно первое, дали новое направление морфологии растений, до того времени состоявшей преимущественно в терминологии. Декандоль особенно тщательно разработал учение о морфологическом значении частей цветка, основываясь на наблюдении переходных форм. В изложении Декандоля мысль Гёте о метаморфозе растений получила научное значение и легла с тех пор в основу изучения растительной морфологии.

Целый ряд монографий семейств издан Декандолем: о таких семействах как Бобовые, Миртовые, Меластомовые, Толстянковые, Кипрейные, Паронихиевые, Зонтичные, Лоринтовые, Валериановые, Кактусовые, Астровые (Essai sur les propriétés médicales des plantes, 1804), а в трактате о географии растений он представил флористическое разделение земной поверхности на области, из которых некоторые совпадают с областями знаменитого фитогеографа Й. Скоу и соответствуют даже современному состоянию науки.

Перу Декандоля принадлежат также работы по фитохимии, болезням растений, агрономии, о лекарственных растениях.

В 1821 году написал воспоминания, изданные сыном в 1862 году (Mémoires et souvenirs de Augustin Pyramus de Candolle, écrits par lui même et publiées par son fils).

В 1833 году Лондонское королевское общество наградило учёного одной из своих высших наград — Королевской медалью.

Память его сохраняется в его родном городе, где его имя присвоено улице (фр. Rue de Candolle); там же установлен и его бюст.

«Гербарий Декандоля» (до 80 тысяч видов) хранится в его бывшем доме.

Сочинения

• [www.botanicus.org/title/b12032670 Plantarum historia succulentarum = Histoire des plantes grasses / par A. P. Decandolle; avec leurs figures en couleurs, dessinees par P. J. Redoute. Paris : A. J. Dugour et Durand, an VII [1799-1837]]
• [www.botanicus.org/title/b12044337 Astragalogia, nempe astragali, biserrulae et oxytropidis: nec non phacae, colutae et lessertiae historia iconibus illustrata /Augustini-Pyrami Decandolle. Parisiis : sumptibus Joann. Bapt. Garnery, 1802]
• [www.botanicus.org/title/b12064415 Les liliacees / par P. J. Redoute. Paris : Chez l’auteur, an 13-[24], 1805—1816 [i.e. 1802—1815] ]
• лат. Synopsis plantarum in Florâ gallicâ descriptarum, 1806
• фр. Essai élémentaire de géographie botanique, 1810
• [www.botanicus.org/title/b1206435x Icones selectae plantarum quas in systemate universali: ex herbariis parisiensibus, praesertim ex Lessertiano /descripsit Aug. Pyr. de Candolle, ex archetypis speciminibus a P.J.F. Turpin delineatae et editae a Benj. De Lessert … Parisiis : [Apud Fortin Masson et Sociorum], 1820-46.]
• фр. Projet d’une flore physico-géographique de la vallée de Léman, 1821.
• фр. Premier rapport sur les pommes de terre, 1822
• [www.botanicus.org/title/b11905840 Prodromus systematis naturalis regni vegetabilis, sive enumeratio contracta ordinum generum specierumque plantarum huc usque cognitarium, juxta methodi naturalis, normas digesta; /Auctore Aug. Pyramo de Candolle. Parisii, Sumptibus Sociorum Treuttel et Wurtz, 1824—1873.] в 17 томах, 24 книгах: I — 1824; II — 1825; III — 1828; IV — 1830; V — 1836; VI — 1838; VII (1) — 1838; VII (2) — 1839; VII — 1844; IX — 1845; X — 1846; XI — 1847; XII — 1848; XIII (1) — 1852; XIII (2) — 1849; XIV (1) — 1856; XIV (2) — 1857; XV (1) — 1864; XV (2.1) — 1862; XV (2.2) — 1866; XVI (1) — 1869; XVI (2.1) — 1864; XVI (2.2) — 1868; XVII — 1873
• фр. Considérations sur les forêts de la France, 1830

Названы в честь Декандоля

• семейство Candolleaceae F.Muell., синоним Stylidiaceae R.Br.
• род Candollea Baumg., синоним Menziesia Sm.
• род Candollea Labill., синоним Stylidium Sw. ex Willd.
• род Candollea Mirb.
• род Candollea Steud., синонимы: Decandolia T.Bastard, Agrostis L.
• род Candolleodendron R.S.Cowan

Литература

• Декандоль Огюстен Пирам // Дебитор — Евкалипт. — М. : Советская энциклопедия, 1972. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 8).</span>
• Бекетов А. Н. Де-Кандоль // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

---

• Bishop of Norwich. Augustin-Pyramus DeCandolle. // Proceedings of the Linnean Society of London, v. I:142—145. 1842. (англ.)
• John Briquet. Biographies des Botanistes a Genève. // Berichte der Schweizerischen Botanischen Gesellschaft, v. 50a:114-130. 1940. (фр.)
• George B. Emerson. A Notice of Prof. Augustin Pyramus DeCandolle. // The American Journal of Science and Arts, v. 42:217-227. 1842. (англ.)
• Asa Gray. Augustin-Pyramus De Candolle. // The Journal of Botany, v. I:107-120. 1863. (англ.)
• P. E. Pilet. Augustin-Pyramus De Candolle. / Dictionary of Scientific Biography, v. III: 43-45. 1971. (англ.)

Ссылки

• [www.illustratedgarden.org/mobot/rarebooks/author.asp?creator=Candolle,%20Augustin%20Pyramus%20de&creatorID=24 Биография] на сайте Missouri Botanical Garden (англ.) (Проверено 12 октября 2013)
• [www.botanicus.org/creator/13 Краткая биография] на Botanicus.org (англ.) (Проверено 12 октября 2013)
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50311.ln-ru Профиль Огюстена-Пирама Декандоля] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Декандоль, Огюстен Пирам

У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.